Решад Гюнтекин - Ночь огня

• Название: Ночь огня
• Автор: Решад Гюнтекин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-486-02663-8

Всего лишь за несколько часов стамбульский юноша Кемаль из студента превратился в заключённого. На следующий же день его отправляют в отдаленный вилайет на свободное поселение. Причём даже не объяснив, за что. Но, как ни странно, жизнь на чужбине пришлась Кемалю по вкусу. Ни материальные затруднения, ни страх, ни хлопоты не омрачали его существования. Но роковая встреча в Ночь огня полностью перевернула его представления о жизни. Кемаль понял, что до сих пор не мог избавиться от ощущения, что не достиг желаемого. Как человек, которому что-то пообещали. Но вот только — что?

---

— Ты все знаешь, Стематула... Я хочу спросить у тебя кое-что. Но если ты не ответишь честно, ссоры не избежать.

Девушка подняла на меня изумленные глаза и усмехнулась:

— Зачем же мне вам лгать, Кемаль-бей?

— Даешь слово?

— Даю...

— Ты знаешь, о чем я хочу спросить?

— Знаю... Вы спросите, где Рина.

Я растерялся. Стематула так быстро разгадала мой секрет и имела наглость так открыто говорить об этом, что я не мог скрыть досаду. Немного жестко я произнес:

— Что ты хочешь сказать, Стематула?.. Какое мне дело до Рины? С чего я должен спрашивать о ней у тебя?

Стематула прекрасно поняла, что моя ярость — не более чем следствие удивления, поэтому ответила, глядя мне прямо в глаза:

— Кемаль-бей, вы что думаете, я не знаю?

— О чем?

— Хотите, чтобы я сказала?

Положение становилось опасным. Нужно было спасать девушку во что бы то ни стало.

Я еще больше повысил голос и произнес таким тоном, словно отчитывал служанку:

— Молчи, и слышать не хочу этих глупостей. Я собирался спросить совсем о другом. А ты плетешь неизвестно что. При чем тут Рина? И зачем я с вами общаюсь! — И, не оборачиваясь, я быстро пошел прочь.

Стематула замерла на мгновение, а затем последовала за мной:

— Извините, Кемаль-бей... Вы сердитесь на меня? Что я такого сделала?..

Было понятно, что опасность миновала, и я остановился:

— Как тебе не стыдно, Стематула. Рина, ты, Пица, Марьянти, Еленица — все вы подруги... Мы постоянно вместе смеемся, перешучиваемся... Разве можно говорить такие гадости?

— А что я сказала?

Стематула перекрестилась, при этом в ее широко распахнутых глазах блеснула напускная наивность.

— Не говорила, но я знаю, что ты за человек...

— Простите, Кемаль-бей...

— Браво, Стематула... Так-то лучше... Когда я вижу Рину, я беседую с ней так же, как и с тобой, и с Пицей, и с Марьянти... Но почему я должен беспокоиться о ней, когда не вижу?

Стематула перевела дух и поспешила меня заверить:

— Вы правильно говорите, Кемаль-бей...

— Разумеется, я прав...

— А у меня спросить что хотели?

— Что же я хотел у тебя спросить? Да, я ведь собирался что-то у тебя спросить. Из-за тебя забыл... А, вспомнил: кто эта барышня, которую мы встретили вчера вечером?

— ?..

— Ну та, что была в церковном саду. Такая красивая барышня... Чудесные глаза, волосы...

Глаза и зубы этой девушки мне довелось увидеть лишь мельком, и я сомневаюсь, что узнал бы ее, даже если бы она стояла прямо передо мной. Но нужно было показать Стематуле, что я не собираюсь скрывать от нее свой интерес к какой-то барышне. Это помогло бы свести на нет разговоры о Рине, поэтому я восхвалял девушку как мог. Я вовсе не был влюблен в незнакомку, которая прошла передо мной в ту ночь огня. Но моим близким подругам не обязательно было об этом знать.

Не думаю, что Стематула, этот тертый калач, поверила в мою сказку. Но сочла, что позволить себя убедить будет вернее.

Вот только она ничего толком не могла рассказать о незнакомке, мямлила и лишь повторяла слова Еленицы: «Ее отец греческий богач, очень большой человек».

— Когда она приехала?

— Да уж неделю назад... дней пятнадцать как... Я не знаю.

— Зачем она приехала?

— У нее здесь дядя... очень большой человек...

— В Миласе?

-Э...

— Чем он занимается?

— Не знаю... крупный торговец...

— Но ты знаешь, что он торговец...

— Так говорят...

— Хорошо, Стематула... Спасибо...

Я попрощался со Стематулой и собрался уходить. Но она не отставала от меня, хотя мы уже перешли границу квартала.

— Кемаль-бей, я хочу вам что-то сказать...

— Что такое?

— Только вы никому не рассказывайте.

Начинались новые проблемы.

— Хорошо, Стематула. Никому не расскажу, — заверил я.

— Клянетесь? Если скажете, будет очень, очень плохо... Потому что мне велели молчать...

