Алиса Плис - Гений Одного Дня

• Название: Гений Одного Дня
• Автор: Алиса Плис
• Жанр: Историческая проза

Посвящается всему миру!

А так же людям, открывавшим эпоху, не боящихся преград и идущих на свой страх и риск вперёд ради исполнения великой цели – служения во благо общества! Тем, кто не боялся неудач, и даже тем, кто и по сей день просто трудится для своего маленького мирка и не оставил после себя никаких грандиозных трудов, завоевавших всемирное признание.

---

 И все стоят. Смотрят на Морица, кто с вожделением, кто желая ему поражения. И все, все, все смотрят и следят за тобой – нет, нельзя допускать ни единой погрешности! Честь компании… Сомневается ли сам дядя Алекс в нём? Нет. Верой озарено хитрое лицо дяди Алекса. И вновь послания. Вновь азбука Морзе. Скорость растёт. Все затаили дыхание… Момент истины приближается неуклонно и быстро…

 Газета «Злата Прага» на следующей день выпустила на первой полосе весьма любопытную заметку: «Телеграфист известной газовой компании, участвовавший в соревновании против молодого, и пока ещё не опытного работника компании Вингерфельдта потерпел поражение. В течение двух часов росла скорость передачи сообщений, - инициатором был телеграфист Мориц Надькевич. Его перо не пропустило ни одной строчки телеграфа! После второго часа и ещё одного послания Надькевича об увеличении скорости не выдержал и сдался. Курс акций компании упал до минимума в этом году».

 Это было больше чем победа! Это была победа над собой. И Надькевич эту битву выиграл с бешено колотящимся сердцем малоопытного мальчишки, но со всеми задатками Тома Сойера. Честь компании отстояли. Дело сделано. Огромное дело! Но никто, пожалуй, не сомневался в этом всеобщем любителе всей компании. Кроме него самого, пожалуй.

 Какая-то известная английская газета решила поместить коллективную фотографию всех членов компании, как участников этого громкого события, и естественно – Надькевича. Вот здесь и начались весьма курьёзные события. Сама идея-то неплохая, но всё зависло от исполнения… Некоторые товарищи из банды лиходеев не подкачали, что собственно и ожидалось.

 В центре поместили Вингерфельдта, спрятавшего руку в пиджак, - пародия на Наполеона. И выражение лица было такое, словно бы он был Властелином мира – «продолжаем развивать миф о нашей непобедимости», как он сам выражался среди своих о газетах. Ах, эти газеты! На заднем плане поместились Нерст, Гай. С другого конца – Надькевич и Николас. Фотограф спрятался за своим громоздким аппаратом, приготовился фотографировать. Лёгкая улыбка мелькнула на лице Морица. Почему именно у него – будет ясно в последствие. Сфотографироваи и удалились. Осталось дело за небольшим - дождаться номера газеты. А уж английские газеты читать, ох как дядя Алекс любил! Не грех будет сказано. Поэтому и у его племянницы далеко не немецкое имя…

 Карандаш застыл в руке Вингерфельдта. Вот он вновь сидит за своим привычным столом в лаборатории, в руках, словно священная реликвия, зажат новый выпуск газеты – и первая полоса целиком о них. Трогательный момент. Вот же фотография. Они тут все, вместе. Костяк молодцов Вингерфельдта. Хм, а какой же заголовок подобрали к газете? Интересно, ведь пресса славится своим остроумием. И взгляд падает на начало. Он спокойно проходит по первой части фразы – «Глава великой компании века…» и вдруг спотыкается. Думая, что ошибается, он перечитывает её во второй раз. И во второй раз взгляд спотыкается об одно-единственное слово, повергнувшее его в ужас. Затем взглянув на фотографию, всё стало понятным.

 Карандаш подчеркнул последнее слово в заголовке статьи. Дядя Алекс громко рассмеялся и отбросил газету, положив на неё этот самый карандаш и карманные часы с портретом Мэриан. А заголовок безжалостно гласил: «Глава великой компании века – козёл!», и в доказательство приведённая ниже фотография, где ухмыляющийся Надькевич, стоя за спиной Вингрефельдта, поставил своему дорогому боссу рожки…

 Этот великий и беспощадный мир!

