Семен Аралов - Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]

• Название: Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]
• Автор: Семен Аралов
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1988
• ISBN: 5-250-00052-5

В книге рассказано о первых советских дипломатических курьерах, в тяжелейших условиях выполнявших свою ответственную миссию. В течение ряда лет после установления Советской власти многие буржуазные государства не признавали официального статуса «красных дипкурьеров», подвергали их преследованиям, бросали в тюрьмы, натравливали на них бандитов. Широко известен подвиг Теодора Нетте. Роль связного с первой советской миссией в США успешно осуществлял Б. С. Шапик. Героически действовали в самых сложных условиях А. А. Богун, А. Х. Баратов, В. А. Урасов и другие. Довелось выполнять функции дипкурьера известному венгерскому писателю-революционеру Мате Залка. Большой интерес представляет рассказ о дипкурьерской службе во время Великой Отечественной войны и в послевоенный период. Книга рассчитана на массового читателя.

---

Март 1920 года. США. Вашингтон. Расследование в подкомитете американского сената «подрывной» деятельности первого советского представителя в США Людвига Карловича Мартенса подходило к концу.

Реакционные круги, используя то, что Мартенс не был официально признан правительством США в качестве представителя Советского правительства, упорно пытались сфабриковать против него провокационное «дело». Нетрудно было предвидеть, какое решение будет принято подкомитетом сената. Над представителем Советской России нависла прямая угроза не только ареста, но и тюремного заключения.

Вот что по этому поводу позднее писал заместитель министра труда США Л. Пост в своей книге «Бредовая кампания 1919–1920 за высылку иностранцев»:

«Министерство юстиции (США) через свое пресс-бюро заполняло газеты всякого рода историями об ужасах, уготованных для Мартенса, как только он попадется им в руки…

О том, что ожидало бы Мартенса после ареста, можно судить по тому, как поступили… с иностранцами, арестованными сыщиками и загнанными вместо иммиграционных пунктов в тайные места… Они впоследствии жаловались на то, что их подвергали различного рода пыткам, начиная от ужасного перекрестного допроса до не поддающихся описаниям физических истязаний…»[12]

В связи с создавшейся обстановкой Л. К. Мартенс в конце марта 1920 года назначил мне встречу в Вашингтоне — не в гостинице Ла-Фоллет, где проживали он и его сотрудники, а на частной квартире, у своих друзей. Когда я в условленное время пришел по указанному адресу, меня ожидали Л. К. Мартенс, первый секретарь представительства А. Ф. Нуортева и адвокат Чарльз Рехт. Все они были весьма озабочены. После пятичасового изнурительного допроса в подкомитете сената у Мартенса был измученный вид.

— Итак, друзья мои, — сказал Людвиг Карлович, — комедия с расследованием подходит к концу. Нужно быть готовым ко всему… Необходимо срочно послать подробную информацию в Москву, в частности для принятия Наркоминделом соответствующих контрмер. Нужен надежный человек для поездки в Москву…

Мартенс взглянул на меня и добавил:

— Я полагаю, что для этой цели ваша кандидатура вполне приемлема. Вы располагаете документами моряка. И это облегчит выезд из США.

Людвиг Карлович подчеркнул, что мне предстоит любыми путями в кратчайший срок доставить посылаемый им важный документ Г. В. Чичерину.

Я сказал, что постараюсь выполнить все как надо.

Далее Мартенс посоветовал мне наняться на грузовой пароход, идущий в Стокгольм, где я должен связаться со шведскими товарищами, которые помогут перейти шведскую и норвежскую границы, а затем переправят на рыбачьей шхуне в Мурманск.

— Кстати, — добавил Мартенс, — шведские и норвежские товарищи вас знают по переписке, и надо использовать возможность лично с ними познакомиться. Воспользуйтесь пребыванием в Швеции и Норвегии, договоритесь с товарищами об улучшении связи с Нью-Йорком.

Выехать нужно было в ближайшие дни.

Поручение Л. К. Мартенса я принял с большой радостью, хоть было оно и опасным и ответственным, — помимо всего прочего оно давало мне возможность вернуться на Родину, в Россию, ставшую советской.

Перед моим мысленным взором прошло около двух лет работы в советском представительстве в США. Это было суровое время — время больших волнений и напряженного труда. Вспомнились и юные годы…

Немного о прошлом

Родился я в городе Александровске (ныне Запорожье) в семье мелкого служащего. Отец рано умер, оставив мать с четырьмя маленькими детьми без средств к существованию. Острая нужда заставила мать отдать меня, двенадцатилетнего мальчика, в услужение к купцу.

Побои, унижения, изнурительный труд — все это с годами все более тяготило, заставляло искать какого-то выхода. Как-то я услышал о далекой, таинственной стране — Америке, куда, как говорят, уезжали многие в поисках лучшей жизни и заработка. Вот бы попасть туда! Но где взять деньги на поездку? В конце концов решил наняться на пароход матросом.

