Александр Зимин - Опричнина

• Название: Опричнина
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Территория
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-900829-07-3

Книга выдающегося русского историка A.A. Зимина (1920–1980) «Опричнина Ивана Грозного», вышедшая первым изданием в 1964 году, единственное хронологически организованное и систематизированное изложение событий одной из самых мрачных эпох в истории средневековой Руси, сразу же занявшее место среди классических трудов о прошлом России.

Второе издание книги, получившей авторское название «Опричнина», было задумано сразу же после первого. До своей кончины в 1980 г. A.A. Зимин пополнял текст новыми материалами и соображениями, уточнял оценки и совершенствовал концепцию этого страшного и загадочного периода.

Все авторские дополнения и изменения внесены А.Л. Хорошкевич при участии В.Г. Зиминой.

---

Гибель Филиппа сопровождалась почти полным «перебором» церковных иерархов.

Сторонника строптивого митрополита полоцкого архиепископа Афанасия Палецкого еще 17 мая 1568 г., т. е. в самый разгар борьбы царя с митрополитом, отправили в Кирилло-Белозерский монастырь (место его пострижения). В том же году произошла смена крутицкого епископа: вместо осифлянина Галактиона владыкой становится Герман.

Во время новгородского похода Иван IV приказал «ограбить догола тверского епископа»[1287]. Варсонофий, как известно, был сподвижником Германа Полева. Он покидает тверскую епархию и уходит «на покой» в Казанский Спасо-Преображенский монастырь. Тогда же сведен с престола один из основных противников Филиппа — архиепископ новгородский Пимен. Его сослали в монастырь в Венев, где он вскоре и умер. По словам автора жития Филиппа, гонениям подверглись все враги митрополита. Архиепископа рязанского Филофея также «из сана извергще»[1288]. Последний раз 22 ноября 1569 г. упоминается коломенский епископ Иосиф[1289]. По данным П.М. Строева, 26 ноября 1569 г. умер пресловутый враг Филиппа суздальский епископ Пафнутий. Готовя поход на Новгород, Иван IV заточил троицкого игумена в ноябре 1569 г. в Хутынский монастырь[1290]. Гонители митрополита Филиппа игумен соловецкий Паисий и соборные старцы были подвергнуты репрессиям. Затем, в июле 1570 г. были убиты архимандриты Солотчинского и Печерского монастырей[1291]. Странное совпадение этих ноябрьских дат со смертью Филиппа и новгородской экспедицией Ивана IV нельзя считать случайным. Не совсем ясны данные о вологодском епископе. В 1568–1571 гг. произошла смена смоленского епископа. Только архиепископ ростовский Корнилий благополучно перенес все опричные бури.

Опалы, постигшие как сторонников митрополита, так и его противников из среды высших церковных иерархов, показывают, что дело митрополита Филиппа отнюдь не сводится к личному противоборству с ним царя Ивана IV. Это была одна из последних страниц той длительной борьбы, которую вела сначала великокняжеская, а потом царская власть, за включение церкви в государственный аппарат[1292]. Неизбежность и закономерность ее исхода определялись тем, что русская церковь в XVI в. представляла собой один из наиболее стойких рудиментов феодальной раздробленности, без трансформации которого не могло быть и речи о полном государственном единстве. Союз с представителями сильной воинствующей церкви на Руси существовал лишь до тех пор, пока он был необходим московским государям в их борьбе за установление единодержавия. Как только эта задача была выполнена, а практика монастырей-вотчинников (их крупное землевладение) и церковно-политическая теория (превосходство духовной власти над светской) вошли в резкое противоречие с теорией и практикой русского самодержавия, этот союз сначала дал глубокую трещину, а потом и рухнул.

Подавив открытое сопротивление церкви правительственным мероприятиям, Ивану IV удалось достигнуть крупного успеха в централизаторской политике. Но лишь в XVII в., после столкновения Никона (кстати говоря, поднявшего на щит митрополита Филиппа)[1293] с царем Алексеем Михайловичем и в результате реформ Петра I, церковь была окончательно включена в бюрократический аппарат абсолютистского государства.

Глава VI Конец удела Владимира Старицкого и разгром Новгорода

Земский собор 1566 г. поставил перед правительством Ивана IV сложную внешнеполитическую задачу — продолжение борьбы за присоединение Прибалтики к России.

Первая половина 1567 г. прошла в подготовке нового похода на Литву, в сложных дипломатических переговорах и в строительстве опричного управления страны. После взаимных уступок, сделанных царем и митрополитом при избрании Филиппа Колычева на митрополичий престол, поутихли репрессии. 3 февраля Иван IV отправился в очередную поездку по опричным территориям, в первую очередь на Вологду, куда он прибыл «досмотрите градсково основание… и всякого своего царского на Вологде строениа». Только 29 июня царь вернулся в Москву[1294].

