Ирина Трофимова - Отель «Снежная кошка»

• Название: Отель «Снежная кошка»
• Автор: Ирина Трофимова
• Издательство: Захаров
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-8159-0621-2

Герои романа приехали в таинственный отель «Снежная кошка». Там, совсем под боком у реальности, время спрятало волшебный оазис, где цветут папоротники, молнии сверкают по заказу, а горячий восточный ветер приносит в номера запах пряностей и городов, которые нам снятся. Каждый из постояльцев получит возможность всего на одну ночь примерить чужую жизнь и узнать то, что никогда не знал, — самого себя…

---

Сама же Родмонга Эдуардовна считала, что у ее единственного сына только один недостаток — его отчество.

В 19 лет на Родмонгу Эдуардовну обрушилась страшная напасть — она влюбилась. Сила чувства была так велика, что юная Родмонга посмела ослушаться свою маму — Азу Феоктистовну и вышла замуж за аспиранта университета, где в то время училась. Сергей Зебриков был славным парнем из небольшого городка, называл Родмонгу Моней и трогательно нянчился с сыном. Денег молодой семье требовалось все больше, Сергей брался за любые подработки, времени на учебу почти не оставалось. Аспирантуру он окончил, но защищать диссертацию не стал. Родмонга тем временем добивалась все больших успехов, с красным дипломом окончила университет, поступила в аспирантуру и будто не замечала, кто взял на себя ее материальные проблемы и домашние хлопоты. Аза Феоктистовна, напротив, замечала каждый проступок Сергея, называла его не иначе как бездарью и неучем и постоянно твердила Родмонге о том, как неприятно говорить людям, что ее дочь, молодой перспективный ученый, носит фамилию Зебрикова.

Мамина настойчивость принесла плоды. Брак распался. Родмонга Эдуардовна осталась со своей девичьей фамилией Растопильская и маленьким Птолемеем Сергеевичем.

Каждый вечер, ложась спать ровно в 23.00, она подолгу ворочалась, перебирала в памяти свои успехи, но вместо гордости испытывала почему-то досаду. Люди кругом казались неблагодарными недоумками, коллеги — завистливыми мстителями, и даже собственного кота она ругала про себя необучаемой скотиной за жесткое пристрастие к использованию придверного коврика в качестве туалета. Соседей она подозревала в систематической краже из ящика журнала «Новости лингвистики», а консьержке следовало поменять очки и воспитывать в себе бдительность. Иногда она вспоминала и мужа. Странно, но ругать его ей не хотелось. Однако допустить хоть крошечную мысль о том, что она по нему скучает, Родмонга Эдуардовна не могла.

Птолемей уселся за стол и тут же влез расстегнутой манжетой в чашку с чаем. Родмонга Эдуардовна помчалась в комнату за чистой рубашкой. Ее любимый сын тем временем отправил в немаленький рот гигантский кусок яичницы. Глазки сузились от удовольствия до размеров щелочек.

— Я не хочу в полоску, — отреагировал он на принесенную рубашку. — В ней жарко.

В синей ему было тесно, у клетчатой стал узким ворот, а лиловая его полнила. Родмонга Эдуардовна была уже на грани истерики, когда Птолемей прекратил пытку рубашками и промямлил с набитым ртом:

— С днем рождения, мама.

Родмонга Эдуардовна опустилась на стул, и ее глаза наполнились слезами умиления. Мальчик вспомнил… Птолемей же ткнулся жирными от яичницы губами ей в щеку, сунул в руки какой-то конверт и протопал в коридор обуваться. Тут же оттуда раздались крики:

— Уксус! Какая же сволочь!

В кухню с крайне довольным видом влетел кот, а Родмонга Эдуардовна, с трудом сдерживая слезы, сказала:

— Спасибо, мой милый, — и подумала, что все же не стоило разрешать мальчику называть кота таким гадким именем.

Закрыв за сыном дверь, она вернулась на кухню, быстро поставила тарелки в посудомоечную машину, вымыла руки и только тогда открыла конверт.

Там оказались билет на ночной поезд и золотистого цвета бумага, из которой следовало, что на имя Родмонги Эдуардовны был забронирован номер в отеле со странным названием «Снежная кошка».

Глава четвертая В «Снежной кошке»

— Поторапливайтесь, друзья мои! М-м, какая прекрасная спешка… Все нужно успеть, ничего не забыть, бордовые свечи, салфетки легкий беж и серебро. Да, в тепло надо добавить немного холода. Скажите на кухне, пусть чистят серебро! Это будут особые гости! И очень непростые. Работы с ними будет немало. Юки-но, не забудь проверить цветы, побольше амариллисов, поменьше жасмина. О чем вы спросили? Какой мы на этот раз выберем для отеля фасад и надо ли увивать виноградом крыльцо? Нет, нет, нет! В этот раз все должно быть по-другому. Никаких внешних излишеств! Дайте людям то, чего они от вас ждут, в чем они вас подозревают. Так и есть. Запутайте их первым впечатлением. Они ждут от нас банальности? Они нас побаиваются? Доставим им удовольствие! Пусть чувствуют себя проницательными — это приятное ощущение. Итак, снаружи на этот раз все будет предсказуемо и просто, как они и подозревали. И только потом — стоит им сделать шаг — начнется наше время. Никаких дворцовых фасадов, никаких виноградных зарослей посреди леса — дадим им прийти в себя. Ведь неизвестно, в каких себя они придут в следующий раз…

Пожилой господин за стойкой улыбнулся и отложил бархотку, которой натирал медные бляшки на ключах.

