Сергей Алексеев - Птичий путь

• Название: Птичий путь
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40893-9

Давным-давно, в начале 1990-х, шведско-российская компания «Валькирия» занималась поиском мифических сокровищ на Урале и благополучно прогорела. Архив компании, являвший собой бесценный источник данных по кладоискательству за последние сто лет, был утерян. Но не утрачен. В наши дни аналитики инновационного технопарка Осколково, в чье распоряжение попал архив, пришли к выводу, что некие хранители уральских сокровищ причастны к созданию нового, загадочного и мощного источника энергии под названием «соларис». Грядут президентские выборы, олигархи бьются за сферы влияния – «соларис» всем пришелся бы кстати. А сыну Мамонта, вкусившему соли знаний на Трех Таригах, ведома его тайна…

---

С улицы хорошо было видно, как пожар почти одновременно переместился этажом ниже, охватывая все бо́льшую площадь. Охрана начала эвакуацию людей, а прочее население технопарка сбежалось к горящему корпусу и с пытливым, затаенным интересом наблюдало, что будет, снимая на мобильники. Своей противопожарной службы в Осколкове еще не было, поэтому вызвали городскую. И пока она разворачивала рукава и ковырялась с гидрантами, которые не открывались много лет, горели уже три верхних этажа. Пожарные в здание не входили, поскольку начали рушиться перекрытия верхних этажей; они выдвинули лестницы и теперь лили воду в окна, хотя пламени как такового не было и лишь кое-где сверкали голубоватые сполохи, как от электросварки. Огнем горело только то, что могло гореть – деревянная отделка, резина, мебель и полы, но и то как-то необычно, словно бездымный порох, быстро и ярко. Столб раскаленного воздуха поднимался вертикально вверх, и по нему, как по трубе, уносились в небо облака густой белой пыли, а вокруг возник странный ветер, кольцом охвативший пожарище. Все это напоминало вдруг проснувшийся вулкан, притягивало взгляд и зачаровывало даже видавших виды пожарных.

Первым спохватился Смотрящий и приказал выключить брандспойты: вода еще пуще раздувала огонь, словно туда плескали бензин. Того же потребовали пришедшие в себя и впечатленные зрелищем аналитики, будто бы узревшие мгновенное расщепление воды на химические составляющие, то есть на кислород и водород. Пожалуй, только они да начальник разведслужбы, не расстающийся со своим портфелем, не суетились, не паниковали, а ученые старики уже пытались изучать процесс горения: брали пробы воздуха, выделяемого газа и, рискуя жизнью, лезли чуть ли не в огонь, чтоб выхватить лепешки и комья остывающего бетона.

Пятиэтажный панельный корпус через полчаса уже был весь объят невидимым пламенем и начал осыпаться с грохотом и треском. Столб пыли поднялся метров на двести, и она не осыпа́лась, как это бывает обычно, а почему-то таяла в воздухе или вовсе уносилась еще выше, в стратосферу. Излучающего тепла тоже почти не наблюдалось, но внутри пожара температура была такой, что из целых еще бетонных плит стекал или с силой выстреливал жидкий металл – плавилась стальная арматура! Институт строили при Хрущеве, в шестидесятых, когда цемент на домостроительных комбинатах еще не воровали, крепчайшие, хорошо пропаренные плиты на глазах превращались в песок и пыль.

Оскол все еще пытался что-то спасти, но его удерживал Смотрящий, стоически наблюдавший за пожаром. Когда рассыпался третий этаж, он спохватился и куда-то позвонил. Через четверть часа на территории технопарка приземлился Ми-8, и спецназ в черном вывел с территории всех гастарбайтеров и оттеснил недорощенных гениев в перезревшую, прошлогоднюю кукурузу. Скоро в небе появился еще один вертолет и, сделав круг, сел возле нового офиса, к которому убежал Сторчак. Он и привел к горящему зданию Братьев Холиков. Из-за реактивного гула невидимого пламени не было слышно, о чем они переговариваются, но они смотрели и что-то живо, даже радостно обсуждали.

А уже догорал и обращался в песок первый этаж, испуская искристые брызги расплавленной стали. Потом неведомый адский огонь провалился в подвал, где было много техники, оборудования, коммуникаций и прочего металлолома, накопившегося за долгие годы, и куча песка теперь напоминала действующий вулкан, только вместо магмы из недр извергалась жидкая кипящая сталь, медленно остывая в лужах и ручейках. Напоследок из жерла высунулся и стал расти ярко-красный железный столп – огонь терял силу. Возвысившись метров на девять, эта стела обросла причудливыми натеками, затем побурела, почернела, взявшись окалиной, и в профиль стала похожа на полураскрытую пятипалую руку, устремленную в небо. Кто-то сразу заметил, что, если вложить в нее факел, она будет похожа на памятник, вечный огонь на могиле, и это всем показалось очень символичным – растолковывали как знак освобождения экономики от нефтегазовой зависимости.

