Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

• Название: Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37177-8

Если хочешь по-настоящему узнать страну, ни в коем случае нельзя ограничиваться столицей и ее ближайшими окрестностями. Чем дальше от столицы, тем менее парадным и чопорным становится пейзаж, тем меньше столичного блеска и городской суеты, тем искреннее местные жители и неподдельнее эмоции.

Генри Мортон, певец Лондона и классик travel writing, предпринял путешествие, которое по аналогии с его знаменитой книгой об английской столице можно назвать путешествием в поисках Великобритании. Он объехал всю Англию — от Лондона до Адрианова вала и пограничною городка Гретна-Грин, он побывал в Уэльсе, посетил могучие валлийские заики, поднимался на гору Сноудон и спускался в шахту в окрестностях Кардиффа. Итогом путешествия Генри Мортона в поисках Великобритании стали книги, каждая из которых повествует не столько об истории той или иной местности, сколько о людях, ее населяющих, людях из глубинки, исконных обитателях этих мест, об их повседневной жизни, лишенной лоска крупных городов.

Приятных прогулок по Британии!

---

Вместо того помещение используется совершенно не по назначению. За последние столетия часовня служила инструментальной кладовой, складом боеприпасов для солдат добровольческой территориальной армии и даже тюрьмой. Установленный на крыше старый флюгер в форме рыбки породил местное присловье: если человека отправляли в тюрьму, то говорили: «Сидеть ему над рекой под рыбой».

8

Первым, что бросилось в глаза по прибытии в Бристоль, был корабль, странным образом совмещенный с системой трамвайного движения.

Дело в том, что суда заходят непосредственно в город Бристоль. Они устраиваются прямо напротив Трамвайного центра и преспокойно дремлют, пока местные работяги сгружают с них бананы. Иногда можно видеть, как посреди улицы стоит корабль в полном снаряжении, а под его бушпритом разгуливает постовой. Городские трамвайчики бегают себе в тени корабельных мачт, а бристольцы не находят в этом ничего странного! За последние девять столетий горожане успели привыкнуть к подобному зрелищу. Зато иноземец, впервые наблюдающий такое странное гостеприимство — когда морские суда хозяйничают в самом центре города, — наверняка придет к выводу, что город грезит о великом будущем на морских просторах.

Должно быть, в Средние века этот порт (а вместе с ним и все графство) являл собой впечатляющее зрелище — одно из самых волнующих во всей Англии. Вы только представьте: корабельные мачты с трех сторон обступают город, подобно густому сосняку, среди них то там, то здесь вздымаются церковные шпили…

Один из тех горе-путешественников, что не в состоянии разглядеть за любым английским городом длинную процессию живых людей и событий, как-то раз заявил мне (причем после долгого и беспредметного разговора, до крайности меня утомившего): «Вам нет никакого смысла ездить в Бристоль! Это глухая, задымленная дыра, в которой абсолютно не на что смотреть».

Не на что смотреть в Бристоле?! Да там выше головы вещей, на которые стоит посмотреть! Лично я мог бы прожить в Бристоле целый месяц и ежедневно выдавать по интереснейшей истории. Я мог бы написать о медных табличках, которые, подобно грибам, вырастают из тротуара напротив здания биржи; а также о «бочках», на которых расплачивались торговцы в былые времена (отсюда возникло выражение «деньги на бочку»). Особое внимание я бы уделил современному университету Бристоля — пожалуй, лучшему во всей Англии. Не забыл бы и Датч-хаус — фахверковый особняк на главной улице города, напоминающий великолепный галеон в порту. Я долго мог бы распространяться о бристольских домах призрения, коих в городе шестнадцать штук. Прежде всего я назвал бы больницы Сент-Питерс и Фостерс с ее замечательной часовней, посвященной Трем волхвам.

Если вести повествование в более грустном ключе, то я бы описал упадок и разрушение, в котором сейчас находится северный портик церкви Сент-Мэри-Рэдклифф (церковь знаменита еще и тем, что, по утверждению Чаттертона, именно здесь были обнаружены стихи Роули[41]). Этот чудесный резной портик тринадцатого века является единственным в своем роде, другого такого вы не встретите во всей Англии. Увы, сегодня изящный каменный ажур потемнел от сажи, но его по-прежнему окружают гротескные резные фигуры, изображающие людей с телами рыб и диковинных зверей. В этом творении средневековый мастер дал волю фантазии: странные, наполовину человеческие существа прячутся в нишах, выглядывают из-за углов здания. Каждая такая фигура — жемчужина чистой воды. И представьте себе, что подобное произведение искусства разрушается на наших глазах в городе, который тратит миллионы на добрые дела!

