Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

— Разумеется, нет, — сказала она и в первый раз в этом зале улыбнулась, — кто же может низложить Царя, как не Он сам?

Вопросы посыпались с разных сторон, как град.

— В каких случаях царь не может быть восстановлен?

— В случае смерти… в случае тяжкой болезни, явно препятствующей такому восстановлению…

Она немного подумала.

— Других случаев я не вижу.

— Известно ли тебе слово «змей»?

— Да.

— Кого называют этим словом?

— Лукавого гада, дьявола и сатану… врага рода человеческого.

— Кто сильнее — царь или змей?

Ай да вопрос! Он заставил ее запнуться; она неуверенно посмотрела на его сиятельство, сидевшего на своем месте с краю стола по-прежнему с откинутым капюшоном, и уловила в его пронизывающем взгляде некое поощрение. Говори честно что думаешь, советовал ей этот взгляд.

— Это вопрос вопросов, — сказала она мрачновато. — Есть Цари сильные, изгоняющие гадину по своей воле, а есть слабые… всего лишь водворяющиеся на освобожденное место… Нет единого ответа на ваш вопрос, господин.

Опять наступило молчание. Затем тихо прозвучал последний вопрос:

— Должно ли помогать отстраненному от престола царю водвориться?

— Если Он сам этого не может, то да.

— Полагал бы, что испытание закончено, — послышалось в тишине. — Ваше мнение, господа?

— Согласны, — глуховато сказали люди за столом и, как по команде, откинули свои капюшоны. Теперь она могла рассмотреть их всех. Трое из пятерых, в том числе и человек в центральном кресле, не выделались ничем особенным, а еще один, сидящий рядом с его сиятельством, был значительно моложе, чем все остальные. Марина припомнила, что молодой человек был единственным, кто не задал ей ни одного вопроса. Должно быть, подумала она, это помощник его сиятельства. Но кто же, в конце концов, все эти люди?

Его сиятельство между тем поменялся местами с тем, кто сидел до того в центральном кресле; молодой человек перенес в центр также и высокую спинку, которая и в действительности оказалась предназначенной для красоты. Затем молодой человек сделал знак охране, и сзади Марины возникло движение. Что-то мягкое придвинулось сзади, слабо щекоча ее ноги на уровне колен; она удержалась от того, чтобы обернуться, только слегка облокотилась на это мягкое и поняла, что это кресло. Она села, продолжая смотреть на мужчин за столом.

— Мария, — сказал его сиятельство, — вскоре тебе предстоит узнать нечто важное. Это секрет значительно больший, чем те, которые ты назвала кучей дерьма и которые, откровенно говоря, именно этим и являются. Поэтому, невзирая на явно оказанные тебе здесь знаки уважения, будь уверена, что в случае разглашения этого секрета, равно как и в случае иного несанкционированного действия, ты будешь тотчас раздавлена, как ничтожная мошка. Ты поняла?

— Да, ваше сиятельство, — сказала Марина, — только… вы позволите вас поправить? Вы назвали меня Марией, но это не совсем так; меня зовут Марина.

— Тебя звали Марина, — сказал его сиятельство, — и, конечно, те, кто тебя знал до этого, будут продолжать звать тебя так же и впредь. Но твое новое имя — Мария; хорошенько запомни это, потому что именно под таким именем ты выполнишь уготованную тебе великую миссию. Итак, как тебя зовут?

— Меня зовут Мария, — задумчиво сказала она. — Это так странно… Уж не ждете ли вы от меня непорочного зачатия?

— В некотором смысле — пожалуй, да, — усмехнулся его сиятельство. — Ты уже поняла, что тебе предстоит подчиняться приказам, не так ли?

— Я поняла это, ваше сиятельство… разумеется, пока и поскольку это не повредит людям, которым я уже чем-то обязана.

— Ты ставишь нам условия? — нахмурился человек.

— Понимайте как знаете, — твердо сказала она, — но как бы вы ни были хороши или, наоборот, жестоки, я не стану предавать тех, с кем связана по жизни.

— Хорошо, — медленно сказал человек. — Мы не будем вынуждать тебя предавать.

— Благодарю вас, ваше сиятельство.

Человек помолчал, испытующе глядя на нее. Он ждет, догадалась она, что я буду задавать какие-нибудь практические вопросы. Например — что все-таки за великая миссия, что мне с нее и так далее. А вот не буду. Пусть сам говорит.

Вероятно, она угадала, потому что он с благосклонным видом еле заметно кивнул головой и продолжал:

— Что же до непорочного зачатия, то тебя видели в одноименной церкви. Ты католичка?

Она почувствовала, что слегка покраснела.

— Не совсем, ваше сиятельство.

