Юрий Колесников - Занавес приподнят

• Название: Занавес приподнят
• Автор: Юрий Колесников
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

Роман Юрия Колесникова динамически воссоздает панораму предвоенной Европы, отражает закулисную возню различных ведомств гитлеровской Германии в канун подготовки к вероломному нападению на Советский Союз. В книге рассказывается об интернациональном коммунистическом движении против фашизма, а также разоблачается антинародная сущность сионизма и его связь с фашизмом.

Роман призывает к бдительности, готовности дать отпор любым авантюристическим проискам, которые могут привести мир к войне.

---

Она решительно отстранила сына в сторону и подошла ближе к тазику.

— Нечего сказать, молодец! Сжег… Впрочем, не все еще сгорело! Вот каблуки и задники…

Жорж понял, что больше не удастся обманывать мать. Нервы у него окончательно сдали. Потупясь, он процедил сквозь зубы:

— Могу я знать, в конце концов, чего ты от меня хочешь?

— Хочу, чтобы ты пошел со мной в сигуранцу! — решительно ледяным голосом ответила мать.

— Ты хочешь, чтобы меня посадили? Чтобы я гнил в…

— Я хочу, — прервала она, — чтобы ты опомнился! Остановился, пока еще, может быть, не поздно… Тебя втянули в мерзкую историю. Пусть в сигуранце разберутся… Получишь по заслугам, отсидишь положенный срок, зато потом станешь человеком. Это лучше, чем стать закоренелым негодяем… Гаси огонь — и пошли!

— Никуда я не пойду! — озлобленно отрезал Жорж. — И ты, пожалуйста, уходи отсюда, если не хочешь вызвать еще большее обострение астмы! Тебе же нельзя вставать с постели… Смотри, как ты кашляешь!

Переборов приступ удушья, она сказала:

— Если не пойдешь со мной сию же минуту, я сама пойду в сигуранцу!

— Хороша мать, которая идет предавать своего единственного сына!..

— Я тебе больше не мать… По крайней мере, сейчас… Я не шучу, Жорж! Идешь или нет?!

— Я сказал, не пойду! Всё! И ты никуда не пойдешь. Поняла? Я тоже не шучу…

— Ошибаешься, Жорж! Пойду! Ты не заставишь меня быть соучастницей убийц… В этом можешь быть уверен!.. В последний раз спрашиваю: идешь?

— Нет, мадам! — послышался со стороны ворот голос, и из темноты выросла мощная фигура Лулу Митреску. — Никуда ваш сын не пойдет… В этом я вас заверяю!

— Ах, и вы здесь?! Наш великосветский столичный гость с изысканными манерами!.. Какая приятная встреча… — начиная задыхаться от смрада и волнения, с язвительно-насмешливой интонацией ответила мать. — Теперь ясно, кто был с Жоржем на электростанции в тот вечер… Очевидно, вы для этого и прибыли в наш город? Не так ли?

— Вы не ошиблись, мадам! — гордо ответил Лулу. — С вашим сыном был я. Могу вам сделать еще одно чистосердечное признание: причастен к этому делу и ваш достопочтенный супруг… Правда, он счел за благо улизнуть! Манера похвальная, однако она не снимет с него ответственности…

— Да, мама, — подхватил Жорж. — Это правда… Но ты же не знаешь, какие благородные цели мы преследуем…

Прозвенела пощечина.

— Ты что?! — вскрикнул Жорж. — С ума сошла?

— Сожалею, что не могу дать пощечину и твоему отцу… До чего он довел тебя! Мерзавец… — произнесла она и решительно направилась к выходу.

— Минуточку, мадам… — размеренно сказал Лулу, преграждая ей путь и небрежно размахивая пистолетом. — Мы не намерены играть в прятки… Идеалы нашего движения превыше вашего вздора, мадам!..

— И вы намерены убедить меня в этом при помощи револьвера?! Ну-ка, Жорж, прикажи этому подлецу отойти в сторону, не то я закричу… позову сторожа!

— Мамуся! — попытался прильнуть к ней Жорж. — Прошу тебя, успокойся, опомнись…

— Прочь от меня, убийца! Сторож! На по-о-мощь, на по-о…

Жорж набросился на нее, ладонью пытался прикрыть ей рот. Она закашлялась.

— Знаешь что, — зашипел он, — если ты не прекратишь, я… я не ручаюсь за себя! Сейчас решается судьба не только моя, отца и наших лучших друзей, но и судьба нашего края, даже всей страны… Мы обязаны всеми средствами бороться с большевизмом и мировым иудейством!

— Весь в отца, весь! Какой ужас, какая низость, — запричитала женщина. — Ну, что же ты стоишь? Бери у своего подонка револьвер и стреляй! Или предоставь ему честь быть убийцей твоей…

— Замолчи! — крикнул Жорж. — Хватит! Я не желаю больше слушать тебя и церемониться с тобой, понятно?

