Тамара Сычева - По зову сердца

• Название: По зову сердца
• Автор: Тамара Сычева
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1964

Бессмертному подвигу советской женщины — воина и патриотки — посвящена эта книга.

Книга «По зову сердца» выдержала несколько изданий у нас и за рубежом. Примером высокой моральной чистоты, беззаветной храбрости стали для читателей героини книги артиллерист Аня Балашова, отважная разведчица Маня, военврач Нилова, партизанка Паша и другие.

---

Я рассказала Кате о Кучерявом, о том, как мы дружили, а потом полюбили друг друга, как из-за него я ушла из артиллерии в автоматчики, в его роту…

«Анечка! Какое счастье — любить такого парня, такого героя!» — говорила Катя. «Но ведь он погиб». — «Лучше десять месяцев любить героя и память о нем чтить всю жизнь, чем десять лет любить труса и разочароваться!» — возразила Катя…

Позавтракав, мы пришли в райком. Там было много новых для Кати людей. Из тех комсомольцев, что ополченцами ушли на защиту Москвы, почти никого не осталось. Но из новых работников многие тоже знали Катю по институту и тепло встретили ее.

Оставив меня в приемной, Катя вошла в кабинет секретаря. О чем был разговор, не знаю, но когда она вышла, то сказала:

«Вот он дал нам с тобой пригласительные билеты. Приходите обязательно, сказал… Михаил Иванович Калинин будет беседовать с демобилизованными девушками». — «Сам Михаил Иванович Калинин?!» — не поверила я Катиным словам. «Да», — кивнула она головой.

Всю дорогу мы радостно обсуждали предстоящую встречу с Михаилом Ивановичем Калининым. Потом Катя сказала, что она говорила обо мне в райкоме и секретарь записал мою фамилию и обещал помочь.

Весь день перед встречей мы суетились, стирали и гладили гимнастерки, подшивали воротнички, натирали мелом ордена и медали, медные армейские пуговицы на гимнастерках, до блеска чистили сапоги.

С вечера Катина мать предупредила нас: «Пораньше ложитесь спать, чтобы завтра быть бодрыми».

…И вот мы поднимаемся по широкой мраморной лестнице, рядом с нами — военные девушки: рядовые и командиры, медики и интенданты, пехотинцы и летчицы, танкисты, моряки и артиллеристы. На груди многих виднеются полоски ранений, золотом сверкают ордена и медали.

После доклада секретаря ЦК ВЛКСМ стали выступать девушки. Они рассказывали о себе, о своих подругах, которым не удалось попасть сюда, и о тех, которые шли по зову сердца и отдали жизни за независимость Родины.

Наконец слово предоставили Михаилу Ивановичу Калинину. Чуть сгорбленный, седой, с доброй улыбкой, он ласково оглядел нас и прежде всего поздравил с победоносным окончанием войны. Потом он говорил об участии женщин в Великой Отечественной войне и о том, что на фронт пошла лучшая часть нашей молодежи.

— Вы защищали Родину в момент величайшей опасности, а это — действительно великое дело. Я уверен, что у нас среди женской молодежи очень много людей, способных совершать героические подвиги. Сейчас вас демобилизовывают. Это для многих из вас дело нелегкое, — говорил Михаил Иванович. — Особенно для тех, которые пришли в армию со школьной скамьи. Теперь они думают, а какова будет новая жизнь, что она им готовит? Но я уверен, что вы, умудренные фронтовым опытом, быстро все устроитесь, работы у нас непочатый край. А тем, которые по каким-либо причинам окажутся в тяжелых условиях, мы поможем.

После этих слов на душе у меня стало радостнее. Я еще раз почувствовала, что не сирота и не одинока, что обо мне есть кому позаботиться. Значит, я не ошиблась, что приехала в Москву.

После собрания меня вызвали к Калинину.

— Ой, Катюша, это ты там рассказала, наверное, обо мне, что я теперь буду делать? — испугалась я. Меня провели в приемную Калинина.

С трудом открыла тяжелую дверь кабинета, вошла, и ноги подкосились. В самых тяжелых боях с немецкими танками так не колотилось сердце, как здесь, когда я увидела за большим письменным столом Михаила Ивановича.

Он вышел из-за стола, ласково улыбнулся, подошел, взял меня за обе руки, оглядел и сказал удивленно:

«Вот эта малышка и с танками дралась, а? Вот молодец! И что, они удирали от тебя?» — засмеялся он.

Вначале я стояла ни жива ни мертва. Но когда Михаил Иванович по-отечески обнял меня за плечи и усадил в кресло, стоявшее перед письменным столом, а в другое, напротив, сел сам и стал подробно меня обо всем расспрашивать, я осмелела и через несколько минут свободно разговаривала с ним, как с родным отцом.

Сказала ему, что хочу учиться и быть так же полезной Родине, как была на войне.

«Это хорошо, это замечательное решение!» — говорил Калинин, прощаясь со мной.

