Джон Норман - Племена Гора

• Название: Племена Гора
• Автор: Джон Норман
• Жанр: Фэнтези

---

— Что ты собираешься со мной сделать?

— Что хочет, то и сделает, — рассмеялся Хассан. — Не забывай, кто кого взял в плен.

Тарна расплакалась.

Спустя короткое время мы повели ее через зал касбаха. Невольничью веревку с шеи мы сняли, чтобы никто не подумал, что ее только что схватили. Я вел ее на шнуре, привязанном к скрещенным перед грудью рукам. Время от времени я сильно за него дергал, отчего она спотыкалась, падала или бежала. Я делал это по трем причинам: чтобы скрыть ее неуклюжесть, потому что спешил и потому что это мне нравилось. Шнур я снова позаимствовал из ее шторы. По нему нас могли узнать, и я спросил:

— Есть ли такие в других помещениях касбаха?

— Да! — ответила Тарна, после чего я скрутил ее запястья.

— Не слишком ли она чистая? — прищурился Хассан. Я посмотрел на связанную девушку и приказал:

— Ляг на пол и покатайся на спине и на животе!

Она смерила меня негодующим взглядом, но выполнила требование. Когда она поднялась, Хассан взял лампу на жире тарлариона и вымазал сажей ее лицо и тело. После этого он опрокинул лампу и, к величайшему ужасу пленницы, вылил масло на ее левое плечо.

— Плохо, что у нее нет клейма.

— Сейчас мы все равно ничего не сделаем, — пожал я плечами.

Между тем вопрос стоял серьезно. Рабынь клеймят сразу же, клеймо ставят на левом или на правом бедре. Увидев клеймо, люди понимают, что охотиться за такой женщиной не имеет смысла. Если по дороге в подвалы кто-нибудь заметит, что девчонка без клейма, поползут слухи, которые рано или поздно дойдут до кого надо. Не исключено, что Тарна — единственная незаклейменная девушка в касбахе. Я сорвал со стены желтую штору и намотал ее на бедра пленницы таким образом, чтобы был виден пупок. Так часто ходят рабыни. Это называется «живот невольницы». На Горе только рабыни выставляют на всеобщее обозрение свои пупки. Ткань прикрывала оба бедра как раз в том месте, где должно было находиться клеймо.

— Без одежды она смотрится лучше, — проворчал Хассан.

— Пусть все думают, — сказал я, — что мы ведем ее на продажу и хотим сорвать с нее последнее одеяние в присутствии нового хозяина.

— Отлично! — воскликнул Хассан. — По крайней мере, правдоподобно.

— Проскочим! — сказал я.

— Умоляю вас, — пролепетала Тарна, — поднимите покрывало до пупка.

Я тут же одернул его еще на два дюйма ниже. Она смерила меня злобным взглядом, но промолчала. Ей также не понравилось, что Хассан вытер измазанные сажей и жиром руки о ее одеяние.

Пирующие солдаты, мимо которых мы вели нашу пленницу, хохотали и пытались ее ущипнуть, принимая за обычную рабыню.

— Ой! — то и дело вскрикивала она. — Ой! — Тарне еще не приходилось сталкиваться с грубыми ласками, которыми так часто одаривают невольниц.

— Поторапливайся, рабыня! — рычал я.

У нее даже не хватало ума ответить: «Да, господин». Поэтому и я с ней не церемонился. Наконец, к величайшему моему облегчению, мы добрались до дверей, ведущих на нижние уровни.

— Вы видели, как они на меня смотрели? Это и означает быть рабыней? — спросила она.

На этот вопрос мы отвечать не стали.

Хассан распахнул тяжелую дверь. Я развязал девушку и отбросил веревки в сторону. Хассан первым пошел вниз по узким стершимся ступенькам. Я вел ее з'а руку следом за ним.

Мы удачно миновали зал. Это меня радовало.

Не сомневаюсь, что наш успех во многом зависел от того, что успела усвоить Тарна, когда я привязал ее, голую, к роскошной кушетке. Разные женщины по-разному относятся к мужчинам и по-разному на них смотрят. Все зависит от того, каков был их опыт и с кем им довелось иметь дело. Например, они могут смотреть на мужчин как на равных себе существ, а могут — как на хозяев. Вложили ли им в головы, что мужчины — высшие по отношению к ним люди, приходилось ли им безраздельно подчиняться мужской воле? Познали ли они свою трогательную беззащитность, поняли ли, что сами есть лишь добыча и жертва мужчины, его игрушка, прихоть и удовольствие? И самое главное, узнали ли они, к своему ужасу и восторгу, что может вытворять с их телом мужчина?

— Покажи, как ты смотришь на мужчин, шлюха! — сказал ей тогда Хассан. — Как ты встречаешь их взгляд?

Тарна уставилась на него так, что он застонал и сказал, что нам отрубят головы.

После этого я оттащил ее на кушетку и преподал ей короткий урок.

