Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

Письменный стол, за которым сидели двое, был покрыт толстой зеленой материей и вдобавок толстым стеклом сверху. Один из сидящих был Вальд Плетешковский, а другой — его коллега, г-н Х. Они сидели уже битых полтора часа, и г-н Х., отбросив приличия, бросил нетерпеливый взгляд на каминные часы, а затем как бы невзначай бросил в пространство:

— Скоро конец рабочего дня…

— Тренировка? — немедленно отозвался Вальд.

— Вот именно, — подтвердил г-н Х. и раскрыл было рот, намереваясь рассказать о сложностях передвижения по городу, но Вальд предвосхитил события и заговорил все же несколько раньше.

— Дорогой г-н Х., — мягко сказал он, — пора бы вам уже подумать о служебной машине. Ведь это не дело: едва я начинаю постигать суть вопроса, вы сразу же собираете свои, извините, манатки и были таковы.

— Вы думаете, — озабоченно спросил Х., — до Теплого Стана быстрее доехать на автомобиле?

— Бесспорно, — заявил Вальд. — Многие неопытные водители совершают ошибку, направляясь вдоль линии метро. Действительно, Профсоюзная улица является на первый взгляд самой прямой дорогой — остается лишь свернуть направо за самой станцией «Теплый Стан», — но на самом деле, если учесть плотность движения и количество светофоров, путь по проспекту Вернадского несравненно более короток. Единственная тамошняя проблема — неизбывная пробка (я имею в виду часы пик) при соединении с Ленинским проспектом, однако там строится развязка… и судя по тому, что я самолично наблюдал с высоты птичьего полета, работы идут ударными темпами.

— Вот, значит, в чем секрет, — задумчиво проговорил Х. — Но говорят, что мост близ Лужников вот-вот начнут ремонтировать. Вы представляете себе сроки мероприятий?

— Да? — удивился Вальд. — Этого я еще не наблюдал… Все же вы подумаете о служебной машине?

— Безусловно. Какую модель мне иметь в виду?

— Э-э…

Г-н Х. бросил целых два взгляда на часы — один на каминные, другой на свои наручные.

— Отстают на пять минут, — заметил он.

— Которые?

— Вон те, на камине.

— А я думал, ходики… Надо будет сказать секретарше, чтоб подвела. Впрочем… — Вальд немного подумал и сказал: — Пожалуй, я подведу их собственноручно.

— Я могу идти? — осведомился Х.

— Но, г-н Х., — мягко напомнил Вальд, — мы ведь еще не рассмотрели вопрос о налогах на проценты.

— Я и не планировал заниматься этим сегодня, — сказал Х. — Это отдельная тема; займет никак не меньше чем час.

— А не хотите ли бросить бадминтон?

— Боюсь, нет. Я, знаете ли, консервативен.

— Может быть, вам перейти в секцию поближе?

— Но я привык к тренеру… к клубу…

— Хотите, я вам куплю этот клуб? Будучи его владельцем, вы легко смените место тренировок.

Г-н Х. задумался.

— Это еще одна тема, — сказал он. — Давайте обсудим ее послезавтра… а сейчас, с вашего позволения…

— Ну да, — разочарованно отозвался Вальд.

Нет счастья в жизни, подумал он, глядя в спину удаляющегося по кабинету юриста. Почему нельзя распорядиться — и чтобы все стало как я хочу? У каждого какие-то амбиции… какие-то свои идеи, мечты… и со всеми нужно считаться…

А нужно ли?

Дверь за г-ном Х. неслышно закрылась, и тотчас зазвенел телефон — задорным, настоящим металлическим звонком, не безликим электронным курлыканьем.

— Да?

— Вальдемар Эдуардович, вы освободились?

— Смотря для чего.

— Вас тут битый час ждет дама.

— Даже так. Почему же ты раньше не доложила?

— Вы велели вас не беспокоить.

— Ты права. Что за дама?

— Она лишь говорит, что жена вашего знакомого.

— Хм. Проси.

Вновь открылась дверь, и на пороге возникла женская фигура. Она была одета во все черное — черное платье с широкой черной юбкой, черная шляпка, черная сумочка в одной руке и маленький черный зонтик в другой. Дверь закрылась, но женщина нерешительно продолжала стоять где стояла.

— Аня? — удивленно предположил Вальд. — Почему такой странный наряд? Но проходи же, присаживайся.

Женщина приблизилась. Лицо ее закрывала черная вуаль, но по ее движениям, скованным и несколько неловким, Вальд понял, что ошибся в своем предположении.

— Извините, — пробормотал он. — Я вас знаю?

Женщина подняла вуаль, и Вальд узнал Эскуратову.

— Вот как, — проговорил он, не зная, что сказать.

— Вы помните меня, Вальдемар? — тихо спросила Эскуратова.

— Да, — сказал Вальд.

