Рейчел Кинг - Полет бабочек

• Название: Полет бабочек
• Автор: Рейчел Кинг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45980-3

Томас Эдгар, страстный коллекционер бабочек, получает заманчивое предложение отправиться с научной экспедицией и Бразилию, в неизвестные области Амазонии. Он надеется осуществить там мечту всей жизни — открыть новый вид и назвать его именем своей жены Софии. Однако ото мечта так и остается мечтой. Из Бразилии Томас, возвращается совершенно больным человеком. Он все время молчит, его мучают кошмары. София подозревает, что в далекой экзотической стране с ним случилось что-то ужасное…

Роман «Полет бабочек» Рейчел Кинг завоевал популярность во многих странах и получил несколько престижных литературных премий.

---

В темноте кажется, будто он еще не вернулся домой, будто ей все еще снятся сны о том, что он — в джунглях. А простыни все такие же холодные, как и прежде.

И все же ее иссушенное сердце немного смягчается. Когда в его спальне они встретились глазами, что-то сжалось у нее в груди, напомнило о том, что Томас, в конце концов, не чужой ей человек, хоть и ведет себя так. Он оставался в своей комнате весь день и до самой ночи. Перед тем как лечь спать, она постояла у его двери, взявшись за круглую ручку и приложив ухо к прохладному дереву. Муж дышал прерывисто, похрапывая. Она предположила, что он, истощенный до предела, просто провалился в сон, тем более что постель была для него верхом роскоши после года, проведенного в скрипучих гамаках или на узких койках.

За окном, в ветвях сливового дерева, завывает ветер — словно собака тихо скулит, готовясь к прыжку. Сквозь щель между портьерами Софи замечает какое-то движение снаружи. Чуть раньше, когда еще горела лампа, она испуганно обернулась — ей показалось, что кто-то пальцами стучит в окно. Отдернув портьеру, она увидела мохнатого мотылька, который с жужжанием летал кругами, кидался на стекло, будто намереваясь разбить его.

Временами она просыпается среди ночи с ощущением того, что ее чем-то придавило и ей не встать. Порой, засыпая в постели, она начинает куда-то проваливаться, и жаркие руки тянутся к ней. В сентябре прошлого года было невыносимо душно, и она почти все ночи проводила обнаженной, подобно леди Годиве, портьеры оставляла открытыми, чтобы ее будили первые лучи солнца и она могла снова надеть ночную сорочку до того, как войдет Мэри. Впрочем, вряд ли Мэри было до этого дело. Но теперь, ощущая кожей грубую ткань накрахмаленной ночной сорочки, она не решается ее снять — не потому, что ей очень холодно, и не потому, что Томас находится в соседней комнате.

Она поворачивается спиной к окну и закрывает глаза. Засыпает, и ей снится, что она хочет облегчиться. В своем сне она бродит по городу, и разные люди предлагают ей ночные горшки: они выхватывают их из-под плащей, словно проделывают фокусы, на лицах этих людей — ликование. Чтобы воспользоваться одним из горшков, ей пришлось бы поднять свои тяжелые юбки и сесть на корточки прямо посередине улицы. Поэтому она продолжает бродить, но стоит подойти к любому из кустов, как она оказывается у всех на виду. Совсем отчаявшись, она все же берет горшок у сообразительного на вид мужчины с сощуренными глазами, который протягивает необходимый ей предмет своими обгоревшими, ободранными руками. Она собирается использовать горшок по назначению, но этот самый мужчина уже созвал целую толпу зевак, и Софи понимает, что не в состоянии опорожнить мочевой пузырь в присутствии публики, как и в присутствии этого человека с противными глазками.

В конце концов она просыпается из-за тяжести внизу живота и понимает, что единственный способ освободиться от кошмарного сна — это встать с постели. Она нащупывает ночной горшок и садится над ним на корточки. Горячая струйка обжигает ногу, и она чертыхается. Закрыв глаза, с облегчением мочится, а влага, попавшая на ногу, тем временем мгновенно остывает. Софи открывает глаза — вокруг ничего не видно, только неистовый багровый свет давит ей на веки. В окне раздается стук, затем еще раз, более настойчивый. Она вскакивает на ноги — этот мотылек все никак не оставит ее в покое, вот и теперь издевается, — тут же задевает ногой горшок, и настает ужасный миг тишины, после которого моча разливается по полу.

Она ощупью находит полотенце и, вытирая за собой лужу, начинает плакать — она знает, что запах будет отвратительный, он въестся в половицы и будет долго держаться, даже если все тщательно помыть и выскрести. Стук в окно повторяется, но когда она отодвигает портьеру, то видит не мотылька, а веточку сливового дерева, которая раскачивается от ветра и слегка задевает окно — ее набухшие почки ласкают стекло.

— Доброе утро, — обращается Софи к мужу, когда он входит в гостиную.

Он садится напротив нее за стол, накрытый к завтраку — вареное яйцо, ломтик поджаренного хлеба, лучший серебряный сервиз.