Глава семнадцатая

 Генри О'Читтер восседал на стуле так величаво, словно под ним находился трон. Он вёл себя, как монарх, как властелин всего мира, и обстоятельства, однако, оправдывали эти громкие имена. На столе лежала восточная литература, которой он любил заниматься в свободные минутки от работы, которые иногда удавалось вырывать. Высокий, поджарый, взгляд проницательный, как у чувствительного хищника, брови расположены высоко, и усы, как у немецкого кайзера. Так звучало описание самого, пожалуй, грозного и непредсказуемого властелина пусть не мира, но Америки, это точно! Наверное, не существовало на этом континенте хоть одного вида деятельности, куда бы он не приложил свою руку и не оставил бы какой-то отпечаток. Помимо всего прочего, словно в насмешку, он выкупил солидное помещение на Уолл-стрит, как раз напротив банкирского дома и преобразовал в штаб-квартиру. Сам он жил (тоже, по иронии судьбы) по соседству со своим главным врагом – Джоном Пирпонтом Морганом. Совсем недавно он выкупил себе дом по соседству с ним, дабы его конкурент не мог ни дня прожить спокойно . Он терпеть не мог банкиров и финансистов, впрочем, как и последние его, однако если они не лезут к Читтеру, значит Читтер лезет к ним. Такая уж у него была политика – где больше гонят, туда и идти.

 Главный конкурент изобретателя Вингерфельдта, промышленник Читтер, имел и свою собственную карту мира (не Европы!), которая была солидно исполосована всякими кнопками, а в особенности принадлежностями для игры в дартс. Восседая на своём стуле, он порой любил стрелять туда своим грозным оружием – причём делал он это, как профессионал. На этой карте были помечены политические интересы Читтера: точки, на которые надо и следует обратить внимание. Перечнем своих предприятий он не занимался. Он не был изобретателем, относя себя как раз к той самой среде людей, которая скорее пользуется изобретениями, нежели изобретает что-то своё. Да и не важно это было для Читтера – в Америке процветает промышленность, и не брать это в расчёт, значит терпеть гигантские убытки. А Генри не таков – если где-то завалялся случайно лишний кусок, он его мгновенно захватывает, и поминай, как звали. Агрессивная политика Читтера во всех направлениях сослужила ему весьма дурную службу, и превратила его в какого-то монстра, хотя, честно признаем, те, кто его обвинял, были отнюдь не лучше, и заслуга Генри лишь в том, что он делал это в открытую, не брезгуя ничем. Газеты его так и назвали – бессовестным. Его рисовали, как людоеда, ибо чтобы получить выгоду, он не боялся лишить сотни рабочих своих мест. Ему это было попусту неважно – но это не его вина, а вина времени – беспощадного, коварного, в котором деньги решают всё. Промышленники тем и отличаются, что за выгодой они не видят людей – для них это просто цифры, поставленные рядом, а не души. Но если всех жалеть, то кто пожалеет тебя? Да и к чему быть бедным? Промышленник из-за своей цели не отступится. Не отступал и Читтер.

 А ещё он любил писать злобные эпиграммы на великих людей своего времени. Он намеренно скрывался от общества, где всюду сквозила эта фальшь, и из своего убежища на Уолл-стрит отстреливался злобными сарказмами и афоризмами не хуже Форда, ещё одной именитой личности этой эпохи. Зато и общество не отставало, сделав из Читтера приспешника дьявола, сочинило про него множество всяких небылиц, на основе тех, какими были плакаты в Германии: «Бойтесь русских извергов! Они съедают на обед, как закуску, мясо младенцев и запивают кровью молоденьких женщин!». Люди верили в эти сказки, и в первом, и во втором случае. Впрочем, и в том и другом случае, люди так же опасливо обходили то, что имело к этим сказкам отношения. Дом на Уолл-стрит не пользовался популярностью – его обходили, словно заговоренный.

 Впрочем, самому Читтеру было глубоко фиолетово мнение о нём каких-то там людишек. Мы не обращаем внимания на муравьёв под нашими ногами, так зачем же ему обращать внимание на эту мышиную возню. И сам он презирал в глубине души людей. Чтобы войти к нему в общество, надо заслужить это право, ответив на самые разнообразные вопросы обо всём, и побеседовав с ним не менее двух часов. При этом Читтер не был многословен, хотя порою и извергал тонны красноречия на слушателей. Когда его что-то раздражало, он обожал перескакивать на скучные и занудные темы, выводя слушателей из себя. Так, например, на одном из съездов, куда его насильно привели, он попытался уйти незаметно, когда же это не удалось, он всей аудитории поведал о строении двигателя внутреннего сгорания, причём в самых заковыристых и непонятных фразах. И словно насмехаясь, выпустил заметку в газете, где сравнивал это величайшее изобретение с казной.

 Его неоднократно пытались уличить в краже денег, ибо Читтер устраивал монополию, которая никого не устраивала. Все попытки засадить его кончились крахом. Он был изворотлив, как уж. А особо талантливые журналисты даже откопали старую историю о том, что Генри когда-то был на Аляске, и набрал себе немало золота в сих прекрасных местах. Впрочем, их упрёки остались незамеченными, едва Читтер выпустил статью о своей биографии, где рассказал о себе, как о злостном каннибале, приспешнике дьяволе, черте из табакерки, и прочих мифах. Народ похохотал и замолк. И дни на Уолл-стрит потекли ещё сильнее.