Михаил Садовский - Доверие

• Название: Доверие
• Автор: Михаил Садовский
• Жанр: Поэзия

---

Вот чистый лист

Спасибо, Бог,
Что я смог
Не только поверить в слово,
Но прочесть каждое снова
И почувствовать
Вкус его, запах и цвет
Ничего дороже сердцу на свете нет,
И прекраснее нет ничего,
Как дарить другому его.
Оттого хоть знаю,
что там на небе сгорю,
Здесь тебя я благодарю.

1993 * * *

Успех любимца выбирает:
Признанье, слава, жизнь легка…
Потом судьба его карает,
И он в забвенье на века.
А неудачливый уверен
В себе, в движении планет,
На суету не тратит время,
И не по моде он одет.
А не хотелось бы, проверьте,
Нам тайну тайную узнать:
Кто неудачника бессмертье
Готов на славу променять!

1991 * * *

Биография поэта.
не важней стихов ли это?
Есть отличные примеры:
Шелли, Байрон. Буало…
Предваряла их легенда,
Каждый жизнь из них отведал…
Может,
…просто повезло.
Анненский бродил по парку,
А потом в подъезд сквозь арку,
В кресло мягкое садился
У высокого окна…
И директорства заботы
Строк пришедших эшафоты,
Шум ребячий до темна.
Вот. Всего один лишь томик
Особняк, прозрачный домик.
Ни один поэт не может
Этот домик обойти,
Опереться о колонну,
Приложиться к эталону,
Чтобы меру знать в пути.

1993 * * *

Нельзя поэтов обижать
Они, как дети, — беззащитны,
И принижать их нарочито,
Чтобы расплаты избежать.
На свете нет беды страшней,
Чем смерть невинная людская,
И этот грех не отпускает
Ни божий суд, ни суд людей.
Поэт убитый — горький кол
Навек вколоченный в планету,
Все, все открыты рикошету
И сгинут тайно и легко.
Кто, чтоб себя отгородить,
Бездумно жертвует поэтов,
Забыв начальный из запретов,
Что без души нельзя прожить!..

1993 * * *

О. Мандельштаму
Был прост, как ямб,
Как птичье пенье.
Мудрец, по мелочи страдал.
Но Бог великое терпенье
Его душе недаром дал.
И силу гордого мужчины,
И нежность чище алтаря…
Он поднял нас на те вершины,
Где выше облаков заря.

1993 * * *

В искусстве право меньшинство
Перед людьми и перед богом,
И не уступит своего
Оно властительным порогам,
В искусстве правит меньшинство,
А большинство им управляет
И гонит и стыдит его,
Вершит, крушит и наставляет.
В искусстве побеждает тот,
Кто нарушает все законы
И сам, не зная, создает
Для мира новые иконы.
Художник, подаривший свет
И озаривший наши лица,
С тобой нам выше счастья нет
Одной молитвою молиться!

1991

Бальзак

Бальзак писал с утра до ночи,
А ночью верстку выправлял,
Был у него корявый почерк,
И в картах замыслов подвал.
Бальзак любил красивых женщин,
Блистать на бале, первым быть,
Под старость с Ганской был повенчан
И свой Париж не мог забыть.
Так что он был на самом деле:
Жуир, игрок, писатель, плут?
Он жил без страха — на пределе,
Как только гении живут.

1988

В день рождения Александра Сергеевича Пушкина

Родился мальчик,
И никто не знал:
Какую жизнь
Ему судьба готовит.
Он рос, взрослел,
Мужал — никто не знал:
Какую смерть
Ему судьба готовит.
Родился мальчик
Гений и поэт,
Таким и жизни нет
И смерти нет.

1988 * * *

За чьи грехи страдают дети,
Поскольку нет на них грехов?
И разве за отца в ответе
Невинный сын сегодня вновь?
Коль выжил — ставь свечу удаче,
Осколок, мальчик для битья,
И о таланте не заплачет
Россия — мачеха твоя.
А если веришь, что в потомках
Ты смог бы вызвать боль и стыд,
Пускай наследная котомка
Души твоей не тяготит.
Отринь обманы и наветы,
Обид, как денег, не скопить,
Приходят дети и поэты
Вину чужую искупить.

1993

Павловск

1

Дубравы ритмы над рекою,
Дворца рифмованный квартал,
В них гений-юноша в покое
Стиха дыханье обретал.
Ловил счастливые мгновенья,
Распознавал свои мечты,
Бежав лицейского ученья,
Придворной первой суеты.
Еще до яростных гонений,
Измен, завистливых врагов…
Теперь тут всюду тихий гений
Его раздумий и шагов.