— Чаю?

Она ожидает, что он ответит, но он просто берет со стола чашку и молча протягивает. Смотрит прямо ей в лицо и ждет. Она поднимает серебряный чайник и наливает из него. Вместе они наблюдают за тем, как жидкость льется тонкой дугой, повинуясь движению ее запястья вниз-вверх и снова вниз. Не проливается ни капли. Он кивает головой так неопределенно, что она не уверена — выражение ли это благодарности или, может, у него просто чешется за воротником.

Она не знает, что делать, поэтому говорит о погоде, о том, что ей удалось отремонтировать в доме, пока он отсутствовал, — задняя дверь однажды практически слетела с петель; о разливе реки прошлой осенью, когда поля оказались под водой; о том, кто из их знакомых на ком женился, — ты не поверишь, за кого мисс Прим выходит замуж (всего-навсего за самоуверенного мистера Винчестера!); о собственном самочувствии — в целом хорошем. Томас тем временем хлюпает чаем и заглатывает яйцо. Он попадает рукавом в желток и, желая поправить дело, подносит манжету ко рту и слизывает. Его язык работает как у кошки. Он замечает, что она, умолкнув, смотрит на него, и медленно опускает руку, неожиданно смутившись. Лицо его заливается румянцем. Покончив с завтраком, он сидит, сложа руки на коленях, и смотрит на них пристально, словно они опять собираются что-нибудь вытворить. Внешне кажется, что он ее слушает, настолько сосредоточен его взгляд, устремленный на колени; но ни на одну новость он так и не реагирует. Отчаявшись, она рассказывает ему случай с ночным горшком. Облекает свой рассказ в самый шутливый тон: она обязательно удивит его и заставит заговорить.

— Так вот, представь себе, в моей комнате с утра стоит этот дивный запах, а у меня не хватило духу попросить Мэри о том, чтобы она прибралась там.

Ничего. Он холоден, как застывший пруд зимой. Хоть коньки надевай и катайся.

Она меняет линию поведения.

— Томас, дорогой. Пожалуйста, посмотри на меня.

По крайней мере, это он слышит. Поднимает голову. Она замечает то же выражение в его глазах, которое увидела на вокзале. Страх.

— Дорогой… Может, расскажешь мне, что случилось?

Он укоризненно смотрит на солонку, снимает салфетку с колен и дрожащей рукой кладет ее на тарелку. Отодвигает стул и наклоняется вперед, собираясь встать.

— Нет! — вырывается у нее.

Он замирает и смотрит на нее, как испуганный олень.

— Прошу тебя, не уходи, Томас.

Она тянется к нему через стол и сжимает ему руку. Он переводит свой пустой взгляд на ее обручальное кольцо.

Но что ей сказать ему? Она не знает, как заставить его заговорить, разве что задавать вопросы, и тогда он обязательно снова будет с ней. Почему он не хочет идти ей навстречу?

— Почему ты перестал мне писать?

Снова тишина. Она чувствует, как дрожат его пальцы. Наверное, надо спросить о чем-нибудь полегче.

— Ты рад, что вернулся домой?

Она рассчитывает вытянуть из него ответ, добиться хотя бы кивка; ждет, что он откликнется, накроет другой ладонью ее руку и на лице его она увидит то, что наконец сможет понять, то, что внушит хоть какую-то надежду. Но ничего не происходит.

Она слегка приподнимает его руку, затем роняет ее.

Стул за ее спиной опрокидывается на пол, когда она вскакивает из-за стола и быстро покидает комнату.

В ту самую минуту, когда стул Софи производит столько шума в столовой, капитан Сэмюэль Фейл, живущий на той же улице через несколько домов, с лязгом закрывает центральную калитку перед домом Эдгаров, напевая себе под нос мотив, который взялся ниоткуда. У мотивчика весьма необычный ритм, что-то вроде та-тум-тум-ти-тум, и капитан уверен, что не сам придумал его, значит, кто-то сделал так, чтобы он запомнился, — случайно или намеренно, неизвестно.

Поднимаясь по лестнице, он морщится. Искалеченная нога не слушается, и он ступней врезается в ступеньку. Давнее падение с лошади положило конец его карьере в армии, и теперь эта проклятая нога волочится за ним, как тяжелый топор. Он терпеть не мог, чтобы ему напоминали об увечье, но чертовы ступени каждый раз делают именно это. Наверное, такова цена, которую надо платить за приятное общение.

Мэри открывает ему дверь и отводит в сторону глаза. Она ведет его в гостиную, делает некое подобие реверанса — нахальная девчонка — и, не говоря ни слова, стремглав убегает, чтобы позвать свою хозяйку. За последние шесть месяцев он часто бывал здесь, но так и не смог привыкнуть к тесноте комнаты, где противоположные стены едва не касаются друг друга. Тяжелые бархатные портьеры усиливают ощущение замкнутого пространства. С другой стороны, у гостиной есть свое преимущество — зимой здесь всегда тепло, как в печке.