Измайлов Андрей - Русский транзит

• Название: Русский транзит
• Автор: Измайлов Андрей
• Издательство: ТОО "Библиополис"
• Жанр: Триллер
• Год: 1993
• ISBN: 5-87671-004-0

Энергичность текста книги, непринужденность и блеск диалогов, сдобренных юмором, сложностью сюжетных поворотов при строгой их логичности, стиль "экшн"…Читатель чуть ли не на каждой странице восклицает: "Это же кино! Это же чистое кино!". Возможно…

---

Марси то ли училась, то ли преподавала в Хантер-колледже, это на Манхаттане – угол Парк-авеню и Шестьдесят восьмой. Если кого раздражает адресная подробность, ничего не попишешь: я терпел и вам велел. Знай и люби свой край. А я на этом углу бывало по часу, по два выстаивал, чтобы Марси встретить после занятий – у нее, если по-нашему выразиться, ненормированный рабочий день. Не выстаивал, а высиживал, строго говоря, – в «тендерберде». Она – эксперт.

Или готовится им стать. Есть такая категория должностей: эксперт по… Причем ты вполне можешь еще учебу в колледже домусоливать, в газетке статейки тискать, просто дурака валять, но – ты эксперт. «Question Authority»… По разному переводится. Но и как: «специалист по вопросу». Точка.

Марси специализировалась по вопросу «все о преступности». Зачем, спрашиваю, тебе это? В менты собралась? В адвокаты? В прокуроры? В секретные агенты? В крестные отцы (то бишь в матери)? Нет, отвечает, просто интересно. Аргумент! Вы, говорю, нация прагматиков, при чем тут «просто интересно»? А это, отвечает, и есть прагматизм: всерьез заниматься только тем, что просто интересно. Аргумент! То-то здесь даже помощник старшего черпальщика на говночистке гордится своей должностью: он пришел на нее, на должность, исключительно потому, что ему «просто интересно». И ведь так и есть! Нам, совкам, не понять (мозгами – да, душой – нет), мы волей-неволей престижность мысленно определяем. Даже уже будучи здесь, даже на Брайтоне, распустяи расейские!

Так я и курсировал: надоест американский прагматизм – бегом на Брайтон-Бич, подступит к горлу совковое распустяйство – бегом с Брайтона на Гринвич-Виллидж, к Марси.

А вывалил я ей все. Кроме тех рассказок, само собой, которые повредили бы реальным людям здесь. Начал с того, что выдал ей слова песни «Мурки» за структуру организации «русской мафии» в Нью-Йорке. Усмехаясь: тебе «просто интересно» – вот и слушай. А кончилось тем, что всю подноготную вывалил. И про первый «транзит», и про второй «транзит» – и не то, что наболтал в свое время фрау Хельге Галински, а в подробностях, как на самом деле было. При размышлении здравом: ревность. Мол, чего ты в библиотеке засела, чего тебя силком из колледжа не вытащить?! Нашла, тоже мне, тему! нашелся, тоже мне, эксперт! Да я, если хочешь знать, такого понарасскажу, какого вашей Америке и не снилось! Если хочешь знать…

Она хотела знать. А я ревновал (кто с Бояровым был близко знаком, тот оценит: ничего себе, влип Бояров, втрескался наконец-то Бояров и ревнует?! кого?! к кому?! да-а уж, Бояров!) – да-а уж. Вот такая… хм… приключилась. А ревновал я себя – к себе. Я для нее кто? Мужик? Или источник информации «просто интересной»?

И вроде бы небрежно повествуя о похождениях настоящего крутого мужика Боярова, ловил себя на мысли: я ли ее занимаю или моя прежняя среда обитания?

Например, про чечню, про Беса, про «печень по-русски». А она: чечня – это кто? И не отделаешься пояснением: это такие меленькие-смугленькие-злобненькие, я их всех победил. Велик ли подвиг, ха! И начинаешь:

– В Москве – три крупные чеченские группировки. Центральная, автомобильная и останкинская. Структура четкая: лидер (Бес, например, лидер), старшие боевые, боевики, люди на подхвате. Группы тесно взаимосвязаны, имеют свой общак: на адвокатов, на подкуп осведомителей-ментов и осведомителей-комитетчиков, на поддержку семей арестованных. Взятка в миллион рублей за освобождение соплеменника – дело заурядное. Так что представь, сколько всего может быть на общаке. У столичной чечни своя объединенная служба контрразведки и безопасности. Курирует ее некий Ахмет Мусаев, он безвылазно обосновался в гостинице «Белград». Кроме того, в их распоряжении около пятисот конспиративных хат по одной только Москве. В одной из них мне пришлось побывать. И если бы не Камиль… ну я уже рассказывал. А некоторые хаты используются исключительно как почтовые ящики – для связи. Хаты и еще ресторан «Каштан». В «Каштане» можно навести справки о любом чеченце, гуляющем по столице. При условии, что ты – земляк, разумеется. А когда возникает реальная угроза, чечня объявляет экстренный общий сбор. Вот осенью девяностого, кажется… или весной… неважно! Короче, есть такая ивантеевская группа – она и наехала на кафе «Восход», полегло три чеченца. Тут же на Кольцевой дороге собралось более пятисот бойцов – пяти лидерам русских группировок вынесли смертный приговор. Добровольцы на Коране и хлебе поклялись привести в исполнение. Им в момент собрали пять миллинов рублей на юридическую защиту и на поддержку семей на время предполагаемой отсидки. А вызвалась, в основном, молодежь – после таких акций они сильно приподнимаются в структуре общины. Доподлинно судьбу всех пятерых не знаю, врать не буду, но то, что все пятеро надолго залегли на дно – это доподлинно. Кто из них остался жив – не в курсе. Но вот Тихона, нашего питерского, – его еще за год до того грохнули и глазом не моргнули. Я рассказывал тебе… Полиция? Какая полиция?! Менты, что ли?! Не смеши! Чечня не признает воровских традиций, воров в законе не признает! А ты говоришь: полиция! Ха! Видел я одного мента собственными глазами – и тот у Беса на посылках…