— Вы разрешите мне присесть?

— Я же уже сказал…

— Принимая меня за другую.

Она положила сумочку и зонт на шахматный столик работы Чиппендейла (отчего Вальд незаметно поморщился), обошла кругом кресло, еще хранящее тепло г-на Х., и устроилась в нем на самом краешке.

Вальд поднял телефонную трубку.

— Алла, — сказал он, — принеси нам два кофе.

— Чаю, с вашего позволения, — сказала дама.

— Один кофе, один чай, — поправился Вальд.

— Одну минуту, Вальдемар Эдуардович.

Вальд опустил трубку и посмотрел гостье в глаза. Что говорить, подумал он. Спросить, как дела? Ясно как. Прямо спросить, зачем пришла? Как-то нетактично. Быстрей бы принесли чай, что ли.

Алла, молодец, зашла едва не тотчас, внесла напитки с пирожными, улыбнулась. Бросила взгляд на каминные часы, нахмурилась.

— Вальдемар Эдуардович, часы отстают. Подвести?

— Я сам.

— Как незаметно время проходит! Уже почти шесть.

— Можешь идти.

— Спасибо, Вальдемар Эдуардович. До завтра.

Опять надо что-то говорить. Впрочем…

Вальд положил в кофе два кусочка сахару, взял в руки чашку, встал из-за стола и, помешивая сахар, начал расхаживать по кабинету.

Вот, например, в чем преимущество такого кабинета. Расхаживать по такому кабинету — логично и естественно. Он как бы сам просит: «Ну, походи по мне хоть немножечко». А что эти пространства? Ходить по ним — тьфу!

— У вас необычно, — заметила Эскуратова.

— Правда? — обрадовался Вальд.

— Я думала, таких кабинетов уже не осталось.

— Хм. — Вальд хотел уже было сказать, что он специально оборудовал этот кабинет, но подумал, что это может выглядеть как некий намек на изменение его позиции, последовавшее за известными событиями, и не сказал больше ничего.

— Вы, наверно, гадаете, зачем я пришла, — предположила Эскуратова.

— Если честно, то да, — признался Вальд.

— В моих глазах, — сказала Эскуратова, — вы как бы преемник моего покойного мужа.

Вальд остановился.

— Простите, — сказал он, — я так неучтив… Очевидно, я первым делом должен был высказать свои соболезнования.

— Считайте, что вы их уже высказали.

Вальд почувствовал некоторое облегчение и вновь принялся расхаживать по кабинету.

— Видите ли, — сказала дама, — с моей стороны это, быть может, совершенно необоснованная претензия…

Она смешалась и умолкла.

— Продолжайте, — дружелюбно предложил Вальд, продолжая расхаживать.

— Во-первых, спасибо, что вы меня приняли вообще. Сейчас, после… после этого, — сказала дама с усилием, — все знакомые отвернулись от меня… Я не была в курсе дел Бориса; возможно, он был в чем-то замешан… но ведь мы общались с женами его знакомых… даже с детьми… по отношению к детям это особенно жестоко…

— Я понимаю, — сказал Вальд.

— Как раз в тот момент, когда мне потребовалась моральная поддержка, я осталась совершенно одна, — как бы с удивлением сказала Эскуратова. — Ведь мы из провинции… у меня даже родственников нет в Москве…

— М-да, — сказал Вальд. — А вы не думали уехать?

— Думала, — вздохнула Эскуратова. — Как не думать! Собственно, это зависит от вас. Конечно, я не хотела бы уезжать. Время — лучший лекарь… кто знает, как повернутся события через год, два… Я бы еще могла, так сказать, обрести почву под ногами. Ведь я молода, — слабо улыбнулась она, первый раз за время своего визита. — У меня есть какие-то умения и достоинства…

— Безусловно, — подтвердил Вальд, продолжая расхаживать и понемногу вспоминая «Империал» и «Эвиту». Конечно, задница Сьёкье была несравненна, но задница Эскуратовой была тоже очень и очень неплоха.

— Мне нужно выжить, перебиться, — сказала Эскуратова. — К кому бы я еще пришла, кроме вас?

— Но… что же я могу? — удивился Вальд.

— Вы можете многое, — вздохнула Эскуратова. — Например, сделать так, чтобы я могла поддерживать жизненный уровень, хоть сколько-то похожий на то, к чему привыкли я и мои дети… простите, — смутившись и опустив голову, попросила она, — а вы не могли бы хотя бы минутку не ходить… побыть, например, вот здесь… Мне так трудно сосредоточиться!

Вальд остановился за несколько шагов от кресла с Эскуратовой и скроил сочувственную рожу.

— Я понял, — сказал он. — Я подумаю.

— Всего лишь подумаете? — улыбнулась дама, слегка передвинувшись с одного края кресла на другой. — Я полагала, для вас это такая мелочь…