Саша Виленский - Тридцать шестой

• Название: Тридцать шестой
• Автор: Саша Виленский
• Издательство: Захаров
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011

Главный герой романа Саша, эмигрировавший в Израиль несколько лет назад, только что узнал, что его жена решила расстаться с ним. Взбешенный, он уходит в ночь. Идти ему некуда. Случайное знакомство с девушкой круто меняет Сашину судьбу. Он узнает, что расставание с женой было неслучайно, а он — «тридцать шестой праведник», один из тех, о ком говорится в средневековом мистическом поверье. С этого момента в Сашиной жизни начинается цепь удивительных событий.

---

Далее. В шахматной партии любой последующий ход обычно не определен. Все зависит от решения самих игроков. Поэтому, даже признав, что действия автомата продиктованы шестеренками, следует тут же признать, что эти действия должны и нарушаться в соответствии с непредсказуемой волей соперника. А этого не происходит. Механизм может реагировать на изменение ситуации, но не может просчитать все ее изменения, кроме уже заложенных в нем механиком. Как быть, если соперник сделает неожиданный ход? Как может машина предусмотреть все неожиданные, нелогичные ходы в мире?

Но предположим, Кремпелен (ах, простите, фон Кремпелен — немцы столь чувствительны к титулам!) и Мельцель действительно гении и просчитали абсолютно все варианты в мире. Это невозможно, но ради чистоты эксперимента — предположим.

Однако и тогда не складывается, и вновь исключительно из-за логики. Действия любого механизма основываются на принципе регулярности. Все должно быть одинаково ровно, думать железо не умеет. А вот реакция турка на ход противника никогда не была регулярной. Иногда он играл быстро, а иногда подолгу задумывался. Если бы в него были заложены абсолютно все варианты, то и выбирать из них ему приходилось бы с одинаковой скоростью. Но скорость-то была разной! А это характерно как раз для человека.

Успех моих разоблачений был оглушительным.

Прежде всего из-за слабости человеческой: ведь проиграть сильнейшему шахматисту гораздо менее обидно, чем проиграть бездушному металлу. «А-а-а! — воскликнули обыватели. — Так там сидел чемпион! Ну тогда понятно, почему он меня обставил!»

Кроме того, в моих статьях, как и в моих рассказах, всегда присутствовал элемент детективного расследования. Каждый читатель отождествлял себя с криминалистом, с Видоком, идущим по следу мошенника. И это льстило читателю, заставляя с нетерпением ожидать следующего номера «Курьера», чтобы вновь погрузиться в мир расследования.

Тираж вырос, редактор был доволен и даже выплатил мне премию (которую я тайком от Вирджинии оставил в любимом пабе), со мной раскланивались на улице уважаемые люди, и я гордился собой, раскрывшим тайну, которую до меня никто не сумел раскрыть.

В масонский зал выставки перестал валить народ: с достойным партнером можно сразиться за шахматной доской и дома, вооружившись стаканчиком ароматного виски да порцией хорошего табачку. При этом совершенно бесплатно. Мельцель как-то сник, даже осунулся, и я был неприятно поражен, столкнувшись с ним однажды у здания мэрии.

Но настоящей причиной моего шока стал не австрияк, казавшийся мне стариком (сейчас я понимаю, что он был ровесником меня сегодняшнего). Шоком для меня стала его французская спутница. Она окинула меня одним-единственным взглядом, только один раз посмотрела мне прямо в глаза, и этот взор я не могу забыть даже сейчас, даже отправившись в мир иной, я вспоминаю о нем, но мне и здесь становится жутко. Смертельный холод пронизывает меня, как пронизывал он героев моих рассказов, обреченных на вечный мучительный ужас.

Жизни моей не стало с того момента. На самом деле я умер тогда, а не сейчас, ибо не было в моей жизни больше ни счастья, ни успеха. Была только Вирджиния, которую вскоре забрал у меня острый, пронзительный взгляд француженки Натали. Я знал, что это она, просто знал. И наверное, так было лучше для нас обоих, ибо не стало у моей девочки с той поры ни любящего мужа, ни брата, а лишь пропитанный алкоголем монстр, жалкий неудачник, которого не интересовало ничего, кроме чистых листов бумаги, пера с чернильницей да початой бутылки дешевого пойла для пущего вдохновения. И тот, кого она боготворила, мог без размышлений бросить ее, пока она захлебывалась хлещущей горлом кровью, и умчаться на ничего не обещающую встречу с издателем в Нью-Йорк, потратив на билет все деньги, что откладывались на лекарства.

Именно тогда я окончательно уверовал в то, что я гений, и именно тогда навсегда перестал существовать человек по имени Эдгар Аллан По.

Но встречу ли я здесь мою Аннабель Ли? Или пронзительные глаза француженки навеки разлучат нас и в этом мире?