Ведомые Смотрящим, Братья Холики с нескрываемым восторгом обошли вокруг пожарища, после чего сели в вертолет и улетели. Оскол теперь сам искрился и зачем-то всем пожимал руки, словно поздравляя с победой, – полуфабрикату, иностранным рабочим, аналитикам, горячо обсуждавшим между собой только что увиденное: «И всего шесть гранул! Девять граммов общего веса! А каков объем выделенной тепловой энергии!»

Охранники же в черной униформе еще оставались на территории, чего-то ждали, и когда приехал грузовик с ОМОНом, стали отнимать сотовые телефоны у всех подряд, без разбора, а гастарбайтеров и вовсе раздевали, обыскивали и голых укладывали на землю, лицом вниз. Потом подогнали два зарешеченных автобуса, набили их таджиками, узбеками, киргизами и куда-то увезли, а у всех остальных, в том числе у пожарных, взяли подписку о неразглашении и зачем-то выставили свой караул.

Пока горел лабораторный корпус, Корсаков стоял на одном месте и зачарованно взирал на странный огонь. Как только он вспоминал, что еще каких-то три часа назад держал во внутреннем кармане пиджака пакетик с топливом, так сразу начинал испытывать те же самые чувства, что были, когда он вез снаряженный фугас. И даже точно такая же сладострастная боль охватила позвоночник, едва из серого песка и пепла высунулась и окаменела черная стальная рука.

– Надо брать Алхимика, – заявил Сторчак на совещании, состоявшемся тут же, возле пожарища. – Вместе с его кустарной лабораторией.

Церковер живо поддерживал его, сам был готов бежать на задержание, никаких возражений Марата они не принимали и опять угрожали послать Филина. Кое-как удалось уговорить руководство на отсрочку в три дня, дабы не спугнуть Алхимика неосторожными действиями.

То ли так было потрясено воображение Смотрящего, то ли по иной, скрытой причине, но он в течение этих трех суток почти не отходил от остывающего вулкана. Сторчак вообще заметно изменился после покушения: сделался самоуглубленным, задумчивым, разве что иногда по лицу его скользила знакомая высокомерная улыбка – как будто спорил со своим соперником, а лицо все равно оставалось непроницаемым.

Чумазые, пыльные аналитики, как погорельцы, нанесли пробирок, приборов и теперь ковырялись в горячем песке, собирали горошины застывшего металла, пепел, оплавленные камешки – брали пробы на анализ, снимали счетчиками Гейгера уровень радиационного фона и замеряли температуру. Любой результат для них был научным объектом, подлежащим изучению, тем паче такой необычный пожар. Стальная черная рука остывала медленно, и когда совсем остыла, от нее отпилили малую частицу и подвергли экспресс-исследованию.

И тут произошло открытие, потрясшее воображение бывалых ученых-аналитиков: обыкновенная сталь самых расхожих марок переварилась в вулкане и обрела главное новое свойство – превратилась в чистое железо, не подверженное окислению, и по своей структуре стала напоминать одно из чудес света, железные столбы Индии. Вновь обретенные качества тотчас отнесли к необычному воздействию топлива и чуть не закричали «Эврика!», поскольку разгадка, как Алхимик варит драгметаллы, казалась совсем близка.

На четвертый день Сторчак вновь устроил совещание возле пожарища и спросил аналитиков, отчего загорелись образцы похищенного топлива, словно только этот вопрос его и мучил, притягивая воображение, – про чистое железо он даже не вспомнил. Те лишь пожимали плечами, косились на Церковера и сдержанно отвечали, мол, случившееся предстоит еще проанализировать в спокойной обстановке.

– Надо отложить задержание Алхимика, – вновь напомнил о себе Корсаков. – И еще понаблюдать. Узнать хотя бы, как он топливо разжигает и как тушит.

Черную руку, торчащую из песчаного конуса, хорошо было видно с Московской кольцевой дороги, и многие водители останавливались посмотреть, что за монумент возник на пустынной территории бывшего НИИ зернобобовых. Сторчак это заметил и велел немедленно чем-нибудь закрыть памятник от посторонних глаз. А поскольку гастарбайтеров не стало, исполнять приказ бросились начинающие гении. В один день они сварили из профиля четырехугольный конусный каркас и натянули на него плотную зеленую строительную сетку, отчего получилась пирамида.

– Подумайте, он хранит топливо в обыкновенной московской квартире! – возразил Корсакову Церковер. – Почти в пределах Садового кольца! А если у него полыхнет? Надо брать Алхимика!

– У него не полыхнет, – уверенно заявил Марат. – А потом, он не реагирует на Роксану как на женщину.

– Внешне не реагирует, – ухмыльнулся Сторчак. – Потому что она – формально твоя жена. Стесняется – скромный, воспитанный… Прикажи ей соблазнить! Устрой скандал, развод, наконец, сделай ее свободной и увидишь реакцию… Быть такого не может, чтобы молодой самец не запал на такую самку! Или ты выбрал неподходящий вариант.