Международная обстановка для России в 1567 г. складывалась благоприятно. Мирные отношения с Крымом в 1567–1568 гг. нарушались только отдельными набегами крымских мурз, не подчинявшихся Девлет-Гирею. Афанасий Нагой настойчиво вел в Бахчисарае переговоры с дряхлеющим ханом об установлении прочного мира на юге страны, столь необходимого России для окончательного решения балтийского вопроса[1295]. Внешнеполитические позиции Русского государства на северо-западе также упрочились после заключения 17 февраля 1567 г. в Москве союзного договора со шведским посольством Нильса Гюлленштерна. Условием утверждения договора со Швецией была выдача сестры польского короля Екатерины Ягеллонки замуж за Ивана IV[1296]. Царь считал, что этой женитьбой он приобретает право на польский престол. Такие «детали», как наличие мужа Екатерины — герцога финляндского Юхана и царицы Марии Темрюковны, в расчет, конечно, не принимались. Чтобы закрепить достигнутое соглашение, в Швецию было отправлено большое посольство во главе с боярином Иваном Михайловичем Воронцовым[1297].

К 1567 г. относится попытка Ивана Грозного укрепить дипломатические отношения с Англией — потенциальным союзником России и Швеции на международной арене. Речь шла, таким образом, о создании русско-шведско-английского союза[1298]. Еще 20 августа 1561 г. в Москву по пути в Персию прибыл английский торговый агент Антоний Дженкинсон. Здесь он пробыл до весны следующего года, когда, получив от царя разрешение на проезд по Волге, отправился в дальнейший путь[1299]. Ровно через два года после этого визита в Москву Дженкинсон на обратном пути в Англию снова посетил русскую столицу. Он передал Ивану IV товары, которые были приобретены им в Персии для царя, и прожил зиму в Москве, ведя торговые переговоры с царем. 28 июля 1564 г. он направился в Англию[1300].

Вскоре после того как Дженкинсон покинул Россию, летом 1565 г., в Москву явился с рекомендательными письмами от королевы Елизаветы и испанского короля Филиппа итальянец Рафаэль Барберини (житель Антверпена), дядя папы Урбана VIII[1301]. Ему удалось добиться больших торговых льгот от московского правительства, что вызвало крайнее недовольство Лондона[1302], косо смотревшего на своих нидерландско-испанских соперников. В Россию снова был отправлен предприимчивый Дженкинсон, который прибыл в Москву 23 августа 1566 г. Посланец английской королевы вызвался исполнить поручение царя доставить ему искусного архитектора, а также врача, аптекаря и мастеров, умеющих разыскивать серебро и золото[1303]. Дженкинсон отбыл обратно в Англию, и в 1567 г. эти люди были уже в России.

Готовясь к решительной схватке с Сигизмундом II, Иван IV в апреле 1567 г. отправил в Англию своих купцов Степана Твердикова и Федора Погорелого, а 22 сентября 1567 г., т. е. через два дня после того, как Иван IV выступил в новый ливонский поход, англичане получили большие торговые привилегии. Они включали, в частности, позволение вести торговлю в Казани, Астрахани, в Поморье, Юрьеве и других районах России. Это было монопольное право, ибо гавани для купцов, не принадлежавших к английской Московской компании, закрывались[1304]. Условием предоставления этой привилегии было заключение политического союза России с Англией[1305].

В ноябре 1567 г. Дженкинсон писал Елизавете: «Царь требует, чтобы ея корол. вел-во и он были заодно соединены (против всех своих врагов)». Иван IV настоятельно просил «соединиться с ним заодно против поляков», прислать мастеров, умеющих строить корабли. Царь просил согласия на заключение тайного договора о предоставлении права временного убежища тому из договаривающихся монархов, с кем случится «какая-либо беда»[1306]. Судя по этой просьбе, новые переговоры с Дженкинсоном происходили тогда, когда царь вернулся после неудачного похода и уже мысль о боярских изменах снова запала в его воображение.

Убедившись в невозможности добиться присоединения Риги путем переговоров с польским королем и сознавая трудности вооруженной борьбы за Прибалтику, русское правительство в 1567 г. попыталось решить балтийский вопрос путем создания в Ливонии государства, зависимого от России. Рига, находившаяся в вассальных отношениях к польскому королю, все время испытывала угрозу потери своей призрачной самостоятельности. Этим и хотел воспользоваться Иван IV, строя свои расчеты на поддержке орденских кругов.

Весной 1567 г. литовский гетман Ходкевич предпринял неудачную попытку осадить Ригу[1307]. Как сообщает Штаден, узнав об осаде Риги, царь послал за находившимся в русском плену Вильгельмом Фюрстенбергом[1308]. Бывший ливонский магистр находился в почетной ссылке, получил поместье и, как писал Фейт Зенге, пользовался вниманием царя[1309]. По словам Штадена, он получил в кормление г. Любим[1310]. Расчет царя на создание буферного государства в Ливонии на этот раз не осуществился: Фюрстенберг отказался стать во главе Ливонии и был снова отправлен в Любим, где вскоре и умер[1311].