Александр Зимин - Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

• Название: Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1972

Первая треть XVI в. — время, когда в результате экономического и политического подъема Русское государство заняло видное место в системе крупнейших европейских государств. Успехи во внешней и внутренней политике сочетались с важными явлениями в общественной мысли и литературе. В книге даются портреты видных политических деятелей: осторожного и умного Василия III, гуманиста Федора Карпова, лидера воинствующих церковников Иосифа Волоцкого и многих других.

Книгу доктора исторических наук А. А. Зимина, основанную на широком использовании архивных и опубликованных источников, с интересом прочтут все, кого волнует историческое прошлое нашей Отчизны.

---

По Псковской версии, дело происходило несколько иначе. О всех перипетиях переговоров в Новгороде, о согласии бояр на уничтожение псковских вольностей автор Псковской повести не знает (или, что вернее, умалчивает). Он сообщает только, что псковичи узнали «злу весть» от купчины Филиппа Поповича, который в это время направлялся в Новгород, но вернулся в родной город. Филипп сообщил, «что князь великий посадников наших, и бояр, и жалобных людей переимал». Тогда на псковичей «нападе… страх и трепет». Созвано было вече, которое и послало своего гонца к великому князю, чтоб тог «жаловал свою отчину старинную».

В ответ на это в Псков и был прислан дьяк Третьяк Долматов (по Московской повести, он послан был 10 января). Он изъявил «две воли» государя, которые совпадают с тем, что бояре Василия III сообщили псковским посадникам по Московской повести. Собрано было вече 13 января («свитающи дни недельну»), на котором псковичи сообщили о принятии ими требований Василия III. Вечевой колокол был снят. «И начата псковичи, — пишет автор Повести, — на колокол смотря, плакати по своей старине и по своей воли»[467]. Московская повесть о событиях в Пскове молчит, сообщая только, что Третьяк возвратился в Новгород в срок, т. е. 15 января, с посадником Кузьмой Сысоевым и с сообщением, что вечевой колокол, символ псковской независимости, снят. В тот же день великий князь, удовлетворенный ходом событий, послал в Псков своих бояр во главе с князем

А. В. Ростовским и конюшим И. А. Челядниным, которые должны были привести псковичей к присяге. Для великого князя должен был быть очищен Средний город Пскова, а псковичи оттуда выселены в Большой город. 20 января Василий III выехал из Новгорода, сопровождаемый большой свитой и войском[468]. На псковском рубеже его встретили псковичи во главе с посадником Иваном Кротовым. Через четыре дня, т. е. в четверг 24 января, он въехал в город. До этого версты за две (или три — по Псковской версии) навстречу ему вышли «псковичи все и чернь»[469]. Сходный рассказ содержится и в Псковской летописи, только здесь о встрече великого князя посадником не говорится.

27 января Василий III устраивает большой прием, на который в Большую судную избу были вызваны посадники, бояре, купцы и житьи люди, а средние и «молодшие» люди оставлены во дворе ожидать исхода событий. К псковской знати выслана была боярская комиссия во главе с А. В. Ростовским и И. А. Челядниным. Бояре передали новую великокняжескую волю: все собранные в Большой избе должны были из-за «многих жалоб» на них покинуть Псков и поселиться в Московской земле. Посадники и псковичи безропотно на все согласились. Решение сообщено было и остальным псковичам («средним людем и мелким»), которым милостиво было разрешено оставаться в Псковской земле. На следующий день все отобранные псковичи с женами и детьми (и дети тех, что задержаны были в Новгороде) высланы были из Пскова. Наместниками были назначены боярин Григорий Федорович Давыдов и конюший И. А. Челяднин, а по пригородам — дети боярские. Впрочем, судебной власти наместники пригородов не получили. В Среднем городе, откуда выселены были псковичи, дворы получила тысяча помещиков новгородских, которая составляла военный гарнизон города. Торг из Среднего города перенесен был в Большой. Для перечеканки денег и взимания таможенных пошлин из Москвы было прислано 15 специалистов. В Псковской земле приказными делами должен был ведать дьяк Михаил Мисюрь Григорьевич Мунехин, а ямскими (и составлять полные и докладные) — Андрей Волосатый.

Окончив устроение псковских дел, великий князь выехал в Новгород[470].

В Псковской повести к этому добавлено, что всего вывел великий князь 300 семей. «И тогда отъятца слава псковская», — замечает в этой связи автор повести. Деревни сведенных псковичей были розданы боярам[471]. Из Москвы великий князь прислал «добрых людей, гостей, тамгу уставливати ново, зане же во Пскове тамга не бывала; и прислаша с Москвы пищальников казенных и воротников».

Всего в Пскове, по Псковской повести, оставлено было 1000 человек детей боярских и 500 пищальников. Летом («к Троицыну дни») во Псков прибыло 300 купеческих семей («гости сведеные москвичи з десяти городов»). Они поселены были в Среднем городе (там было 6500 дворов), а псковичи были оттуда выдворены[472].

Автор Псковской повести со скорбью заключал свой рассказ о последних днях независимости Псковской земли:

«О славнейший во градех великий Пскове, почто бо сетуеши, почто бо плачеши. И отвеща град Псков: како ми не сето-вати, како ми не плакати; прилетел на мене многокрильный орел, исполнь крыле нохтей, и взя от мене кедра древа Ливанова, попустившу богу за грехи наша, и землю нашу пусту сотвориша, и град наш разорися, и люди наша плениша, и торжища наша раскопаша… а отца и братию нашу розводоша, где не бывали отцы наши и деды ни прадед наших».

