В. ван Эмландт - Коварный лед

• Название: Коварный лед
• Автор: В. ван Эмландт
• Издательство: Ветеран МП
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-900328-01-5

Произведение ван Эмландта «Коварный лед» относится к жанру полицейского романа. И это не удивительно — автор прослужил долгие годы в полиции.

Неутомимый Ван Хаутем в «Коварном льде» — не частный детектив, не чудак и не сноб, занимающийся разгадкой уголовных «ребусов» из любопытства или ради развлечения, как герои Эдгара По или Конан Дойла, а скромный полицейский, изо дня в день сражающийся со злом за небольшую зарплату. Никаких чудес ловкости и проницательности Ван Хаутем не совершает, если не считать, конечно, чуда честной, систематической и неустанной работы по розыску преступников. Рассудительный, спокойный и уравновешенный Ван Хаутем — это, по замыслу автора, типичный голландец, носитель традиционных национальных качеств, таких, как спокойствие, трудолюбие, трезвость мышления, а также умение работать сообща.

---

Вот жирная кость для менеера Вилденберга, подумал Ван Хаутем. Он не хотел больше тратить время на Ивера, но счел нужным сделать еще одно замечание:

— Я вижу, вы упорно отказываетесь дать сведения о том, откуда вы получали наркотики и кому их сбывали. Это произведет в суде весьма неблагоприятное впечатление!

— Hèlas! Mais, que voulezvous?[45] Все идет за наличный расчет. Точь-в-точь как в ломбарде, мсье. В духе полного доверия я оплачиваю стоимость заказа совершенно незнакомому мне человеку, а через день посыльный кладет мне на стол пакет. В заранее обусловленном месте, например под сводом Монетного двора, некая дама спрашивает, нет ли у меня в запасе пудры «Робинетт». Я отвечаю, что случайно имею при себе одну коробочку. Она платит — я отдаю. Rien de plus simple![46] Или же я получаю почтовую открытку с большим заказом, которую, естественно, по прочтении сейчас же рву на мелкие кусочки. Пятьсот граммов… тысячу граммов. С пакетом под мышкой я выхожу в определенный вагон трамвая, и около меня появляется господин, подающий условный знак. Я незаметно передаю ему пакет, а на следующий день получаю почтовый перевод. Конечно, на вымышленное имя. Зачем мне отказываться давать сведения? Но они вам не помогут! Вы же не хотите, чтобы я начал фантазировать и называть имена людей, которые никогда ничего у меня не покупали? Это только добавит вам лишней работы. Нет, по этому вопросу мне сказать нечего! Суду хватит и того, что я откровенно сознался в своем участии в этой афере. Вы же видите, я ничего не скрываю…

Ван Хаутем пожал плечами. Он собрал улики, что велась запрещенная торговля наркотиками, арестовал главного участника и получил от Ивера письменное признание. Для начала прокуратуре этого хватит. Он отослал Ивера в камеру, усадил Ван Хохфелдта и обоих помощников за составление обвинительного заключения по делу Ивера, а сам позвонил Вилденбергу.

— Дело о бриллиантах закончено. Когда вам удобно принять меня?

Он говорил спокойно и бесстрастно, но в глубине души был все-таки очень и очень доволен, что выполнил обещание, данное прокурору, и уложился в эти двадцать четыре часа.

— Ну и ну! — Вилденберг не скрывал радостного удивления. — Да еще раньше срока! Похоже, на Эландсграхт почувствовали, что за последний час ваше имя неоднократно склоняли здесь, в этом здании. Началось с телефонного звонка некоего рассерженного господина из Берна, считающего себя обойденным и обманутым. Генеральный прокурор просто возмущен нотацией, которую ему прочел Людвиг Целлер. В довершение всех неприятностей наша голубоглазая приятельница испросила аудиенцию у генерального прокурора. Для защиты интересов своей фирмы. Фройляйн Мигль не обвиняет вас в нечестной конкуренции, но отстаивает свое право на кусок пирога. Если бы вы не позвонили, через минуту-другую я сам передал бы вам распоряжение генерального прокурора подробно доложить ему о состоянии расследования. Если у вас нет серьезных возражений, фройляйн будет присутствовать на докладе. Скажем, через час в кабинете менеера Вермеера?

— Я должен докладывать при швейцарке?

— Генеральный прокурор считает, что так будет лучше всего. Он хочет показать, что амстердамской полиции скрывать нечего, и надеется, что вы сумеете убедить швейцарку в том, что ее притязания на страховую премию основаны на песке. Таким ходом он рассчитывает отделаться от Целлера. Вы ведь не подведете его?

— Конечно, нет! Но дел-то два. Бриллианты и морфий. Последний действительно выследила она — этого нельзя отрицать.

— Хорошо. Пусть решает генеральный прокурор. В вашем докладе есть какие-нибудь служебные тайны?

— Нет. Следствие закончено. Швейцарка нам больше не помешает. Кроме того, Фрюкберг сам во всем признался. Вы уже слышали, что парижская полиция задержала в Гавре остальные ценности, награбленные на Ривьере?

— Нет. Хорошая новость. А швейцарка об этом знает?

