Джоржетт Хейер - Переполох в Бате

• Название: Переполох в Бате
• Автор: Джоржетт Хейер
• Издательство: Панорама
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7024-0224-3

В этом любовном романе много забавных, иногда даже несколько пикантных ситуаций, интриг и всепоглощающей любви. Молодые женщины, почти ровесницы, одна — вдова, другая — ее падчерица приезжают на курорт в Бат, где попадают в вихрь событий, порой самых неожиданных…

Первая и вторая книги романа выходят в свет одновременно.

---

— О, это вы, Уилтон! Что случилось?

— Я пришел сообщить, ваша светлость, что мистер Монкслей желает видеть вас.

— Напишите ему, что я уехал в деревню и никого не принимаю.

— Мистер Монкслей уже здесь, ваша светлость.

Ротерхэм швырнул на стол бумаги:

— Черт бы вас всех разодрал! — воскликнул он. — Что же это такое!

Мистер Уилтон не ответил, но безмятежно ожидал ответа.

— Очевидно, мне придется с ним встретиться, — ответил Ротерхэм с раздражением. — Скажите ему, чтобы он вошел. И предупредите, что здесь он не задержится более одной ночи.

Мистер Уилтон поклонился и повернулся, чтобы уйти.

— Одну минуту! — сказал Ротерхэм, осененный неожиданной мыслью. — Какого черта вы сообщаете мне о посетителях, Уилтон? Я держу здесь дворецкого и четырех слуг и не понимаю, чем вызвана необходимость выполнять их обязанности. Где Пислейк?

— Он здесь, ваша светлость, — ответил мистер Уилтон тихо.

— Тогда почему же он не сообщил мне о приходе мистера Монкслея?

Мистер Уилтон не дрогнул, услышав опасные нотки и резкий голос, но и не стал отвечать на вопрос. Он просто не моргая поглядел на своего хозяина.

Внезапно на губах Ротерхэма появилась улыбка:

— Ну и трусы они! Нет, я не вас имею в виду.

— Милорд, просто мы заметили, что последнее время вы в дурном настроении.

Ротерхэм расхохотался:

— Ну что вы со мной церемонитесь — скажите, что я угрюм, как медведь в берлоге, и кончим с этим. Не уволю же я вас, на самом деле! По крайней мере, вы не дрожите передо мной, словно осиновый лист.

— О нет, нет, милорд! Но потом, я ведь знаю вас давно и уже привык к вспышкам гнева и плохого настроения, — сказал мистер Уилтон успокаивающим тоном.

Глаза Ротерхэма сверкнули с одобрением:

— Уилтон, неужели вы никогда не выходите из себя?

— Человек, занимающий мою должность, сэр, должен уметь контролировать себя, — сказал мистер Уилтон.

Ротерхэм вскинул вверх руку:

— Да как ты смеешь, черт возьми!

Камердинер улыбнулся:

— Прикажете мне ввести мистера Монкслея, милорд?

— Нет, конечно же нет! Пусть это сделает Пислейк. Можете сказать ему, если хотите, что я не откушу ему за это нос.

— Очень хорошо, милорд, — сказал мистер Уилтон и вышел из комнаты.

Через несколько минут дворецкий открыл дверь, и в комнату вошел старший из подопечных Ротерхэма.

Стройный молодой человек, одетый по последней моде: в обтягивающих панталонах ярко-желтого цвета, накрахмаленный воротничок был так высок, что уголки скрывали скулы юноши, — явно пытался скрыть раздиравшие его чувства. Гнев сверкал в глазах, но от охватившей дрожи щеки юноши приобрели слегка бледный оттенок. Он остановился на самой середине комнаты, громко вздохнул и произнес резко:

— Кузен Ротерхэм! Я должен поговорить с вами, и я с вами поговорю!

— Откуда, черт подери, вы извлекли этот отвратительный жилет? — спросил его Ротерхэм.

Глава XVII

Так как во время ожидания приема в зеленом салоне мистер Монкслей был занят тем, что репетировал про себя вступительную речь, этот совершенно неожиданный вопрос вывел его из равновесия. Он заморгал глазами и запнулся:

— Он не отвратителен. Он в высшей степени моден!

— Не вздумайте в нем вновь показаться мне на глаза.

Мистер Монкслей, задетый за живое, заколебался. С одной стороны, он испытывал сильнейший соблазн вступить в спор по поводу жилета; с другой стороны, ему был дан намек на то, что он может начать свою речь. Он решил ответить на поданную вовремя реплику, вновь шумно вдохнул воздух и произнес, пожалуй, слишком высоким голосом и значительно быстрее, чем намеревался это сделать:

— Кузен Ротерхэм! Вполне возможно, вы захотите прервать мой визит. Однако предупреждаю заранее: хотя вам, может, и не понравится то, что я скажу, и не захочется отвечать на мой вопрос, я не позволю выгнать себя вон! Наш разговор совершенно необходим!

— Вас никто не выгоняет.

— Мне совершенно необходимо с вами поговорить! — заявил мистер Монкслей.

— Но вы и так уже говорите со мной, и как долго это будет продолжаться?