— Юки-но, — позвал он. — Займись номерами, дорогая, я думаю, пора. Они все выберут сами, но кое-что мы должны подготовить. Не переборщи со старыми фотографиями! И лучше повесь им снимки бабушек их будущих возлюбленных. Лет через десять им будет казаться, что они знали своих супругов по прошлой жизни, и они смогут влюбляться в них заново. — Он опять улыбнулся. — И ведь никто не скажет «спасибо». Что за манеры… Почему люди приписывают все какому-то случаю? Случайностей не бывает, они выпадают нам свыше, о них уже кто-то позаботился. Ни одно дело нельзя пускать на самотек, тем более такое. Помните нашу гостью из «Клетчатого номера»? Бедняжка до сих пор уверена, что у нее тогда сломался мобильный телефон, — ненавижу эти вещицы! — Он поморщился, золотые очки сползли на нос. — И поэтому ее сообщение отправилось не по тому номеру. Она так искренне удивлялась, что я чуть было не нарушил наше трудовое соглашение и не показал ей целый отдел ангелов, которые только и занимаются такими случайными ошибками. Неправильный номер, не тот рейс, не то сообщение… Юки-но, моя милая! Осторожней с синими орхидеями! Нежные растения, как старики, не терпят, когда их таскают с места на место.

Так-так… Что же мы припрячем к ним в номера? Что там у них в секретах? Чем забиты их тайные чердаки? Есть какие-нибудь украденные письма, сожженные дневники? Или, на крайний случай, потерянные серьги? Попробуем для начала расшевелить их. Никто не знает, что почувствует, если найдет то, что давно перестал искать…

Глава пятая Дима Свистов

Чаще всего в жизни Дима Свистов стеснялся. Ему было неловко. Он по пальцам мог пересчитать, когда ему было хорошо, весело, вкусно или холодно, потому что почти всегда в такие моменты ему было еще и ужасно неловко. Дима был непохож на свою маму. Она была очень уверенной в себе женщиной, и неловко ей не было никогда. Она мастерски находила выход из любых жизненных ситуаций. Даже когда Димин папа однажды застал ее со своим другом, правда не в постели, а на диване, но зато сильно раздетыми, что должно было сократить маме выбор объяснений причин сложившейся ситуации, мама замялась лишь на минуту, а потом лучезарно улыбнулась и сказала:

— Ну… Ничем не могу помочь!

Папа так обалдел и растерялся, что не стал разводиться с мамой, а так и остался с ней. Да и разве смог бы он жить без женщины, которая все за него знала?! И за Диму, конечно, тоже.

Когда Дима был маленький и к нему на именины приходили друзья, после праздника мама всегда отодвигала стол и начинала осмотр пола.

— Та-ак, — говорила она. — Ну вот, Сережа опять уронил две картошки, а эта размазня Анечка раскрошила на пол целый торт! Им должно быть стыдно! Такие дети — просто маленькие противные свиньи!

Мамины слова накрепко врезались в Димину голову, и когда он сам ходил к кому-нибудь на день рождения, то боялся притронуться к картошке или торту, чтобы его тоже не обозвали маленькой свиньей и не подумали о нем плохо. Ему было неловко.

Когда он вырос и пошел учиться в институт, во втором семестре ему стало казаться, что на затылке у него начинают расти уши. Он все время прислушивался. Ему казалось, что вся аудитория у него за спиной шепчется о том, какой он тупица и бездарь. Он знал ответы на вопросы профессора лучше всех, но ему было неловко поднять руку.

Трудней всего было в магазине или в аптеке. Говорил Дима всегда тихим голосом, а грубые продавщицы начинали ужасно громко его переспрашивать. Диме становилось страшно неловко, что вся очередь услышит, что он хочет купить колбасы (этого слова он почему-то очень стеснялся). По этой же причине яйца Дима всегда покупал в супермаркете, где не надо было ничего говорить. В аптеку Дима без рецепта не показывался или сам писал название лекарства на бумажке. Для того чтобы купить презервативы (у Димы каким-то чудесным образом все-таки завелась подружка), ему требовалось дня три, а в доме скопились тонны горчичников и резиновых перчаток, которые Дима покупал, как ему казалось, для отвода глаз аптекарши.

У Димы была чудесная сестра Машка, очень похожая на маму, но тоже стеснительная. В детстве они часто жили в военных городках, потому что папа был военным, и носили зимой валенки и армейские цигейковые шапки. Как-то папа отправил Машку подстричься. Ей в то время было лет восемь, и она застеснялась сидеть в длинной очереди в женский зал, там ей было бы неловко за огромные валенки и дырку на рейтузах. Она быстренько шмыгнула в соседнюю дверь, где был мужской зал и откровенно скучающие парикмахерши. Машка вскарабкалась на кресло, и грозная парикмахерша сказала: