Лев Никулин - Мертвая зыбь

• Название: Мертвая зыбь
• Автор: Лев Никулин
• Жанр: История

---

- Так... Завтра подробно обсудим.

- Почему завтра?

- Выпито немало, - смущаясь, сказал Колесников. - В голове шумит.

- Верно. Да и нам надо позондировать почву у эстонцев... Но какая радость! Нашелся Александр Александрович! Нашелся! Выпьем за его здоровье!

И они выпили за здоровье Якушева.

Разошлись в полночь. Сначала ушел Щелгачев. Затем собрался уходить Колесников. Немного подождал, чтобы их не видели вместе.

- Хотя чего бояться? Тут - заграница. Ревель.

- Ну все-таки... Мы ученые. - И, наклонившись к уху Артамонова: - А Эрна у тебя ничего, хорошенькая...

Колесников шел, слегка пошатываясь, и Артамонов еще долго стоял в подъезде, смотрел ему вслед. Он был очень доволен: наконец обнаружился Якушев.

17

Колесников в Москве.

Он выстукивает букву за буквой на пишущей машинке, стараясь лаконично изложить суть дела, "без беллетристики", как любит говорить Старов.

"...Остановился в Ревеле в гостинице "Золотой лев". Вечером пришел к Артамонову, не застал, пришлось ждать. Встречен был с холодной вежливостью, вручил записочку Страшкевич. Потом появился Щелгачев. Разговор принял характер допроса... Ну, в общем, я вел себя так, как было условлено. Сначала меня пробовали споить, прощупывали, я немного потянул, а затем объявил пароль и вручил шифрованное письмо. Его тут же расшифровали, и они убедились, что я действительно курьер МОЦР. На следующий день Артамонов и Щелгачев пришли ко мне в гостиницу. Откровенно говорили о ВМС - Высшем монархическом совете. Главный воротила - Николай Евгеньевич Марков, бывший член Государственной думы, известный черносотенец, затем князь Ширинский-Шихматов-отец, Тальберг, Баумгартен и известный вешатель генерал Гершельман. Щелгачев критиковал окружение великого князя Николая Николаевича, о Врангеле говорил почтительно. У него - вооруженная сила: так называемое ОРА - Объединение русской армии, затем "Союз галлиполийцев" во главе с генералом Кутеповым. Артамонов очень интересовался Якушевым. Считает его подходящей фигурой для переговоров об объединении действий заграничных белоэмигрантов и МОЦР. Верят, что в России действует солидная монархическая организация. ВМС попытается ее прибрать к рукам. Я сказал, что МОЦР - крепкий орешек и "старцам" не по зубам. Дальше обсуждали возможность установления прочной связи Ревеля с Москвой через эстонскую дипломатическую миссию в Москве. Пакеты надо посылать в Ревель на имя графа Гудовича.

Артамонов вручил мне книгу "Последние дни последнего императора" для шифровки. Указал номера страниц. О получении пакета для Якушева я буду уведомлен открыткой по адресу: Москва, Серебряный переулок. Открытка поздравительная - аист несет спеленатого младенца.

Получив открытку, следует позвонить в эстонскую миссию, попросить к телефону атташе по делам печати Романа Бирка и сказать: "Доктор Липский спрашивает, как вы себя чувствуете?" Бирк должен ответить: "Благодарю, нога не болит. Думаю начинать сеанс массажа" - и указать день и час. Встреча наша должна произойти в кинематографе "Художественный", на Арбате. Там условимся где принять от него почту".

Косинов, он же Колесников, чувствовал примерно то, что чувствует актер после сыгранной трудной роли, которая ему удалась.

В юности, как и многие подростки, он увлекался похождениями Шерлока Холмса, а в зрелые годы много раз перечитывал Куприна "Штабс-капитан Рыбников". Он вообще любил читать Куприна, но эта повесть пленила особенно образ японского разведчика, его перевоплощение в русского пехотного офицера-замухрышку. Этот образ представлялся психологически верным. Но "поручик Колесников" был другой образ - офицер, который прошел через гражданскую войну, развращенный безнаказанными грабежами, вынужденный скрывать свое прошлое под маской "экономиста", добросовестного сотрудника советского учреждения. Притом Косинов должен был играть эту роль не перед доверчивыми зрителями в театре, а перед Щелгачевым, офицером врангелевской контрразведки, и Артамоновым, прошедшим серьезную школу в английском паспортном бюро в Ревеле, то есть в отделении Интеллидженс сервис.

