Ромуальдас Ланкаускас - Луна и кузнечики

• Название: Луна и кузнечики
• Автор: Ромуальдас Ланкаускас
• Издательство: ДетГиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1956

Для среднего школьного возраста.

Приключения мальчишек.

---

Глава седьмая

МЫ ПОСЕЩАЕМ МЕЛЬНИЦУ

Мы договорились с Джюгасом хранить свой план в строжайшей тайне и поклялись никому не проболтаться о нем. А если кто-нибудь нарушит клятву, то его ожидает удар грома, укус бешеной собаки и вообще на голову несчастного обрушатся всевозможные несчастья. Поэтому мы вполне доверяли друг другу.

Но где достать лодку? Долго мы ничего не могли придумать, пока наконец Джюгас не заявил:

— Пойдем к заведующему мельницей. У него несколько лодок. Может, уступит нам одну.

Мы повернули в сторону мельницы.

— Скажи, Джюгас, как бы нам подмазаться к нему? — спросил я.

С минуту подумав, Джюгас ответил:

— Он рыбу любит. Но что из этого?

— Как — что из этого? Теперь мы будем знать, на какую удочку его подцепить. Скажем ему, что плывем к рыбакам и как вернемся — привезем ему угрей. Против угрей он ни за что не устоит.

Джюгас многозначительно взглянул на меня.

— Хитро придумано! — произнес он.

На мельничном дворе, где были свалены бревна и рассыпаны опилки, нас благосклонным хрюканьем встретила пестрая свинья. Она была такая большая и жирная, что я невольно попятился. Всякий может сказать, что я трус, но ведь осторожность не есть трусость.

Джюгас дернул меня за рубаху:

— Да ты не бойся, она не кусается. Я даже верхом на ней ездил.

Мы заглянули на мельницу. Здесь все кругом было белым от муки; жужжал какой-то вал, глухо шумели жернова. На мельницу и с мельницы шли крестьяне, неся на спине мешки с мукой.

На треснувшем пополам огромном мельничном камне сидел толстый краснощекий человек. Лицо у него было круглое, блестящее, похожее на полную луну, на которую кто-то пришлепнул темные усики.

— Это он… заведующий, — прошептал мне на ухо Джюгас.

Мы подошли поближе. Мельник отложил в сторону газету и осведомился:

— Вам чего?

Мы объяснили.

— Ничего не выйдет.

«Чтоб свинья твоя толстая околела!» — мысленно пожелал я ему, хотя и не высказал вслух этого пожелания.

Джюгас не был бы находчивым человеком, если бы растерялся от подобного ответа. Он сразу же заговорил об угрях.

Темные усики под носом у заведующего незаметно дрогнули. Эге! Клюет! Я тоже поспешил ввернуть несколько слов про угрей.

Мельник внимательно посмотрел на нас — не хотим ли мы его одурачить. Но нет! Наши лица говорили о том, что мы весьма серьезные мальчики и на нас вполне можно положиться.

Мельник грузно поднялся с треснутого жернова.

— Так вот… дела-то какие, — сказал он, немного подумав. — Есть у меня лишняя старая лодка. Могли бы взять… Только если она у вас пропадет, тете придется расплачиваться. Даром такие вещи никто не раздает.

«Даром такие вещи никто не раздает»… Понятно! Поэтому мы еще раз обещали сдержать свое слово.

Заведующий уже больше не колебался и повел нас к плотине, где лежала лодка. Она оказалась старой плоскодонкой со щелями в бортах.

— Вот эта самая, — буркнул он и рассек воздух толстым пальцем.

Глава восьмая «ХРИСТОФОР КОЛУМБ»

Вот ведь, кажется, чего проще — законопатить течь в лодке. Но так только кажется. А когда приступишь к делу, то вдруг понимаешь, что не хватает самых обыкновенных вещей, без которых починить лодку немыслимо. Вот, скажем, сделай милость, разыщи-ка дома пук пакли или, например, жестянку со смолой. Нет, скорее уж тетя даст горшок прошлогоднего крыжовенного варенья, чем подобные вещи.

Надо признать, что все трудности с починкой лодки достались на долю Джюгаса. Но Джюгас не унывал. Не такой он человек. Не будет вешать нос из-за какой-то там жестянки. Пристанет хотя бы к тому же самому мельнику и не уйдет до тех пор, пока не добьется своего.

Так и произошло. Вскоре у нас было все необходимое.

Закипела работа. Ах, если бы вы только видели! Мы трудились не покладая рук, позабыв про обед и про жаркое солнце да, наконец, и про все на свете…

Джюгас заткнул паклей щели в лодке, замазал их смолой. Я постукивал молотком где надо и где не надо и раз довольно крепко съездил по собственному пальцу. Боль была такая сильная, что на глаза набежали слезы, а палец весь посинел. Конечно, это была мелочь по сравнению с предстоящим путешествием… Да, путешествием… Теперь уже можно сказать открыто: мы задумали доплыть на лодке до самого моря…

К вечеру мы вздохнули с облегчением. Жара спала. Лодка была уже починена. Хоть сейчас пускайся в дальнее плавание.

