Диана Бейн - Глаза ночи

• Название: Глаза ночи
• Автор: Диана Бейн
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Эротика
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-169-3

С самого детства девушка с древним именем Бренвен Теннант, уроженка полного мифов и легенд Уэльса, слышит потусторонние голоса, умеет различать Хаос и Свет, видит себя и своих знакомых в их прошлой жизни. Это делает ее судьбу необычной, но делает ли счастливой?

Об этом вы узнаете, прочитав роман Дианы Бейн «Глаза ночи».

Смелость и необычный дар ясновидения помогают юной Бренвен Теннант вступить в борьбу с влиятельной секретной культовой организацией. Парапсихология и политика, любовь-страсть и любовь-дружба, леденящее душу злодейство и святое бескорыстие — со всем этим соприкоснется читатель, переносясь вместе с героями Дианы Бейн со скалистых берегов старой Англии в гущу жизни сегодняшней Америки.

«Глаза ночи» — первый роман писательницы, сразу ставший бестселлером и заслуживший одобрение взыскательных коллег.

---

Бренвен по мосту переехала через Потомак и припарковалась на другой стороне. Погода была хорошей, в прохладном воздухе ощущалась надвигающаяся осень. Уилл послушно шел рядом с ней. Уголком глаз она заметила, что по мере того, как они шли, интерес Уилла к окружающему усиливался. Он вдыхал воздух полной грудью, и его плечи расправились. «Все правильно, — подумала она, — это не было ошибкой». Она быстро взяла его за руку, а другой рукой показала на то место, куда они направлялись, место, которое сверкало своей белизной в лучах утреннего солнца.

— Вон, — сказала она, — вон туда мы и идем.

— Мемориал Джефферсона?

— Именно! Я подумала, что стоит нанести визит мистеру Джефферсону.

Уилл на самом деле улыбнулся — ему было приятно. И от этого Бренвен тоже стало приятно.

Они стояли перед высокой статуей. Уилл сказал, оглянувшись по сторонам и подняв взгляд на куполообразный потолок:

— Когда-то ты сняла здесь очень хороший телерепортаж.

— Ты помнишь.

Он положил ей руку на плечи.

— Конечно. Я помню все, что связано с тобой.

Бренвен подняла голову и посмотрела на Уилла, а затем еще выше, на Джефферсона.

— Я всегда думала, что он похож на тебя. Тебе не кажется?

Уилл посмотрел вверх, прищурился и затем хмыкнул.

— Кажется, — сказал он, — только у него больше волос, чем у меня. — И потом он поцеловал ее.

Бренвен вернула ему поцелуй со всей той отчаянной жаждой, которую она испытывала в последние три дня. Она обняла его руками за шею и приникла к нему.

Едва отняв от нее свои губы, Уилл прошептал:

— Сделай это еще раз!

Бренвен снова поцеловала его, с еще более отчаянной страстью. Уилл нежно обнимал ее, а его руки с длинными пальцами, лежавшие на ее талии и между лопатками, трепетали… Эти поцелуи разбудили его, все его тело дрожало. Наконец он тихо сказал:

— Ты даже не представляешь себе, что я сейчас испытываю. Нечто давно позабытое. — Он выпустил ее из своих объятий, так чтобы посмотреть ей в лицо. Его же лицо светилось от изумления. — Ты хочешь меня, вот что я почувствовал в твоем поцелуе. Ты хочешь меня, правда, Бренвен?

Ее глаза потемнели от силы этого желания.

— Да, хочу. Ты даже не представляешь, как сильно.

— А-ах, — выдохнул Уилл, закрывая глаза. С этим выдохом напряженные морщины на его лице разгладились. — Я боялся. Когда я увидел, что ты все время занята, и что со мной постоянно ездят Джим или Эллен, я подумал, что ты просто пожалела меня в тот первый день. Что, как только ты присмотрелась ко мне и услышала всю мою историю, ты почувствовала… отвращение.

— О нет! Я давала тебе простор. Мне сказали, что я должна дать тебе возможность самому… — Бренвен замолчала, увидев, что по ступенькам мемориала поднимается группа туристов.

— Нам нужно поговорить, — быстро сказал Уилл, беря Бренвен за руку, — а здесь явно не то место. Давай прогуляемся по пирсу — на таком открытом месте, как там, мы, без сомнения, сможем поговорить так, чтобы нас никто не слышал.

Пока они гуляли, Бренвен вкратце изложила содержание советов, которые ей дал Джим, не сообщая при этом источник. Уилл слушал ее, кивая время от времени. Когда она закончила, он сказал:

— Психиатры говорили мне почти то же самое, о том, что я сломаюсь, буду неспособен принимать решения и тому подобное. Они испытали большое потрясение, когда я сказал им, что подал заявление об увольнении у себя на службе, в Госдепартаменте. Предполагалось, что я пальцем не смогу пошевелить, но я — напротив — проявил большую настойчивость. Я заставил принять это заявление. Это более или менее прочистило им мозги. Ты, конечно же, понимаешь, что в Вашингтоне сидит больше экспертов на квадратном дюйме площади, чем где-то еще в Западном полушарии — они принялись бы учить окружающих чистить зубы, если позволить им это.

Уилл замолчал и повернулся к Бренвен.

— Ты не знаешь, как я рад теперь, когда узнал, что ты уехала отсюда не из-за другого мужчины. Я не могу дождаться того момента, когда я сам выберусь отсюда.

— Правда?

— Да, — сказал Уилл, улыбаясь, — правда. Видишь ли, мне здесь все осточертело. Из-за того, что я не соответствовал ожиданиям экспертов, мне пришлось лишний раз встречаться и беседовать с ними. Особенно притом, что ты казалась такой отдалившейся.