В общем, поясняю-объясняю. У Марси глаза горят-разгораются. А я сам себе думаю: то ли она отдает должное Боярову, который умудрился из чеченской передряги живым-здоровым выбраться… то ли она в азарте исследователя-эксперта: вона сколько свежей-нетоптанной информация, «все о преступности», Америке и не снилось!

И – отзвонила как-то мне в Квинс (я уже в Квинс тогда перебрался):

– Алекс, ты меня сегодня не встретил…

– Да, – говорю, – недосуг было. День очень насыщенный!

– Как раз тот день, когда сеньор Вилланова почтил визитом «Русский Фаберже», а после почтил приглашением в кабак, н-неудобно отказать, Лева изнылся: «Только не оставляй меня, Саша, только пойми меня правильно!».

– Алекс… – говорит через долгую паузу, – ты… приедешь?.. Ты не хочешь приехать?

– Что, – сорвался в сердцах, – опять работа с автором?! Поздно! Поздно уже. А мне еще возвращаться придется.

– А ты… – замерла на краю еще более глубокой паузы… и перепрыгнула:… не возвращайся.

Классик на то и классик: чем больше женщину мы меньше…

Одно дурно: никогда не повторяйся, Бояров, – боком выйдет. А я и не повторялся – непроизвольно получилось: работа с автором обрела постельный смысл, домашний пароль-отзыв. Ничего общего с бабомужиком Хельгой Галински. С ней я – по расейскому распустяйству: надрался в стельку – трахнул, а с Марси… что я буду распространяться! Если угодно, из американского прагматизма: «просто интересно». И настолько сильный интерес (и взаимный, взаимный!), что шел я к ней вчера, хихикал от смущения: мол, ну Бояров, лимита ты нью- йоркская, женишься на коренной американке, проблемы с «пропиской» (в смысле, с гражданством) отпадут сами собой.

Тут откуда ни возьмись…

В общем, выхожу из душа – Марси трубку телефонную к груди прижимает, глазшци у нее… как тогда в «Русском Фаберже», когда я обложил ее по-черному.

Проблемы? Бодро интересуюсь. Какие-такие вдруг проблемы?! Теперь-то!

Проблемы. Был звонок. Хельга Галински. Могу я услышать Алекса Боярова? Извините, нет. Он занят. Очень занят? Очень! (Не скажешь ведь: он в душе!) А, ясно. Работа с автором, не так ли? Извините, что отвлекла.

Да уж, проблемы! Никогда не повторяйся, Бояров. Дурно.

Откуда эта бабомужик узнала, где я?! Откуда вообще всплыла?! Откуда ей известно про «работу с автором»?! На первые два вопроса я и сам затрудняюсь дать вразумительный ответ – сам представления не имею! А на третий вопрос тем более затрудняюсь дать вразумительный ответ – именно потому, что имею очень полное представление. А ответ держать перед Марси…

Марси – это бог войны, да? Вела она себя по-божески – в строгом соответствии с мифологической агрессивностью. Предыдущей ночью.

А нынче ночью язык у меня не повернулся затронуть тему, с которой я пришел сутки назад (еще вчера – полноценный, уже сегодня – безработный). Да и не мир это. Перемирие: надо заняться ранеными, подлечить… а там… посмотрим.

Лучшее лечение – известно. И для внутреннего, и для наружного использования. Лекарство. Нам растираться не к чему!

Есть ли? Весь скотч я выхлебал у Марси еще вчера. Не посылать же хозяйку дома в столь поздний час на улицу. Неровен час – прицепится кто, а мисс Арчдейл отнюдь не отставной десантник, соплей перешибут. Отставной же десантник, то бишь гость-Бояров, сама видишь, нетранспортабелен. Что там у нас в баре? Покрепче. Доставай, доставай! Ну, водка так водка. О, «Маккормик»! Годится!

– Алекс, ты разбавь. Вот апельсины…

– Баловство.

– Но нельзя же так! Невозможно!

Эх, расейским-семейным повеяло!

– Почему нельзя? Смотри: оп! Х-хы! А ты: невозможно!