2

Такой палитрой бы гордился
И Головин, и Ренуар,
От летних пут освободился
Осенний благостный пожар.
Террасой сполохи сбежали
До темных вод от синевы,
Славянка в огненной пижаме
Неугасающей листвы.
И сквозь нее мелькает зыбко
Утиный бок, окрестный склон
И белозубая улыбка
Неповергаемых колонн.

3

Затеряны следы епархий,
Но силой памяти влеком
Воображаю будто пахнет
Еще здесь вальсом и дымком.
И в равновесии трехдольном,
Блистательны и влюблены,
Забыли о земной юдоли
Ее счастливые сыны.
В том божий промысел, быть может,
Вокзал звучащий все слышней,
И до сих пор легенда множит
Тот аромат минувших дней.

1993 * * *

Вот чистый лист, рука, перо
Ну, не такое уж добро,
Но первая легла строка,
За ней уверенно и просто
Спешит вторая и пока
Всего-то только
Строчек горстка.
Но лист теперь уже не тот,
Он кандидат на эшафот.
Он был листом,
Он стал стихом,
Он тайною такой влеком,
Что задевает всех она
Всегда, в любые времена.
Он вызывает зависть, гнев,
В нем легком вечности посев,
Он нерушим, нетленен он
В нем малодушье и закон,
В нем тонком тысячи карат,
Они бессмертием горят.
Он вещей огранен рукой,
Ему уж не грозит покой,
Привычный в кипе на столе,
Неповторим он на земле.
Вот удивительная страсть:
На лист бумаги строчки класть,
Но полно, полно — пробил час!
Не место магам среди нас!
Поэта хорошо убить,
Чтобы потом его любить!
Чтоб он соблазна не являл,
Чтоб он листом бумаги стал,
Не сеял зависть и раздор
Решило время этот спор.
Так было, есть и будет впредь
Поэт обязан умереть,
Тогда ему легко простить,
Что чудо он умел творить!

1991 * * *

Не делай этого, не делай,
Не защищай, не закрывай,
Спасенная тобой неделя
Иная мука, а не рай.
И сожаления избегни,
Оно сожжет остаток дней,
Испепелит тебя из бездны
Геены огненной верней.
Мы с жизнью никогда не квиты,
Не защищай его, любя,
Нет у художника защиты
Не от судьбы, а от себя!

1988

Вильям Блейк

Вильям Блейк тачал сапоги
Всем от велика до мала,
Жил в подвале, но ни одной ноги
По нему не ступало.
Умер сапожником Вильям Блейк,
И о сапога ни слова,
Было на свете так десятки лет,
Пока он не родился снова.
И с тех пор поэтом живет Вильям Блейк
Высоко-высоко не в подвале.
Жаль, что жизнь так долго берет разбег,
Но иначе когда-нибудь будет едва ли.

1988 * * *

Был Пушкин беден,
Моцарт нищ,
Бах не сводил концы с концами,
О, Гении,
а сколько тыщ
В нужде страдало
рядом с нами!..
Увы,
Чайковский брал взаймы,
Гол гений Мусоргский до нитки.
Какие светлые умы
Не избежали этой пытки.
В долгах
барахтался Бальзак,
Чтоб успокоиться
отчасти,
Он вывел формулу,
что враг
У творчества
простое счастье.
Но Блейк порой надоедал,
Булгаков пропадал завлитом…
А сколько б каждый миру дал
Кто знает — при желудке сытом!?.
Закон: кто миру все отдал,
Сам — словно спасся от пожара.
Ведь тот, кто Библию писал,
И вовсе жил без гонорара!
И что ж?
Чем дальше — тем страшней,
Но
от Гомера так, поверьте:
Коль труд бессмертен средь людей,
Ему цена — одно бессмертье!..

* * *

Про запас зажато в горсти
От бесовских перемен
Снежный Григ, лесной Чайковский,
Шитый бисером Шопен.
В суете и круговерти
Камертон и строй и лад
Хоровые страсти Верди,
Веча Мусоргский набат.
И когда одни убытки,
И бледнеют дух и слог
Есть еще распятый Шнитке
И Свиридова венок.

1996 * * *

Удачи в ямбе, а в хорее
Вся легкость, нежность, чистота,
И девушки наверно млеют,
На память выучив места,
Им посвященные поэтом…
Я пел анапестом при этом,
Но строй стиха не изменить
Потом вам приведу примеры,
Не в назиданье; не для веры,
Для повторенья, — так и быть.
Но о любви стихом не скажешь
В нем строй и рифмы — хуже пут,
Они всегда в засаде ждут,
Иль вовсе числятся в пропаже.
Стих — рифмы раб, а рифмы — лгут!
От ямба я не отступаю:
Успеха жду, авось придет:
«Я вас любил» все повторяю
И верю, что Поэт не врет.