— Так ты поэтому был таким тихим?

— Отчасти. В основном это было обычное привыкание к старым местам. Видишь ли, Бренвен, мне стоило большого труда поверить в то, что я уже дома; я был совершенно дезориентирован. Я постоянно думал: «А что, если у меня просто галлюцинации и мне все это только кажется, а когда я приду в себя, выяснится, что я все еще в Иране?» Прошлой ночью я впервые лег спать и не подумал об этом: «Я проснусь утром и окажусь вовсе не в доме Эллен, это все окажется всего лишь сном».

— Ты веришь в это сейчас?

— Абсолютно. — Его улыбка стала еще шире. — Смешно, но окончательно я поверил в то, что нахожусь здесь, вчера, когда собеседования закончились, и эти толстые задницы в Госдепартаменте не хотели принимать мое заявление. Беготня, которую они устроили, была так типична: «Добро пожаловать назад, в объятия родной бюрократии, дружок!» И я совершенно не чувствовал себя сбитым с толку, когда проснулся сегодня утром. И я не думаю, что сломаюсь, во всяком случае, не больше чем уже сломался. Я просто хочу продолжать свою жизнь. Именно об этом я думал, когда ты спустилась сегодня утром. Ты пришла как раз в нужный момент, Бренвен.

— Я так рада! Ты действительно выглядишь намного лучше. Ну, менее отключенным. Сбитым с толку. Мне не нужно больше оставлять тебя в покое?

— Умоляю тебя, не делай этого, если, конечно, у тебя не будет веской причины, чтобы куда-нибудь уйти! Давай присядем на одной из этих скамеек и немного отдохнем прежде, чем отправиться обратно. Я совсем забыл, что не все привыкли столько ходить, как я.

— Нет, я очень много хожу. Давай пойдем назад, к машине. Мы можем поехать куда-нибудь. Или можем посидеть здесь и закончить наш разговор, а потом пойти в Смитсоновский Центр и побродить там, и поесть тоже там.

— Да, отличная мысль! Я не был в Смитсоновском Центре целую вечность! Мы могли бы посмотреть на динозавров, как я всегда делал, когда был ребенком.

Бренвен рассмеялась. Уилл огромными скачками возвращался сегодня утром к ней. Она помнила о его любви к Смитсоновскому Центру еще с тех времен, когда только начинала свою жизнь в Вашингштоне, и он познакомил ее с этим огромным хранилищем знаний. Ее сердце наполнилось радостью.

— Если ты согласен, что динозавры могут несколько минут подождать, то я хотела бы поговорить с тобой кое о чем. Особенно с учетом того, что раньше ты говорил, что тебе нужно позвонить отцу.

— Я не думаю, что эти толстые ребята способны от нас убежать. Они явно смогут подождать. — Уилл подвел Бренвен к скамейке, и они сели на нее. — Говори, я весь внимание.

Она не знала, с чего ей начать. Она чувствовала, как по ее телу пробегает дрожь ожидания, и была счастлива просто от того, что сидела рядом с ним на скамейке, и от этого счастья почти потеряла дар речи. Бренвен посмотрела в его теплые светло-карие глаза, и у нее перехватило дыхание, а сердце в груди подпрыгнуло. Она протянула к нему руку и прикоснулась к щеке, а затем обвела кончиком пальца его губы. Уилл простонал.

— Ты не знаешь, что ты делаешь со мной, когда так прикасаешься ко мне! Ты знаешь, о чем мне это напоминает? О тех первых годах нашей дружбы, когда мы ходили повсюду, и я просто сгорал от желания, но ничего не смог сделать — мы никогда не оставались наедине друг с другом.

— Я думала почти о том же, только сейчас все гораздо лучше. Это просто чудо, величайший из возможных даров. Нам предоставлен еще один шанс, Уилл. Это как раз то, о чем я хочу с тобой поговорить. Может быть, я слишком рано спрашиваю тебя, не поедешь ли ты вместе со мной в Сан-Франциско? Нам не обязательно… э-э… жить вместе, если ты этого не хочешь. Я не знаю, насколько близким ты хочешь быть мне, и я пойму, если ты еще не готов к этому. У меня в квартире две спальни, поэтому ты можешь пожить у меня, пока не найдешь собственную квартиру. Я просто подумала, так как ты сам сказал, что не хочешь оставаться в Вашингтоне…

— Бренвен… — Он взял ее за обе руки и торжественно сказал: — Я хочу быть настолько близким тебе, насколько ты сама мне позволишь. Я люблю тебя, я никогда никого, кроме тебя, не любил.

На несколько секунд между ними повисла тишина, а потом Бренвен сказала:

— Я тоже люблю тебя, Уилл. И для меня тоже не существовало никого.

Уилл поднес ее руки к своим губам и поцеловал их по очереди.

— Я должен сказать тебе что-то важное. Смерть моей жены и пасынка была ужасной, но теперь это все в прошлом. Мой брак, так же как и твой, остался в прошлом. В течение всех тех месяцев, когда я бродил по Ирану от селения к селению, со мной произошло и кое-что хорошее: я преодолел свой комплекс вины. Я больше не чувствую себя потерпевшим поражение. Ты, должно быть, помнишь, каким я был, когда провел с тобой ту ночь — сейчас я даже не стыжусь этого, а мне очень долго потом было стыдно за себя. Мне кажется, что горячее персидское солнце выжгло из меня чувство вины и стыда. Я чувствую, что пришел к тебе чистым, Бренвен.