— Понятно... Я никому не скажу.

— Вечером вам все девушки говорили неправду. Эта девушка вовсе не гречанка, она османка.

— То есть живет в Османской империи, как и вы?

— Не только... Она османская женщина... Мусульманка.

— Ты правду говоришь?

— А зачем мне врать?

— Ну хорошо, а почему же она не знает турецкого?

— Знает, специально не показала этого. Чтобы вы не поняли...

— А с вами она все время говорила по-гречески...

— Она очень хорошо знает греческий язык. Она родом с Крита. Это сестра доктора Селим-бея... Пришла к нам, чтобы посмотреть на Ночь огня.

— Все это очень странно, Стематула... Получается, что она пришла тайком, потому что мусульманка.

— Ну... Османы не ходят в церковь... Может, и брат не знает... Никому не говорите, что я вам рассказала...

— Не беспокойся, Стематула...

— Большое спасибо, Кемаль-бей...

Как выяснилось, на этом секреты Стематулы не закончились. Оказывается, сестра Селим-бея захотела увидеть меня, не объясняя, кто она такая, и с этой целью попросила Стематулу позвать меня в церковь. Получается, что я оказался в положении девушки, которую вывели на смотрины.

— Насколько мне известно, у Селим-бея только одна сестра и она замужем за измирским купцом. Откуда взялась эта девушка?

— Это она и есть. Та, что замужем за измирским купцом...

— Такая молодая! Она ведь вам ровесница.

— Когда увидите ее на базаре, в чаршафе, так не скажете... Она уже четыре года замужем...

Поведав мне секрет, Стематула надеялась стереть остатки обиды и была уверена в успехе. Прощаясь, я тоже попросил ее об одолжении:

— Я думал, что сестра Селим-бея гречанка, и говорил неуместные вещи о ее бровях, глазах... Не смей об этом никому рассказывать.

Стематула вновь перекрестилась и поклялась. На этом мы и расстались.

IX

После Ночи огня друг за другом произошли два события, которые слегка испортили мне настроение. Во-первых, два молодых человека из Миласа сбежали в Европу.

По мнению священника и старосты, бегство свидетельствовало о непростительной неблагодарности по отношению к высочайшему падишаху. Но по странной случайности, когда они рассказывали о происшествии, в их глазах плясали искорки. После приема наша дружба с Лефтером-эфенди окрепла, и однажды вечером он зашел ко мне в гости, чтобы сообщить неприятную новость.

В тот день в квартале появились два жандарма, которые допросили старосту, выясняя, что за люди ходят ко мне.

Надо ли говорить, что ночью я спал не слишком хорошо, а спозаранку помчался к каймакаму и рассказал о случившемся.

Он посмеялся над моими страхами, потрепал меня по щеке и поспешил удовлетворить любопытство:

— Не о чем тут волноваться... это я их послал. Проделки этих невежественных юнцов привлекут к нам внимание центра, им будет крайне необходимо начать дознание. Могут спросить и о тебе. Я велел узнать, чем ты занимаешься. Это докажет, что мы не дремлем. Ты не знаешь подноготной подобных дел. Всегда полезно иметь какой-нибудь документ. Так, на всякий случай.

Каймакам не мог побороть любопытство и по-прежнему хотел знать, за что ребенка моих лет отправили в ссылку. Порой, пытаясь меня разговорить, он сам сбалтывал лишнее, но результат оказывался только один: я узнавал о стране и режиме то, чего не знал раньше.

В то время ссыльные были подобны просвещенным пропагандистам: они пробуждали от сна те края, куда их отправляли. Но в моем случае все происходило в точности наоборот.

Каймакам интересовался литературой, часто читал стихи Намыка Кемаля, Зии Паши[29] и других великих поэтов эпохи Танзимата и под предлогом толкования смысла открыто рассказывал мне, как страна катится к пропасти.

Должен заметить, что прейсде каймакам всегда был осторожен и выражал свои мысли завуалированно. Когда же он заходил слишком далеко, бедняга спохватывался, пускался в ненужные объяснения, пытаясь придать своим словам иной смысл, начинал молиться за безгрешного, добродушного падишаха, который и не ведал, что происходит в его стране.

— Моя должность требует делать вид, будто я гневаюсь на этих мальчиков, — говорил он. — Если, упаси Аллах, сегодня поймаю озорников, то закую в кандалы — только цепи зазвенят. Но на сердце будет тяжело. По правде говоря, оба блестящие молодые люди. Правильно сделали, что сбежали. Говорят, беглецы создали в Европе тайное общество, выпускают газету. Пытаются склонить на нашу сторону все прочие государства. Преуспеют или нет — не знаю, это уже другой разговор... Но по крайней мере, они делают все, что могут. Во всяком случае, хотя бы не с девушками соседскими заигрывают, а занимаются чем-то более полезным...

Последнюю фразу каймакам произнес жестко, явно имея в виду меня. Но, увидев, как я покраснел и опустил голову, он не выдержал и рассмеялся.