Диана Бейн - Глаза ночи

• Название: Глаза ночи
• Автор: Диана Бейн
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Эротика
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-169-3

С самого детства девушка с древним именем Бренвен Теннант, уроженка полного мифов и легенд Уэльса, слышит потусторонние голоса, умеет различать Хаос и Свет, видит себя и своих знакомых в их прошлой жизни. Это делает ее судьбу необычной, но делает ли счастливой?

Об этом вы узнаете, прочитав роман Дианы Бейн «Глаза ночи».

Смелость и необычный дар ясновидения помогают юной Бренвен Теннант вступить в борьбу с влиятельной секретной культовой организацией. Парапсихология и политика, любовь-страсть и любовь-дружба, леденящее душу злодейство и святое бескорыстие — со всем этим соприкоснется читатель, переносясь вместе с героями Дианы Бейн со скалистых берегов старой Англии в гущу жизни сегодняшней Америки.

«Глаза ночи» — первый роман писательницы, сразу ставший бестселлером и заслуживший одобрение взыскательных коллег.

---

Она собирала материал не с помощью книг и газет, изобилующих статистическими данными; она проводила свое исследование темы умом и телом, сердцем и душой.

На протяжение всего лета Бренвен ложилась в одну за другой психиатрические клиники вдоль всего Восточного побережья, от Мэна до Флориды. Врачам и медсестрам были известны ее настоящая личность и ее задача, но санитары, которые находились на переднем крае борьбы, ничего об этом не знали; ничего не было известно о ней и пациентам. Симулируя депрессию, Бренвен очень редко разговаривала — она тщательно следила за тем, чтобы на ее лице не было абсолютно никакого выражения, и наблюдала. Большинство пациентов трогали ее сердце, некоторые пугали, а некоторые — очаровывали, особенно шизофреники, те, что слышали голоса и галлюцинировали. Бренвен молча думала: И я тоже, и я тоже. И все же она жила в упорядоченной реальности, а шизофреники — нет. Почему?

Образы некоторых пациентов и мысли о них прямо-таки преследовали ее, и она подозревала, что будет еще много лет беспокоиться о том, что с ними стало. Особенно ее сердце затронула одна молодая женщина бледной, эфирной красоты, которая выглядела как ангел, нарисованный Фра Анджелико. Иногда она начинала ужасно кричать.

— Почему она кричит? — спросила Бренвен у сестры.

— Потому что слышит голоса, и что бы эти голоса ни говорили ей, это, должно быть, что-то страшное.

Санитарка увела кричащего ангела, и Бренвен никогда больше ее не видела и так и не узнала, как ее зовут; но лицо этой женщины стояло у нее перед глазами несколько недель.

К осени Бренвен уже заканчивала свою программу, прослеживая путь тех пациентов, которые были переведены из больниц на амбулаторное лечение в центрах психиатрической реабилитации. Большинство из них недолго принимали положенный курс лечения: они либо возвращались назад в клинику, или просто исчезали.

— Куда они уходят? — спросила Бренвен у социального работника.

— На улицы, — ответил ей тот.

И Бренвен тоже отправилась на улицы. Она искала следы тех пациентов, которых наметила для интервью перед камерами, и именно таким путем узнала о вашингтонских бездомных.

Она нашла их всех — за исключением Сестры Эмеральд Перл. Сестра Эмеральд Перл была огромной негритянкой, которая пела и разговаривала с Богом; только когда действие лекарства заканчивалось или Сестра забывала принять его, что случалось довольно часто, она разговаривала с Богом на очень непристойном языке, языке, который социальный работник назвал «несоответствующим». Разыскивая Сестру Эмеральд Перл, Бренвен и познакомилась с Ксавье.

Она стояла на потрескавшемся тротуаре в запущенной, грязной, опасной части города. Она не нашла Сестру, но отыскала кое-что другое: идею для следующей программы, программы о бездомных, об уродливой стороне этого города, чью красоту и историю она когда-то восторженно описывала в широко показанных по телевидению программах. Она думала, что должна снять подобную программу ради себя, ради города, а главное, ради бездомных. Эта идея настолько глубоко поглотила ее, что она просто стояла на улице, перестав на какое-то мгновение видеть то, что ее окружало.

Голос мужчины, который она услышала прежде, чем повернулась к нему лицом, был одним из самых прекрасных, которые ей доводилось когда-либо слышать в своей жизни. Низкий, сильный и глубокий, он был похож на объятия. Это был голос, который вы не слышите, а переживаете, и Бренвен поняла, что не имеет ни малейшего представления о смысле произнесенных им слов. Она обернулась и сказала:

— Извините, я не совсем поняла. Что вы сказали?

— Я сказал, могу ли я вам чем-нибудь помочь? Вы потерялись, заблудились?

Мужчина был таким же притягательным, как и его голос. Он был красив какой-то темной красотой: густые черные волосы и глаза, такие же черные, глубокие и блестящие, как священное озеро в глубине леса. Кожа была смуглой и гладкой, как будто бы он постоянно загорал, а на лице довольно явственно выступали скулы, похоже, среди его предков были индейцы. Он был около шести футов ростом, с массивной фигурой и одет как рабочий: синяя рубашка с длинными рукавами, расстегнутая у шеи, так что была видна надетая под ней майка, вылинявшие джинсы и джинсовая куртка, коричневые рабочие ботинки на толстой подошве с желтыми шнурками. Посмотрев на него, Бренвен моргнула; он, казалось, горел каким-то внутренним огнем.