В начале 1913 года, накопив деньги на билет, я уехал в Либаву, где надеялся найти работу на каком-нибудь пароходе, идущем в Европу. После долгих мытарств мне посчастливилось устроиться матросом на грузовое судно отправлявшееся в Гамбург. Из Гамбурга таким же путем я добрался до Англии, а затем нанялся на английский пассажирский пароход, который готовился к отплытию.

И вот в апреле 1913 года я прибыл в Нью-Йорк, где меня встретила исполинская статуя Свободы — символ страны золота и свободы, в которой, говорят, даже чистильщик сапог может стать миллионером. (По крайней мере так заверяли агенты по вербовке в Европе дешевых рабочих рук.) Самый большой город мира ошеломил своим многолюдьем, пестротой, бешеным движением транспорта. Меня со всех сторон обступили исполинские кристаллы небоскребов в багровом зареве реклам. На пароход я уже больше не вернулся, хотя там и оставались мои скромные пожитки.

Очутившись на берегу, среди неимоверного шума и гама, я остро почувствовал свое одиночество. Я был чужим и беспомощным в этом огромном и враждебном городе. Оказавшись в незнакомой стране без знания английского языка и без специальности, я первое время сильно бедствовал. Таких, как я, в Америке презрительно называли «зелеными». Предприниматели использовали «зеленых» на самой тяжелой и грязной работе, а платили им гроши.

Через агентство по найму в конце концов удалось устроиться на сезонную работу на ферме. В дальнейшем приходилось работать и чернорабочим на заводах, и матросом на пароходах. Это был тяжелый, изматывающий труд.

Чем дольше я жил в Америке и приглядывался к порядкам в этой стране «свободы и демократии», тем больше убеждался, что капиталистическая свобода — это лишь свобода угнетать и эксплуатировать человека труда. Что же делать, с кем и куда идти? Эти вопросы стали все чаще занимать меня.

В 1915 году я вступил в нью-йоркское отделение Союза русских моряков. Союз имел свой клуб, который мы посещали после возвращения из очередного рейса. Здесь я встречался со своими соотечественниками, знакомился с новыми людьми, среди которых были и члены американской социалистической партии. Особенно подружился с бывшим матросом Балтийского флота Андреем Федоровичем Ковалевым, членом РСДРП. В 1908 году, скрываясь от царского суда, он эмигрировал в США и работал на пароходе матросом. Ковалев был убежденным, мужественным революционером, человеком значительно старше меня. Я к нему очень привязался и многое от него воспринял.

В начале 1918 года я оформился аденом левого крыла социалистической партии США, а в 1919 году, после раскола социалистической партии, вступил в коммунистическую партию. Это было время великих событий на далекой моей родине. В начале ноября 1917 года в США поступило телеграфное сообщение о том, что пролетариат России, руководимый большевиками, Лениным, сверг буржуазное Временное правительство. Это было что-то небывалое, неслыханное: власти помещиков и капиталистов пришел конец!

А. Ф. Ковалеву и мне довольно часто доводилось наблюдать, как на пароходы грузили военное снаряжение, обмундирование, боеприпасы. Для кого? Сомнений быть не могло. Американское правительство оказывало помощь белогвардейским армиям. Из портов США во Владивосток и в другие порты шло непрерывным потоком военное снаряжение, оружие, продовольствие и т. д.

Понимая, что все это будет использовано против нашего рабоче-крестьянского государства, мы решили установить, какое военное снаряжение грузят на пароходы, в какие порты его отправляют, и по возможности мешать погрузке. Успех работы зависел от того, удастся ли завести нужные знакомства среди американских докеров и моряков, попытаться открыть им глаза на то, что происходит. Мы начали осторожно вести беседы среди докеров и моряков, говорили об Октябрьской революции в России, о Ленине, о героизме народа, преодолевающего голод и разруху, об иностранной интервенции… Эти беседы были очень опасны и для нас, и для наших собеседников. Полиция хватала всех подозреваемых в сочувствии к Советам и большевикам. Но, невзирая на трудности, все-таки удалось привлечь на свою сторону ряд докеров и моряков. Много лет спустя стало известно, что наша работа давала полезные результаты.

Октябрьская революция была встречена американскими рабочими, а в особенности выходцами из бывшей царской России, с непередаваемой радостью и волнением. Трудно описать ликование эмигрантов — русских, украинцев, евреев, поляков, литовцев и других. Весь этот трудовой люд, испытав на себе тяжесть гнета и преследований со стороны царского самодержавия, был вынужден оставить родные места, уехать в далекую, чужую страну, но никогда не забывал о своей родине, тянулся к ней.

Мне довелось быть участником в Нью-Йорке грандиозной демонстрации, которая была организована левыми профсоюзными и другими прогрессивными организациями в связи с победой Октябрьской социалистической революции в России.