Перед ней лежал путь в тысячу пасангов, но мы уже сделали первый шаг. И даже миновали зал.

Я наблюдал за ее реакцией, когда мы вели ее между солдат. Это была уже не прежняя Тарна. Это была женщина, узнавшая, что может с ней сделать мужчина.

Снизу тоже доносились крики и пение. Мы спустились на четыре уровня и оказались на самом нижнем. Тарну начало тошнить.

— Запах, — простонала она. Перед нами появился пьяный солдат с бутылкой. Ее вырвало дважды, я ей не мешал. Затем я пропустил ее вперед. Мы шли по устилающей коридор склизкой соломе. Она жалобно запищала, когда урт коснулся ее ног мокрой шерстью. Мы заглянули в одну из дверей. За ней располагалась длинная узкая комната. У дальней стены стояли на соломе прикованные за шеи более ста невольниц. С ними заигрывали пьяные солдаты. Удерживая девушек за руки, они вливали им в рот вино. Некоторые рабыни с радостью хватались за бутыли, стоящие в конце цепи жадно протягивали руки.

— Вина! Вина мне, господин! — кричали они.

— Какие мужчины ужасные, — простонала Тарна.

— Прикуси язык, шлюха, — оборвал ее Хассан. — Скоро и ты им достанешься.

— Здесь, — сказал Хассан и отворил тяжелую железную дверь.

Я с любопытством разглядывал цепи и приспособления. Тарна попятилась. Бежать она не могла, ибо я держал ее за руку. Ей стало плохо, я следил, чтобы она не упала. В комнате было темно, только в углу горела висящая на цепях лампа на жире тарлариона и тлели угли в жаровне рядом с клеймовочным станком. В больших касбахах угли всегда держат горячими. Рабы это хорошо знают.

Я сорвал с рабыни покрывало, толкнул ее к станку и набросил на бедра по два железных обруча, после чего затянул их воротом. Она отчаянно пыталась вырваться из стальных зажимов. Я схватил девушку за руки, просунул кисти в специальные проемы над головой и одним движением затянул ремни. Подобные зажимы входят в комплект каждого клеймовочного станка. Затянуть и распустить их можно почти мгновенно. Разумеется, сама девушка не может дотянуться ни до одного ремня, зато стоящему у станка человеку не требуется особых усилий, чтобы обеспечить полную неподвижность невольницы. Я подтянул кисти рук, и Тарна захныкала:

— Ой, больно!

Я затянул ворот на полную.

— Умоляю! — завопила она.

— Заткнись, — бросил я и начал фиксировать бедра.

— По-моему, ей пойдет клеймо на левом бедре, — произнес Хассан.

Девушка на станке может визжать и извиваться, но бедра в момент клеймения должны оставаться совершенно неподвижными. Их ждет поцелуй железа.

Надев толстую перчатку, Хассан вытащил из жаровни раскаленный прут.

— Как тебе этот рисунок? — спросил он. Это было тахарское невольничье клеймо.

— Мне очень нравится, — сказал я, — но лучше подстраховаться и сделать ее обычной рабыней, годной для продажи на севере.

— Хорошая мысль, — кивнул Хассан и вытащил из жаровни другой прут. Но его раскаленном докрасна конце горело четкое клеймо кейджеры с планеты Гор. Тарна следила за Хассаном выпученными от ужаса глазами.

— Еще не нагрелся, детка, — сказал он и положил прут на место.

Откуда-то издалека донеслись крики. Хассан взглянул на меня.

— Пойду посмотрю, — сказал я и вышел. Шумели сверху, на втором уровне. В коридоре покачивался пьяный солдат.

— Что там происходит? — спросил я.

— Ищут Тарну. — Солдат засмеялся и, пошатываясь, побрел по коридору.

Мимо меня провели двух закованных в кандалы рабынь. Я вернулся в клеймовочную, где ждал Хассан.

— Разыскивают Тарну, — сообщил я.

— На каком они уровне? — спросил Хассан.

— На втором.

— А, тогда у нас много времени. — Спустя несколько ен он вытащил прут из жаровни, придирчиво его осмотрел и положил обратно. Вскоре, однако, он снова его достал. Теперь конец прута окрасился в ярко-белый цвет.

— Можешь немного покричать, детка, — сказал Хассан с нотками нежности в голосе.

Тарна принялась бешено извиваться, глядя на раскаленный добела прут. Потом она завизжала. Пять долгих ин Хассан вдавливал прут в ее бедро. Я видел, как железо с шипением погрузилось в дымящуюся плоть. Затем он аккуратно выдернул прут. Тарну заклеймили.

Она истерично рыдала. Мы ей не мешали. Я распустил зажимы, и она упала на пол, продолжая горько плакать. Я поднял ее на руки и вынес из комнаты.

На четвертом уровне мы нашли пустую камеру. Внутри было почти темно. Узенькая дверь выходила в огромный зал. Я положил Тарну на солому у дальней стены.