1991 * * *

Легко изложишь сказку и роман
найти слова сумеешь без сомненья
но станет все лишь пошлость и обман,
коль перескажешь ты стихотворенье.
Перетолмачить душу не берись!
Как о любви рассказывать словами?
Мельчает вдруг и опадает высь,
Что в междометьях высилась над вами.
По их ступеням так легко идти,
Так радостно тонуть в глубинах взгляда,
И ничего произносить не надо.
Когда губами губы смог найти!

1995 * * *

Понять попробуй птичье пенье,
Отбросив шум и суету,
Лишь эти одолев ступени,
Подняться сможешь в высоту.
Не составляй на славу плана,
Сначала ветра суть пойми,
И только помни непрестанно,
Что все у жизни брал взаймы.
Так возвращай долги без спроса,
А чувство долга прочь гони,
Поскольку в творчестве отбросы
Удачам гения сродни.
Бессмысленно не пререкайся
Судьбу не отвести перстом,
Но не пред нею ты склоняйся,
А лишь над начатым листом.

1994 * * *

Улетела песня,
Улетела песня
И уносит радость
Тех, кто пел ее.
Может быть, кому-то,
Кто ее услышит,
Передастся радость
Тех, кто пел ее?
Станет вдвое радость,
Потому что с песней
Радость тех, кто слышит,
Тех, кто пел ее…

1993 * * *

Тексты производи, чтобы процесс
Хотя на миг не мог остановиться,
Чтобы и ты мучительный прогресс
Как некая представил единица.
И не страдай, что недооценен,
Судьбы зигзаги неисповедимы,
И гений современникам смешон
Истории потом необходимый.
Каменьями нас бьют, так пусть за что
Мы сами знаем и гордимся этим,
Для нас одно лишь время решето,
Века — непонукаемые сети.
Но не молчи, так узок этот бег,
Так непонятна горная тропинка,
Ты на краю всегда, и лист, как снег,
И кровь на нем в финале поединка.
Ничто не защитит и не спасет,
Молчание — не выход, а расплата,
Пиши — и среди тысяч или сот
Одна строка твоя всплывет когда-то.

1996 * * *

Как страшен до сих пор Везувий,
Хоть сотни прожито Помпей,
Он выбран среди всех безумий
Правдоподобней и тупей.
Как символ сбереженный пеплом,
Огарок выжженной свечи,
Останками, что было телом,
Безумно властвуют врачи.
Как бы не ведая преграды,
Проходит, содрогнувшись, дух,
Для тех, кто возродиться рады,
Где жизнь и смерть — одно из двух!
Все своего не избежали,
И не оценено пока
Уходят войны рубежами
Из биографии на века.
И даже по единой строчке
Потом легко определить
Пусть на оплавленном листочке,
Да не могло такого быть.
И времена определяют
Не по знакомым цифрам дат,
А по стихам, что возникают
В сердцах вернувшихся солдат.

1994 * * *

Я никогда не верю в это чудо:
Что вот перо возьму, и на листе
Из ничего, неведомо откуда
Возникнут и окликнут строки те.
Они меня подхватят без вопроса,
Потом затянут в трудный разговор
И разместят всего легко и просто,
И обнажат смущенье и разор.
И доведут до горечи и боли,
Все без разбора выскоблят опять,
И, удивившись, буду я доволен,
Забыв что мне за это отвечать.

1994 * * *

Рукописи рвут с досады
И сжигают со стыда,
В этом рвении отрады
Не бывает никогда.
И не слава Герострата
Привлекает в этот час,
Не страшит увы утрата
Тем, что в них частица нас.
И людское милосердье
Не берется тут в расчет,
Мнение кристальной тверди
Нас безжалостно сечет.
Никакого гонорара
Не хватает на искус,
Чтобы скрыться от кошмара
Не спасает и Иисус.
В этот миг одно доступно:
Все с начала повторить,
Если это все подспудно
И нет сил иначе жить.

1993 * * *

Не прячься за строку стиха,
Ты ей просвечен, как рентгеном,
Тут воля божья или гены,
А остальное — чепуха.
Увы, за рифмой не иди,
Она коварна и беспутна,
И ей победа недоступна,
А пораженье впереди.
Но если в боли и мычанье
Родился стих, слова пришли,
Желанно сладки все мученья
Полуистерзанной души.

1989 * * *

Художник, наград не преследуя,
Пиши пока пишет рука,
Как будто минута последняя,
А в запасе — глухие века.
Но если ты ждешь только случая
На этом возвысится чтоб,
Тогда не велико ты мученик,
Только тающий праздно сугроб.
В огне доброты не сгорающий,
Ты будешь сто раз умирать,
Когда не помогут товарищи
И оплачет заранее мать.
Безвестный равно или признанный,
Что сердце велит, соверши.
Поэзия — это пожизненно
Земляные работы души.

1986

Г. Цейтлину