Позднее, включая Повесть в свою летопись, игумен Псковского Печерского монастыря Корнилий в 1567 г. добавлял, что Псков «бысть пленен не иноверными, но своими единоверными людьми. И кто сего не восплачет и не возрыдает?»[473].

Стремясь себе создать какую-то опору в Псковской земле, Василий III 13 и 16 февраля 1510 г. выдает жалованные грамоты Никольскому, Гдовскому и Петропавловскому (на острове Верхнем на Псковском озере) монастырям. Они находились на ключевых позициях псковско-ливонской и псковско-ганзейской торговли. Эти монастыри великий князь противопоставлял крупным духовным корпорациям, находившимся в самом Пскове[474].

Великий князь прожил во Пскове четыре недели и выехал «на другой недели поста в понедельник», т. е. 18 февраля. После возвращения из Пскова в Новгород Василий III принял там ганзейское посольство, приехавшее с просьбой о восстановлении торговых отношений с Россией. Переговоры были безрезультатны, ибо стороны не могли договориться об условиях открытия ганзейского двора в Новгороде. Согласиться на беспошлинную торговлю ганзейцами солью Василий III не хотел. Он настаивал также на принятии ганзейцами обязательства не помогать Польше, Литве, Швеции и Ливонии в случае их вооруженного конфликта с Россией[475]. Между 25 февраля и 3 марта (а по другим данным, 5 марта) Василий III покинул Новгород, а 17 марта был уже в столице.

Операция по выселению псковских бояр была проведена по образцу новгородской конца XV в., хотя и не отличалась таким размахом. Псковские торговые люди поселены были частично в Москве в районе Сретенки, где ими была построена церковь Введения (освящена 21 ноября 1518 г.)[476].

Той же осенью Василий III (8 сентября — 5 декабря) совершил трехмесячную поездку по городам Юрьеву, Суздалю и Владимиру и монастырям, во время которой он, очевидно, воздавал благодарность всевышнему за успех «псковского взятия» и молил о даровании ему наследника. В Москве правительницей в это время была оставлена Соломония[477].

Уже на следующий год (1510/11) в Псков назначаются наместники, хорошо известные псковичам, — князья П. В. Шестунов и С. Ф. Курбский. Они пробыли в городе четыре года. «И начаша, — пишет Псковский летописец, — те намесники добры быти до пскович, и псковичи начаша кои отколе копитися во Пскове, кои были, разошлися»[478].

Сравнительно безболезненно проведенное присоединение Пскова объяснялось тем, что оно было подготовлено давнишними экономическими, политическими и культурными связями Псковской земли с Москвой, которая всегда была покровительницей Пскова в его борьбе с Новгородом и другими противниками.

Присоединение Пскова к Русскому государству не только не привело к его экономическому упадку, но и содействовало его подъему. Так на основе анализа строительства в этом городе Н. Н. Масленникова показала бурный рост псковской экономики в первую половину XVI в.[479] С 1516 по 1533 г., судя по летописи, в Пскове было построено 17 церквей, тогда как за предшествующее столетие (с 1404 по 1508 г.) — всего 38[480]. Псковское зодчество, как известно, оказало громадное влияние на развитие московской архитектуры. Выдающийся псковский зодчий Постник Яковлев прославился созданием в середине XVI в. шедевра русской архитектуры собора Василия Блаженного. Со своей стороны и московское зодчество оказывало воздействие на церковные сооружения XVI в. в Пскове.

Строили в Пскове и оборонительные сооружения. Дважды укреплялась стена у Гремячей горы (в 1517 и 1524 гг.). Построена была в 1525–1526 гг. крупнейшая башня Псковского кремля на Гремячей горе[481].

Таким образом, «псковское взятие» привело к бурному росту городского строительства. Это свидетельствовало о расцвете экономики Пскова.

Глава 7 «Земной Бог»

Победа Иосифа Санина и его сторонников в 1509 г. над новгородским архиепископом не завершила историю столкновения двух видных церковных деятелей и была в известной степени пирровой. Правота Серапиона была очевидна для большинства непредвзятых людей, среди которых было много друзей Иосифа. Вассиан Патрикеев писал, ссылаясь на слова самого Иосифа, что «многие на Москве говорят, которые тебе добра хотят: «Пригоже, деи, Иосифу бити челом Серапиону, бывшему архиепископу, и прощатися у него»[482]. Мужественное поведение новгородского архиепископа. также способствовало укреплению его авторитета. У Серапиона было много сторонников в Новгороде: недаром позднее здесь, «на владычне дворе», проживал некий инок Исаия, «ненавидя и злословя монастырь Иосифов»[483]. Автор Жития Серапиона сообщал по поводу злоключений новгородского архиепископа, что «Великаго ж Новаграда народи всею землею в сетовании и скорби бывша»[484]. Но и в Москве поговаривали «люди многие»: «лучши-де было Иосифу, оставя монастырь, да пойти прочь», а не бить челом великому князю. В столице распространялись различные слухи, связанные со стойкостью Серапиона[485]. Из заключения отстраненный от власти архиепископ написал послание, наполненное твердой уверенностью в своей правоте. Перед его глазами был пример Пафнутия Боровского, который добился своей стойкостью отмены неправильного решения московского митрополита. Сторонники Серапиона говорили ему: «Ты, деи, государь, — святой, лица сильных не срамляйся, стой крепко»[486].