На всю жизнь осталась в моей памяти эта беседа с Михаилом Ивановичем Калининым, она меня воодушевила, помогла найти свое место в жизни.

Мне дали комнату в Москве, я получила возможность учиться, попала в крепкую, дружную студенческую семью. Все годы учебы мечтала об одном — поехать на какую-нибудь большую стройку.

Мое желание сбылось. Теперь я инженер всего объекта шестого шлюза. — Аня задумчиво улыбнулась.

— Ты счастлива?

— Очень! — не задумываясь ответила девушка. — Скоро пустим в строй плотину и зальем потрескавшиеся от засухи поля речной водичкой. Ты видела, какая здесь кругом сушь? А тогда все здесь зацветет, зазеленеет. А я поеду на другую стройку. Мне очень нравится моя профессия. Я счастлива, очень счастлива, — повторила она.

За окном было темно. Где-то наверху над котлованом свистел и ревел в пустынной степи могучий ветер.

С яростным остервенением он забрасывал в окно струи ливня, хлестал по лужам и, казалось, хотел сорвать с окна ставню. Она скрипела, хлопала, трещала, но не поддавалась.

— Постой, Тамара, я сейчас закреплю ставню, — сказала Аня и, отбросив одеяло, опустила свои маленькие ноги в большие сапоги, потом набросила брезентовый, с капюшоном, плащ и выскочила во двор.

Я осмотрела ее комнатушку. На столе у окна лежали горкой учебники. На большой яркой карте СССР красным карандашом были подчеркнуты реки с каналами и водохранилищами.

«И этим она счастлива», — подумала я.

— Дождь как из ведра, — сбрасывая плащ, сказала Аня.

— Аня, а как твоя личная жизнь?

— Работа и есть основа моей жизни, — улыбнулась она, натягивая мне на плечи одеяло.

— Но одной же тоскливо.

Аня помрачнела. Потом заговорила тихо:

— Я очень тяжело перенесла смерть Николая. И пока заменить его не может никто. Ты ведь знаешь, какая дружба была у нас… И полюбила я его, наверное, на всю жизнь… Есть здесь один человек, инженер, — помолчав, добавила она. — Ухаживает за мной. Но…

— Сколько тебе лет, Аня? — перебила я ее.

— Двадцать шесть.

— И не торопись. Молодая еще. Узнай как следует человека. Ошибка дорого потом обходится в жизни.

Уснули мы поздно.

Весь следующий день я провела на стройке. Аня повела меня на свой объект, познакомила с людьми, со своей работой. Знакомство со стройкой произвело на меня большое впечатление. Но больше всего меня восхищала сама Аня. Так же спокойно и уверенно, как когда-то уничтожала танки, она командовала теперь на своем участке огромной стройки.

XII

По окончании войны мы все, однополчане, разъехались, не заручившись адресами многих товарищей. У некоторых из нас за годы войны не стало адреса: люди теряли родных, близких, дом, где жили раньше.

Потеряла адрес и я. Дом в Крыму, откуда эвакуировались родные, был разрушен бомбой, квартиру во Львове разграбили, растащили во время оккупации, да я и не собиралась туда возвращаться. И потому адреса своего будущего не знала. Так связь с однополчанами была прервана.

Но в душе каждого из нас навечно сохранилась фронтовая дружба.

Прошли годы, и мне очень захотелось повидаться со своими боевыми друзьями. Первым «нашелся» Фридман. Он писал, что живет в Ленинграде, работает на заводе «Электросила», как и до войны.

Получила письмо от Гали, тоже из Ленинграда. И решила побывать у них.

В Ленинград мы приехали с Трощиловым под Новый год. Радушно встретил нас фронтовой товарищ, бывший начальник штаба Фридман. Он оказался таким же энергичным и жизнелюбивым, каким мы его знали на фронте.

В этот вечер за новогодним столом мы вспоминали трудные, незабываемые дни войны, пели фронтовые песни. Потом Фридман рассказал нам, как он вернулся в Ленинград, на свой родной завод, на котором вырос. Работы после войны было много, каждому пришлось трудиться за четверых.

— Сейчас мы выполняем ответственные задания, — говорил он, — и я счастлив, что работаю на таком крупном первоклассном предприятии, как наш завод, и тоже являюсь винтиком его могучего механизма.

На другой день я встретилась с Галей. Она возмужала, пополнела и как будто даже выросла. Рассказала, что, вернувшись с фронта, сразу продолжила прерванную учебу, получила высшее образование и преподает в институте английский язык.

— Сейчас, — сказала она, — гляжу я на эту веселую студенческую молодежь и часто думаю: счастливая у них молодость. Они смогут отстоять право на жизнь, на мир без войны.

Полулежа в откидном кресле пассажирского самолета, я рассеянно смотрела на плывущие за окном легкие снеговые облака. Волновала предстоящая встреча. Пятнадцатилетняя разлука не стерла из памяти четырехмесячной суровой фронтовой дружбы.