К сожалению, я никак не мог расстаться с маленькими второстепенными улочками и выбраться в центр. Этот город завоевывает человека своей особой — простой и естественной — манерой существовать. Он словно бы ничего не делает для того, чтобы расположить к себе приезжего, и в этом его сходство с Лондоном. Как и английская столица, Бристоль прячет свое неповторимое лицо в узких переулочках и глухих тупичках. Город ничего не дает тем, кто ничего не ищет. Но к пытливым исследователям Бристоль проявляет неожиданную щедрость, он буквально задаривает посланиями из далекого прошлого: это могут быть причудливые старинные здания, стертые каменные ступеньки, заманчивые дверные проходы и — характерное только для этого города — зрелище корабля, много лет назад застрявшего на пересечении двух улиц.

На Марш-стрит, в самом центре лабиринта из георгианских построек, я наткнулся на Дом морского купечества. Противиться искушению я не мог. Да и какой верный поклонник Джона Кабота и его сына Себастьяна — величайших первооткрывателей из племени отважных английских купцов — смог бы спокойно пройти мимо этого здания?

И что же, по-вашему, я увидел внутри? Оказывается, сегодня эта средневековая торговая гильдия — одна из последних сохранившихся в наши дни — живет еще более насыщенной жизнью, чем когда-либо. Меня провели через просторные помещения, стены которых были увешаны величественными портретами восемнадцатого столетия. Миновав вереницу кабинетов, я попал в роскошный банкетный зал, где с высокого потолка свешивалась огромная хрустальная люстра, отражавшаяся в полированной столешнице массивного стола, как в озерце со стоячей водой. Зрелище подобного великолепия подавляло неподготовленного зрителя: мне даже показалось (и я с трудом преодолел свое заблуждение), будто снова нахожусь рядом с Мэншн-хаус, в здании одной из старинных ливрейных гильдий Лондона.

— Мы можем проследить нашу историю вплоть до эпохи Генриха II, — с гордостью сообщил мне хранитель. — О да, сэр, у нас и сегодня полно дел! Мы курируем Технический колледж морской торговли. Неподалеку за углом находится дом призрения для бывших моряков и вдов моряков — мы учредили его еще в 1554 году. Так что, сами видите: мы заботимся и о молодежи, и о стариках.

Я решил заглянуть в упомянутый дом призрения, население которого на тот момент составляли девятнадцать мужчин и двенадцать женщин. Все они проживали в аккуратных желтых домиках, с трех сторон окружавших небольшой мощеный дворик. В центре его стояла высокая белая мачта, на которой по торжественным случаям поднимались флаги. Обитатели приюта выползали из своих жилищ и, щурясь (глаза-то уже не те), привычно поглядывали на небо — не грядет ли шторм? В такие моменты дом призрения напоминал заштиленное судно. Оно плыло почти четыре сотни лет — со своей престарелой командой, которая менялась каждые пять-шесть лет, но все равно оставалась неизменной. Над входом в центральное здание были высечены строчки из стихотворения:

Шторма и ураганы, ярость волн
Уж не грозят наш опрокинуть челн;
Побитый морем, он нашел приют
И гавань безопаснейшую тут
Заботами купцов и в свой черед
Уйдет в последний, к Вечности поход.

Пониже красовалась надпись: «Старший брат» — здесь жил капитан Эндрюс, командир этого видавшего виды корабля.

— Единственная наша беда — постоянные ссоры между жильцами, — сообщил мне капитан. — Я стараюсь по возможности улаживать споры, но вы же знаете: старики — такой скандальный народ… Особенно когда годами живут рядом и рассказывают друг другу одни и те же истории.

Мимо проходил один из таких стариков — бывалый моряк с седой бородкой а-ля У. У. Джейкобс и с короткой трубкой, которая, казалось, навечно угнездилась в уголке рта. В знак приветствия он прикоснулся пальцами к козырьку своей фуражки.

— Утро доброе, кэптен! Чудесный денек!

— И то правда, — ответил Эндрюс, и оба старика посмотрели на небо, а затем на нос своего «судна» — ворота, в которых как раз нарисовался мальчишка-посыльный из мясной лавки с грузом баранины в плетеной корзинке.

Хотите знать, о чем обычно беседуют эти старые моряки? Вот вам типичный разговор.

— Тоже мне моряки! — эта реплика сопровождается презрительным плевком. — Разве ж это моряки! Вот когда я в шестьдесят девятом завербовался на службу, тогда флот действительно был флотом… а сейчас это просто любительская команда из яхт-клуба! Нынешняя молодежь не знает, что такое море… с таким же успехом они могли бы служить в одном из здешних отелей. Да, сэр… в шестьдесят девятом я пересек всю Атлантику под парусом. Помнится, мы везли груз соли для рыбаков с Ньюфаундленда. Крысы… те совсем обезумели от жажды — сами понимаете, соль. Так вот, они грызли свинцовые трубы, чтобы добраться до баков с водой. И через пару дней, когда мы решили дозаправиться водой, всей команде пришлось с утра до вечера трудиться с насосами. Да… вот это было времечко, сэр! Зимой паруса замерзали и становились хуже досок — ногти до крови срывали. Приходилось попотеть… не то что сейчас! Нынешние моряки пересекают Атлантику на плавучих отелях и с океаном сталкиваются лишь случайно — если по ошибке лягут не на тот галс…