— Думаю, да. Вчера вечером по телефону Целлер потребовал, чтобы я не совал нос в его дела. Я возразил, что в расследовании ривьерского ограбления ему уже нечего делать. Не знаю, как он на это реагировал, потому что я сразу повесил трубку. Потом он, вероятно, сообщил об этом фройляйн Мигль.

— Так, значит, в четверть двенадцатого у генерального прокурора! До встречи, комиссар.

Они сидели вчетвером вокруг большого письменного стола Вермеера. Сам генеральный прокурор в своей любимой позе: откинувшись на спинку кресла, соединив перед собой кончики пальцев обеих рук и глядя на Ван Хаутема, сидевшего напротив. Вилденберг расположился рядом со своим старшим коллегой, а молодая швейцарка немного позади, у окна.

— Я, — медленно начал комиссар, — ограничусь изложением той части дела о бриллиантах, которая разыгралась здесь, в Амстердаме. Как выяснилось, Фрюкберг, главное действующее лицо, был посредником в переписке между иностранцами. Не думаю, чтобы он ограничивался этим: вероятно, он еще предоставлял свою контору для встреч, носивших весьма доверительный характер. Во время войны он был связан с немецкой разведкой и, видимо, тогда же завел знакомых, которые с сорок девятого года начали пользоваться его услугами в Амстердаме. Откуда узнали его адрес и почему к организации ложного маршрута перевозки ценностей, награбленных на Ривьере, привлекли именно его, наверное, покажет следствие, проводимое моим французским коллегой Фиделем. Фрюкберг утверждает, что он и сам этого не знает. Для нашего следствия этот пункт имеет лишь второстепенное значение. Гораздо важнее то, что в середине ноября за ленчем — Фрюкберг обыкновенно завтракал в ресторане «Порт ван Клеве» — с ним заговорил незнакомый человек, подавший тайный знак, который в ходу у шпионов. Человек этот назвался Кергадеком, но один из моих агентов опознал в нем Симона Роллара, мелкого парижского мошенника, замешанного — как стало известно из других источников — в попытках тайно вывезти из Франции ривьерскую добычу.

Этот Кергадек, или Роллар, сделал Фрюкбергу весьма странное предложение: рано утром первого декабря ему вручат пакет, содержащий девяносто шесть бриллиантов. Камни самым искусным образом спрятаны в шести кусках дорогого туалетного мыла, и передать дальше их нужно в той же фабричной упаковке, в какой они находятся сейчас. О том, что в мыле прячут драгоценности, мы слыхали и раньше, но господа из ривьерской банды применили совершенно оригинальный способ. Они подкупили рабочего на мыловаренной фабрике, он-то и выполнил задачу в присутствии одного из членов шайки: вначале прессформу наполовину заполняли мыльной массой и закладывали в нее драгоценные камни, затем форму заполняли доверху и клали под пресс. После формовки на поверхности готового куска мыла не было ни малейшего следа, что внутри спрятаны алмазы. Обнаружить их можно было только при помощи рентгена.

Естественно, Фрюкберг ожидал, что ему поручат передать эти две коробки (по три куска в каждой) другому лицу, которое переправит посылку дальше. Но дело обстояло совсем не так. Наоборот, этими бриллиантами, оказывается, решено было пожертвовать, чтобы отвлечь внимание полиции от того, что происходит во Франции с остальными похищенными драгоценностями. Для этой цели один из кусков мыла был надрезан бритвой, так что его можно было разломить пополам. При этом из одной половинки выглядывало несколько бриллиантов. Попади такой кусок в руки полиции — тотчас же началось бы расследование.

И Роллар и Фрюкберг понимали: разыграть эту необычную операцию так, чтобы она выглядела правдоподобно, — дело нелегкое. Надо было создать впечатление, что коробки с мылом по ошибке попали не в те руки. И вот что они придумали. Первого декабря Фрюкберг должен был неожиданно выехать из пансиона. Он знал, что, по всей вероятности, его номер сейчас же займет Терборг. И если передать замаскированные бриллианты «менееру из четвертого номера», то они попадут в руки состоятельного молодого адвоката, который наверняка немедля известит полицию о странном подарке, а не поддастся искушению поживиться за чужой счет. Следствие быстро установит связь между переданными коробками и шведом, только что уехавшим из пансиона. Конечно, Фрюкбергу придется самому выпутываться из неприятной ситуации. Но за труд и за беспокойство ему хорошо заплатят.

Однако Роллар оказался ненадежным посредником. Ему стало жаль так просто взять и выбросить на ветер девяносто шесть бриллиантов. Что, если отдать только половину, а вторую коробку поделить между собой? Правда, тогда полиции достанется не вся посылка, но что из этого? Пусть шайка думает, что получивший посылку смухлевал и просто-напросто присвоил часть богатства, так неожиданно свалившегося ему в руки. Даже если бандиты вздумают прощупать Терборга — а после всего случившегося его, вероятно, будет охранять полиция, — он все равно не сознается в краже. Фрюкберг согласился, что в таком плане кое-что есть, и обещал во второй половине ноября еще раз поразмыслить над этим.