* * *

Интересно, она вообще никогда не спит? Только тихо выполз я из постели и отправился на кухню, чтобы попить водички, покурить в одиночестве и подумать о своей судьбе, как она приподнялась на локте и внимательно посмотрела мне в спину. Ага, именно так я и почувствовал: смотрит мне в спину. Но все равно вышел из спальни на цыпочках, мол, считаю, что спишь, не хочу будить, я по-прежнему такой же нежный.

А подумать было о чем.

Я все же до сих пор так и не верил в то, что это вообще происходит и происходит именно со мной. Хотя все факты говорили об обратном. Подведем итог.

Деньги на счету совершенно реальные, выползли из банкомата в руки как родные и в чудовищном количестве. Значит, кто-то положил мне на счет семизначную сумму. Охренеть.

Девушка Наташа никогда и ничего не ест и не пьет. Правда, курит, утверждая, что недавно пристрастилась к этому занятию. Очень много знает, рассуждает о фактах, как будто они действительно происходили при ее участии, на сумасшедшую не похожа, причинно-следственные связи прослеживает четко, но как-то очень по-своему. Еще трахается фантастически, сама при этом получает нескрываемое удовольствие. Не симулирует, как это принято говорить.

И ведь чувствует она меня не только в постели. Она ведет себя как жена, с которой прожили лет пятьдесят, настолько она меня хорошо знает. Кофе в стеклянном стакане, чтение мыслей с полуслова, понимание того, что мне надо в каждую конкретную минуту.

Вот что бы сделала любая другая на ее месте сейчас? Простонала бы как будто сквозь сон: «Ты куда, а? Полежи со мной!», и это тоже нормально. А тут, как говорится, прожгла глазами две дырки в спине — и ни слова, ни полслова. Понимает, что мне надо разобраться самому.

С одной стороны, хорошо. С другой — как-то непонятно. Алгоритм нарушен.

Но в том-то и дело, что с ней нарушены все алгоритмы. В разговоре постоянно чувствуешь себя ведомым, да и вообще с ней постоянно чувствуешь себя ведомым. Никак не удается вести разговор в том русле, в котором хотелось бы мне, каждый раз приходится идти за ней и слушать ее истории. Истории, надо сказать, крайне интересные и познавательные, но хотелось бы услышать прямым текстом, без иносказаний.

Неужели вся эта мистика — правда? Все эти ламед-вавники, ангелы-демоны, превращения и путешествия во времени? Или это плод больной фантазии? Вот только, если это фантазия, то — чья? Как это у китайцев? «Однажды Чжуанцзы приснилось, что он — бабочка. Он порхал, наслаждаясь, и когда проснулся, то очень удивился тому, что он — Чжуанцзы, и никак не мог понять: снилось ли Чжуанцзы, что он — бабочка, или бабочке снится, что она — Чжуанцзы».

Мне всегда казалось, что это красивый парадокс в китайском стиле, но, оказывается, это вполне реальная штука. Во всяком случае, я бы не удивился сейчас, если бы мне сказали, что все происходящее снится какому-то Чжуанцзы, а я всего-навсего персонаж его сна.

Но все это слишком сложно, чтобы быть правдой. Как говорится, «для цирка это слишком тонко». Обычно вещи намного проще, чем мы пытаемся себе представить. И самое простое объяснение в большинстве случаев самое реальное.

А что есть в данном случае «простое объяснение»? Вот как раз это-то я уловить и не могу.

Вернемся к началу.

Итак, вариант первый, наиболее реалистический. Это сумасшествие, шизофрения, бред, голоса. Следствие шока от подлой измены жены. Необходимо показаться врачу, получить антидепрессанты какие-нибудь, или как они там называются. Транквилизаторы? Пройти курс лечения, и все пройдет.

Или не пройдет, и тогда я окончательно и бесповоротно останусь умалишенным навсегда и сдохну в полном одиночестве в клинике, свято уверенный, что царствую на вилле, напичканной электроникой (далась мне эта вилла!).

Вариант второй, реальный. Сумасшедшая девушка Наташа, обчитавшись оккультной литературы и умных книжек, очень убедительно парит мне мозг. А я поддаюсь ее сумасшедшему напору и сам тихо двигаюсь умом, ослабленным после подлой измены. (Самое забавное, что всего через день после известия об уходе жены, которое я воспринял так болезненно, я ее совершенно забыл и вообще не вспоминаю. И не ощущаю никакой боли. Странно. Кажется, в психологии (или психиатрии?) это называется «замещение»?.. Или как там она только что рассказывала?)

При этом ни один вариант не объясняет ее уникального знания неких интимных моментов моей биографии вроде пресловутой Ленки Воробьевой. Откуда? Нет, правда?! Подготовленная Ленкой страшная месть «через года, через века»? Бред. Да и зачем Ленке, скорее всего благополучно вышедшей замуж матери скольких-нибудь там детей, мстить случайному эпизоду своей сексуальной биографии? Или она мстит всем бывшим любовникам? Не, бред.