Оставалось только придумать название. Ах да, я еще не успел сказать вам, что лодка перестала быть лодкой. Позабудем о старой плоскодонке мельника. На прибрежном песке лежала шхуна. Без парусов, без штурвала (и то и другое нетрудно вообразить), но все-таки шхуна!..

Подобрать для шхуны приличное название было нелегким делом. Одни имена казались нам неблагозвучными, в других тоже чего-то недоставало. По-моему, гораздо легче заучить несколько правил по алгебре, чем окрестить корабль перед спуском его на воду…

Наконец мы решили, что нашу шхуну неплохо было бы назвать «Христофор Колумб».

Джюгас взял кисточку, которую он сам смастерил из конского хвоста, чтобы цинквейсом (есть такая белая краска) написать на борту название шхуны. Он присел на песок, обмакнул кисточку в краску и начал выводить «Христофор Кол…» Но тут на прибрежный гравий вдруг упала черная тень. Кто-то громко захохотал.

Мгновенно мы обернулись.

За нашей спиной стоял Дилба. Его грязная рубаха была расстегнута. Он, видимо, был в великолепном настроении.

— «Колумб»! Хе-хе-хе! — Дилба нарочно хохотал как можно громче, слегка раскачиваясь на своих длинных ногах. — Ой, помру! Ой, не выдержу! Бог ты мой… Это просмоленное корыто они назовут именем Христофора Колумба!

Кисточка прыгала в руках у Джюгаса. Он поднялся с песка. Лицо его покраснело, брови были нахмурены. Я видел, как у него задрожала нижняя губа.

— А тебе какое дело?

Я приготовился, если понадобится, съездить разок Дилбе по физиономии.

Тот продолжал нагло ухмыляться, но обратился к нам уже довольно миролюбивым тоном:

— Вижу, вы еще совсем зеленые… С вами и пошутить нельзя!.. Но я не позволю оскорблять человека, который изобрел паровую машину!

— Паровую машину?.. — спросил я, не веря своим ушам.

— Конечно! Он первый на ней поплыл в Америку! — отрезал Дилба.

Джюгас серьезно взглянул на него:

— Дилба, ты просто спятил. Помнишь, учительница на уроке географии сказала, что у тебя что-то странное с головой творится…

— Помню…

— Тебе надо лечиться, — вздохнул Джюгас, — а то будет плохо.

На лице у Дилбы промелькнуло выражение озабоченности. Он как-то робко присвистнул и сказал:

— Чушь ты всякую выдумываешь! Я совсем здоров. Только позавчера живот болел.

— Ой, Дилба, Дилба, ведь потому и болел живот, что голова у тебя не в порядке!

Было ясно, что слова Джюгаса произвели впечатление на Дилбу. Я еле удержался, чтобы не фыркнуть. Дилба хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и тяжелой походкой поплелся в сторону «Ямы Перкунаса».

— Зачем ты, Джюгас, так его напугал?

— А пусть не лезет к нам! — засмеялся Джюгас. — Ты его не жалей. Видишь — сразу отстал.

Вскоре «Христофор Колумб», скрипя по прибрежному гравию, сполз в воды Сруои. По сторонам разбежались небольшие волны.

Мы вскочили в лодку и заработали веслами.

Скоро лодку подхватило течением, и мы почувствовали, что плывем.

— Гляди, не протекает! — зашептал взволнованный Джюгас.

— Не протекает! — крикнул я, налегая на весла.

От прибрежных ракит по воде протянулись синие тени. За городскими домами угасало солнце. А по реке плыла лодка с двумя мальчиками. Они пели.

Знайте: это были мы — я и мой приятель Джюгас.

Вечером я узнал от тети, что Вилюс взял удочку, одолжил у приятеля велосипед и на несколько дней уехал к Щучьему озеру.

Кто знает, может, нам доведется встретиться с ним?

Глава девятая «ВАШИ КОТЛЕТЫ БЫЛИ ОЧЕНЬ ВКУСНЫЕ»

Тихонько, чтобы не разбудить еще спавшей тети, я оделся и торопливо стал писать.

«Милая тетя! — писал я карандашом на листочке бумаги. — Ваши котлеты были очень вкусные. Но я дольше не могу здесь оставаться. Не ищите меня, через несколько дней я вернусь сам. Когда вы проснетесь, я буду уже за много километров отсюда.

Витас».

Я осторожно отворил дверь в кухню. Там никого не было. Тетя еще спит. Не знает она, что ее любимый племянник, не сказав ей ни слова, покидает гостеприимный дом… Покидает, как какой-нибудь преступник… От этой мысли меня в жар бросило. Но колебаться было некогда, и я оставил записку на столе. Мне даже в голову не пришло, что содержание записки может плохо подействовать на слабое сердце тети. Если бы знать все наперед, я., конечно, не поступил бы тогда так бессовестно.