Артузов и Старов сочинили правдоподобную биографию Колесникову, начав с места рождения, родителей, города, где учился, где поручик проходил военную службу, кто однополчане, с кем встречался в Добровольческой армии. Надо было называть таких, кого не было в живых, или таких, с кем нельзя было столкнуться лицом к лицу, знать их внешность и характер, привычки.

Старов обладал настоящим талантом режиссера в спектаклях, где провал роли мог стоить жизни "артисту". Он имел дело на допросах с типами, подобными воображаемому Колесникову, и дополнил психологический рисунок роли характерными для белогвардейца деталями. Роль была не эпизодическая. Косинову предстояло "играть" свою роль и в Москве.

Теперь следовало запастись терпением и ждать из Ревеля открытку с аистом.

18

Все, что произошло на собрании "семерки" Стауница, обсуждалось у Артузова. Говорили о каждом члене "семерки", и в особенности о Зое.

Якушев. Я убежден, что она психически нормальна. По-видимому, на нее влияет Игорь - личность отвратительная. Мне кажется - не будь его, девчонку можно переубедить.

Старов. Я ее не видел, не знаю.

Якушев. Я помню слова Феликса Эдмундовича. Он мне сказал: "Мы хотим не только карать, но и перевоспитывать людей..."

Артузов. Во всяком случае, ни Игоря, ни Зою трогать нельзя. Это переполошит всех. Попробуйте, Александр Александрович, оторвать ее от этой компании. Попытайтесь. Что касается остальных, то мне кажется важным вот что: дайте им понять, что у вас есть возможность добыть деньги. Денег здесь никто не дает, нэповские деляги побаиваются (вспомните, что говорил вам Градов). За границей только обещают, и то очень мало... Постарайтесь убедить Политсовет, что у вас есть возможности... Сошлитесь на людей, которые успели переправить свои миллионы за границу. Это придаст вам вес.

Пилляр. Мы получили сообщение из Ревеля. Почтовые сношения Высшего монархического совета с МОЦР будут происходить регулярно. Если эстонский генштаб согласен на создание "окна" - на это надо идти. Нам выгодно знать, где будут проходить эмиссары белых, чтобы иметь за ними наблюдение. Эстонский штаб за это потребует сведений шпионского характера. Нужен хороший генштабист, наш разумеется, который мог бы ответить так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Якушев. Относительно съезда членов МОЦР? На этом настаивает Политсовет.

Артузов. Не в наших интересах активизировать контрреволюционные группы. С другой стороны, надо создать впечатление, что МОЦР могущественная, активно действующая организация, собирающая силы. Пусть Александр Александрович поставит вопрос о созыве съезда в ограниченных размерах. Широкое представительство, мол, невозможно, на это нет средств, приезд большого количества людей с мест обратит на себя внимание... Возможен приезд тридцати - сорока человек.

Старов. Пока все?

Артузов. Да... Александр Александрович, если у вас сохранилась тень предубеждения против нас, пусть эти предубеждения окончательно рассеются. Мы верим вам, абсолютно верим, мы видим в вас боевого товарища и возлагаем на вас большие надежды... Это просил меня передать вам Феликс Эдмундович.

- Благодарю. - Якушев простился.

Уже дома, обдумывая все, что произошло с самого начала, вспоминая слова Артузова, Пилляра и Старова, Якушев понял, что они говорили с ним по-товарищески, не навязывали ему своих мнений. В вопросах, которые ему задавали о совещании, происходившем на Болоте, он не ощутил ни подозрительности, ни каких-либо ловушек.

Особенно тронуло Якушева то, что Дзержинский считал его своим боевым товарищем.

Феликс Эдмундович одобрил план, предложенный в тот же вечер Артузовым.

- Сколько лет этой девушке?

- Около семнадцати.

- Мерзавцы!.. Кто ее родители?

- Она сирота. Воспитывалась у родственников. Якушев будет с ней говорить.

- О ней надо позаботиться. Сделать человеком... Однако не следует думать, что все белые террористы будут похожи на нее. Скажите об этом Якушеву... Главная задача сейчас - проникновение в Высший монархический совет, командировка Якушева в Берлин. Предупредите, что там его ожидают... Он сам это увидит. Вот где настоящая школа убийц!

Якушев был на Тверской, когда Москва ответила гневной демонстрацией на убийство в Лозанне советского полпреда Вацлава Воровского. Убийство совпало с ультиматумом Керзона Советскому правительству. Почти весь день пробыл Александр Александрович на улице. Он переживал то же, что переживали сотни тысяч людей. Лорд Керзон говорил с Советской страной так, словно это была английская колония. Неужели он верил в то, что угрозы и ультиматумы могут подействовать?

А народ пел:

...Но от тайги до британских морей

Красная Армия всех сильней!..

Воровского убил белогвардеец Конради.