— Понятно, что ты выродок, Жорж! А я все думала, что мой сын самый хороший… самый воспитанный, самый порядочный… Разве мог он ходить с факелами и бить стекла домов или громить витрины? Боже упаси… Вы-ро-док! уже не говорила, а надрывно кричала потерявшая всякое самообладание женщина. — На по-о-мощь! Сто-о-рож! На по-о-ом…

Жорж снова вцепился обеими рукими в лицо матери, с силой зажал ей рот.

— Не так, не так!.. Разве так душат? Вот как надо… Так!.. Слюнтяй же ты, мсье Жорж, слово чести легионера!..

Глава двадцать вторая

Еще совсем недавно Хаим Волдитер относился недоверчиво к высказываниям Нуци Ионаса о планах создания многомиллионного еврейского государства. «О каком государстве с молочными реками и кисельными берегами можно говорить всерьез, если здесь нет даже нормального жилья? — думал он, но тотчас же возражал самому себе: — Конечно, такие, как Соломонзон, живут ничего себе! Дом-особняк, ковры и прислуга, телефоны и шоферы… Роскошь! Для них здесь действительно земной рай. Им можно жить… Почему бы и нет?»

Хаим ничего не знал о закулисной деятельности сионистской верхушки, создавшей различные тайные организации. Не знал он, что эти организации располагают разветвленной сетью агентов в правящих кругах и правительственных учреждениях многих стран мира. Не знал он и об истинном назначении экспортно-импортного бюро, служащим которого состоял с первых дней прибытия в Палестину.

Между тем тайные организации сионистов с каждым днем все более активно разворачивали свою деятельность, направленную на создание в Палестине еврейского «национального очага». В системе этих организаций особое место принадлежало специальной оперативной службе при штабе «хаганы», исполнявшей роль секретного политического ведомства и занимавшейся сбором информации. Эта служба при штабе «хаганы» получила два года назад через своих доверенных лиц от английских чиновников «верховного комиссариата по мандату для Палестины» документ с пометкой «строго конфиденциально». В нем сообщалось о предстоящем прибытии в Палестину двух корреспондентов немецкой газеты «Берлинер тагеблатт».

В Лондоне не придали особого значения кратковременному визиту немцев. Зато этим сообщением заинтересовались люди из специальной оперативной службы «хаганы» и особого штаба «массад»[53], непосредственно подчиненного политическому департаменту «еврейского агентства».

Недавно реорганизованная служба «хаганы» получила название «шэрут ле Исраэль», а для маскировки ее сокращенно именовали ШАИ. По настоянию ее руководителя Рувима Шилоаха, в недавнем прошлом офицера Интеллидженс сервис, англичане из «верховного комиссариата по мандату для Палестины» получили от лондонских коллег, в свою очередь черпавших информацию через людей, работавших в германском абвере, сведения о том, что оба корреспондента, направляющиеся в Палестину, не имеют ничего общего с газетой «Берлинер тагеблатт». Весьма подробные данные о них содержались в поступившей из Лондона дополнительной шифровке с грифом «совершенно секретно».

Тщательно — при непосредственном участии руководителей «Массад» и ШАИ — готовились в Палестине к приезду зарубежных гостей. И с того момента, как немцы ступили на «обетованную землю», их сопровождали представители этих двух тайных служб — и при осмотре Хайфы, и в поездках по Тель-Авиву, и во время прогулок по кривым и грязным переулкам Яффы. Отсюда пути немецких «газетчиков» разделились: один отправился в Иерусалим, чтобы запечатлеть на пленке древние храмы, монастыри и особенно паломников, прибывающих со всех концов земного шара на поклон «гробу господнему». Об этом «журналист» охотно сообщал при каждом удобном случае, умалчивая, разумеется, о своем главном намерении: встретиться с людьми великого муфтия Иерусалима Амин-эль-Хуссейна, на которого в Берлине возлагали большие надежды в связи с предстоящей активизацией в этом районе «пятой колонны».

Второй немецкий «корреспондент», молодой, худощавый белобрысый, выехал на рейсовом автобусе в Шароа — небольшую зажиточную немецкую колонию. Проживавшие здесь с давних времен поселенцы гордились древним монастырем, своим хорошо налаженным хозяйством и пристрастием к старинным национальным обычаям и обрядам. Однако молодой гость в этой местности не стал задерживаться. К исходу дня он отбыл в Иерусалим, где ему предстояло встретиться с напарником. В пути он заночевал в небольшом и тихом поселке, заселенном недавно прибывшими из Европы евреями-иммигрантами.

Надев пижаму, молодой «журналист» с наслаждением растянулся на большой и удобной кровати. Но заснуть ему не удалось: в дверь постучали, и тут же вошли трое. Это были агенты специальной оперативной службы «хаганы». Представителем «шэрут ле Исраэль» был высокий моложавый человек, за толстыми стеклами его очков прятались зеленоватые глаза, седые виски красиво оттеняли матовый цвет лица. На чистейшем берлинском диалекте он заявил, что уважаемый гость Палестины совсем не тот, за кого пытается себя выдавать, и что истинная цель его приезда не имеет ничего общего с журналистикой…