— Я не заблудилась, — сказала она, собравшись с мыслями, — но ищу тех, кто мог заблудиться. Возможно, вы могли бы помочь мне в этом.

— О? — Он рассматривал ее с долей дурного предчувствия, но оно исчезло так внезапно и бесповоротно, как будто бы он выключил его поворотом рубильника. — Может, я смогу вам помочь, а может быть, и нет.

Бренвен бесстрашно продолжала:

— Ее зовут Сестра Эмеральд Перл. На самом деле у нее есть какое-то другое, настоящее имя, но она себя называет именно так. Это негритянка, где-то около сорока лет, ростом пять футов десять дюймов, весом триста фунтов — по-настоящему крупная женщина. И она поет почти все время, просто так. Если она где-то здесь, то ее трудно не заметить.

— А почему вы думаете, что она где-то здесь? Вы-то явно живете далеко отсюда. — Когда Бренвен описывала женщину, на его губах заиграла легкая улыбка, но она быстро исчезла. Он снова был сама осторожность и сдержанность.

— Она — душевнобольная, и я думаю, что бездомная. Она была пациентом психиатрической клиники в Мэриленде, жила в специальном реабилитационном доме, когда ее выписали, но перестала посещать амбулаторное лечение, и ее выгнали из этого дома. Видите ли, для того чтобы иметь возможность жить в таком доме, необходимо обязательно ходить в реабилитационный центр и проводить лечение.

— Я знаю об этом. Продолжайте.

Бренвен прикрыла глаза рукой. Его внутренний огонь разгорался все ярче, и смотреть на него сейчас было все равно что смотреть на солнце.

— Я слышала, что где-то здесь есть дом, где могут жить люди, подобные Сестре Эмеральд Перл. Я хочу сказать, в этой части города. Я ничего не знаю о нем, и даже не знаю в точности, где он находится, но один мужчина там, — она показала рукой куда-то назад, — сказал мне, что он стоит на этой улице. Он не показался мне очень надежным источником, но я все равно решила проверить, на всякий случай.

— Так, значит, вы — социальный работник, и вы пришли сюда спасать Сестру Эмеральд Перл, которая, в конце концов, если она нашла место, где можно жить, не является ни исчезнувшей, ни бездомной. — Это было произнесено без одобрения в голосе. По каким-то причинам незнакомец явно не любил социальных работников. Он требовательно спросил у нее: — Кто рассказал вам об этом доме? Где вы получили информацию?

— Я — не социальный работник. — Бренвен тряхнула головой и расставила ноги пошире, как бы приготовившись к драке. Она не позволит ему запугивать ее, как бы неловко себя при этом ни чувствовала. А она чувствовала себя неловко, внезапно поняв, что ее хороший серо-зеленый шерстяной костюм, светлые кожаные туфли-лодочки на невысоких каблуках и даже потрепанный кожаный портфель, который она носила на ремешке через плечо, сразу же выдавали в ней чужака. — Я расспрашивала людей на улицах, разговаривала с ними. Мужчина, который направил меня сюда, живет в большом деревянном упаковочном ящике, недалеко отсюда на свободном участке.

На этот раз на его губах появилось большее, чем просто след улыбки.

— Должно быть, это Джордж. Еще довольно рано, и он достаточно трезв, чтобы разговаривать. Ну что ж, вам не откажешь в смелости, если вы нашли нас именно таким путем.

— Нас? — Кто был этот человек? Он выглядел как строительный рабочий, вовсе не казался бездомным, а разговаривал вообще как кто-то третий — возможно, как актер, который в данный момент зарабатывает деньги на следующую попытку покорения сцены.

— Да, нас. — Его улыбка стала шире, и он слегка наклонил голову в сторону, сделав буквально намек на движение, в результате которого приобрел одновременно лукавый и загадочный вид. — Я живу в том доме, о котором вам рассказал Джордж. Он действительно находится на этой улице в одном квартале отсюда. Я могу сказать вам, что вашей Сестры Эмеральд Перл там нет, но больше ничего не смогу сделать для вас, если вы не скажете мне, почему вы ее разыскиваете.

— Это неважно, — пробормотала Бренвен, поправляя на плече ремешок портфеля. — У меня такое ощущение, как будто бы ваша помощь все равно обошлась бы мне слишком дорого. Я вас не знаю и не обязана вам ни о чем рассказывать.

Она отвернулась и пошла прочь. Бренвен не любила открывать тот факт, что она журналист, пишущий сценарий, потому что это неизменно отпугивало людей, заставляло их фальшивить. Но она ушла не поэтому. Впервые за очень долгое время, насколько она могла припомнить, она почувствовала, как в ней зашевелилось физическое влечение к мужчине, которого она встретила на улице, в худшем районе города, к мужчине, который был одет как рабочий, разговаривал, как актер и имел лицо Бога.