— Хорошо, Мария, — сказал человек, — меня радует, что перед нами ты не стремишься казаться иной, нежели есть на самом деле. Мы знаем, что ты не католичка, но тебе придется ею стать. Поскольку твои идейные устои испытаны, никто не будет выяснять, веришь ли ты на самом деле в исхождение Святого Духа от Сына Божия; однако ты должна изучить католический обряд и почаще посещать названную церковь. Это понятно?

— Да, ваше сиятельство.

— Без сомнения, тебя интересует, кто все мы и какую великую миссию я упомянул.

— Вы угадали, ваше сиятельство.

— Ты узнаешь это несколько позже; в настоящий момент тебе нужно лишь знать, что ты прошла испытания и будешь посвящена. Сейчас тебя отведут наверх, и ты должна вести себя так, будто нашей встречи не было вовсе. Ты поняла?

— Да, ваше сиятельство… но как я узнаю, что мне делать дальше?

— Человек, который с тобой свяжется, назовет тебя Марией; для начала этого будет вполне достаточно. Позже ты получишь другие приказы.

— Я все поняла, ваше сиятельство.

— До встречи, Мария.

Она встала с кресла.

— До встречи, ваше сиятельство.

Она обвела взглядом жюри.

— До встречи, господа.

Вероятно, требовалось поклониться. Она не знала, насколько это было бы уместно; она никогда в жизни не кланялась и не умела этого делать. Если здесь приняты поклоны, подумалось ей, меня должны научить; а пока что, наверно, стоит просто легонько склонить голову, как это делают мужчины.

Она так и сделала. Охрана обступила ее и повела на выход, и на этот раз они шли по-другому. Она выбралась из подземелья через другую дверь и оказалась на другой линии, в другом переходе; торопясь, она нашла таксофон и позвонила Котику, чтобы переназначить встречу… но телефон Котика уже не отвечал.

Глава XVII О возможностях американцев. — Семья Сьёкье. — Пи-пи. — Об общественных институтах. — Внезапный склероз. — О пользе воды. — «Freeze!» — Непрошеные гости. — Амонтильядо

— Что ж, мальчики, — сказала Сандра, попивая пивко на надувном матрасе, в то время как Сид с Вальдом, завершив свой рассказ, по-прежнему прохлаждались в воде рядышком, — не то чтобы вы поразили меня своей мужской силой… особенно ты, дорогой, — ласково улыбнулась она Сиду, который при этих ее словах густо покраснел, — но не огорчайтесь! для меня это не самое важное. Уж я-то свое получу от любого, лишь бы в воде… в конце концов, вставлять многие хороши, а вот наплести столько небылиц за полчасика — это мало кто сможет. Сказать по правде, я здесь со скуки уже чуть было не последовала за своей бабушкой — царство ей небесное! Работай «Королевская Дорога Недвижимость» хоть немножко лучше, и духу бы моего здесь не было. А что еще делать, если дом, доставшийся по наследству, не продается в течение полутора лет? Приходится самой заниматься… Не желаете ли купить, кстати? Недорого бы отдала…

Воздухоплаватели промолчали.

— Вижу, не желаете, — вздохнула Сандра. — Ну и правильно. На фиг европейцам дом в этой глуши?

— Так ты все-таки поверила, что мы европейцы?

— Конечно, ведь я и сама европейка. Я сразу поняла, что по крайней мере в этом вы мне не врете, потому что американцы ничего такого не могут; они только в своих говенных фильмах хороши. Знали бы вы, как они меня достали за эти три месяца!

— А откуда ты, Сандра? — спросил Вальд.

— Из Норвегии. И я вовсе никакая не Сандра; по-настоящему меня зовут Сьёкье, вот так.

— Сьёкье, — задумчиво повторил Вальд. — Мне кажется, это не норвежское имя.

— Ты прав, это имя голландское; так назвали меня в честь Сьёкье Дийкстры, знаменитой чемпионки по фигурному катанию. Мои родители — фанаты этого спорта; уж больно им хотелось, чтобы я вернула Норвегии былую славу… такую же, как когда-то добыла Соня Хени — кстати, еще более знаменитая.

— В таком случае, — спросил Вальд, — почему тебя не назвали Соней?

— А потому что к тому времени, как я родилась, Соней уже звали мою старшую сестру.

— Вот как! И никто из вас не добился успехов?

— В спорте — нет; впрочем, Соня до сих пор упорно тренируется. Я же предала фигурное катание еще в детстве. Это было ранней весной; лед на родимом фьорде растаял в то самое время, когда мы с моим другом Ингваром выписывали по нему кренделя на коньках. В одно мгновение мы оказались в воде… конечно, вначале покатились со смеху… а потом, разгоряченные, давай шалить да резвиться, кувыркаться да барахтаться. Ах, как здорово было! В один и тот же день я потеряла невинность, а взамен обрела любовь ко всем водным видам спорта — прыжкам с трамплина в особенности.