Запинаясь от негодования, мистер Монкслей сказал:

— Я пришел для того, чтобы попросить у вас денег! Хотя… Но мне не нужны ваши деньги…

— Боже Правый! Разве вы не задолжали никому?

— Нет, ничего подобного. Хотя, немного… — поправил он себя. — А если бы мне не пришлось тратиться на дорогу до Клейкросса, в карманах у меня было бы значительно больше денег. Но я в этом не виноват. Нет никакой возможности экономить, если человек должен мчаться через всю страну, тратить деньги на дорогу, но у меня не было иного выхода. Сначала я нанял экипаж, затем мне пришлось платить за билет на почтовую карету, давать чаевые охраннику и кучеру, затем нанять карету, чтобы доехать из Глостера сюда, и я вынужден просить, чтобы вы мне выдали аванс раньше обычного, или хотя бы одолжили денег. Очевидно, вы полагаете, что я должен был бы путешествовать на дилижансе, но…

— Неужели я так сказал?

— Нет, но…

— Вот и подождите, пока я это сделаю. Что именно вы хотите мне сказать?

— Кузен Ротерхэм! — начал юный мистер Монкслей вновь.

— Мы с вами не на митинге! — сказал Ротерхэм раздраженно. — Не говорите «кузен Ротерхэм» всякий раз, когда открываете свой рот. Говорите все, что хотите сказать, но как разумное существо. И сядьте!

Мистер Монкслей вспыхнул и подчинился, закусив губы. Он возмущенно поглядел на своего опекуна, сидевшего за столом и наблюдавшего за ним с едва заметной насмешкой. Жерар Монкслей прибыл в Клейкросс, горя негодованием, и, доведись Ротерхэму встретить его сразу же, он наверняка выложил бы ему все, что хотел, быстро и с достоинством. Однако сначала его продержали минут двадцать в гостиной, затем он был вынужден придержать свое красноречие и признать, что с деньгами у него не все в порядке, а теперь его просто призывали к порядку как мальчишку. Все это Монкслея совершенно обескуражило, но, поглядев на Ротерхэма, Жерар припомнил сразу все зло, которое он вынес от него, все злобные издевательские слова, которые были брошены ему в лицо, все жестокие уроки, которые тот ему преподнес — чувство обиды заставило его говорить смелее:

— Да, в придачу ко всему — это уже нечто! — произнес он, неожиданно сплетая руки на коленях.

— Что именно вы имеете в виду?

— О, вы прекрасно знаете. Вероятно, вы думаете, что я не осмелюсь высказать вам это! Но…

— Если бы я знал, то исправил бы ошибку! — воскликнул Ротерхэм. — В чем именно вы меня обвиняете? — Он заметил, что подопечный находится в сильном напряжении, поэтому заговорил властно, но со значительно меньшей строгостью. — Давайте, Жерар, ну не дуйтесь же! Что я, по-вашему, должен сделать?

— Да вы сделали все, чтобы удушить все мои амбиции! — ответил Жерар, пытаясь подавить в себе ярость.

Ротерхэм выглядел весьма озадаченно.

— Понятно! — сказал он сухо.

— Вы никогда не любили меня! У меня не было желания охотиться, заниматься боксом, играть в крикет, стрелять — или заниматься еще чем-то, что вам так нравилось. Пожалуй, только рыбная ловля… но и здесь вы чинили мне помехи, потому что запрещали мне брать ваши удочки, как будто я собирался их сломать. То есть…

— То есть вы собираетесь сказать, что однажды я весьма своеобразным методом отучил вас брать свои удочки, — жестко ответил ему Ротерхэм. — Если таким образом я погубил все ваши амбиции…

— Нет, не только! Я лишь… Ладно, в любом случае я не стал бы говорить об этом, если бы не масса других вещей. Когда я занимался в Итоне и у меня была возможность отправиться на каникулы на яхте вместе с друзьями — разве вы разрешили мне это сделать? Нет! Вы отослали меня к этому ужасному точильщику лишь потому, что поверили моему опекуну, а не мне, потому, что вам доставляло какое-то наслаждение мучить меня. А когда вы узнали, что я решил ехать в Оксфорд в компании друзей, то отправили меня в Кембридж! Разве это не издевательство!

Ротерхэм вытянул ноги, скрестил их и откинулся в кресле, разглядывая своего распаленного подопечного с усмешкой. Затем произнес:

— Я желаю разлучить вас с «вашими друзьями»? Продолжайте!

Этот ответ лишь раздул пламя, бушевавшее в груди мистера Монкслея:

— Вы признаете это! Я и так обо всем догадывался. Да, но вы отказались одолжить мне денег, чтобы я напечатал свои поэмы; более того, вы меня оскорбили.

— Неужели? — сказал Ротерхэм, слегка удивленный.

— Вы это прекрасно знаете. Вы сказали, что желаете, чтобы ваши капиталы были вложены в надежное предприятие.

— Это, конечно, было плохо с моей стороны. Вы должны винить в этом лишь мои плохие манеры. К сожалению, я никогда не мог блеснуть утонченным воспитанием. Однако не вижу, в чем именно я ущемил ваши амбиции. Менее чем через год вы достигнете совершеннолетия и тогда сами начнете платить за публикацию своих поэм.