Андрей Кивинов - Пурга

• Название: Пурга
• Автор: Андрей Кивинов
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072902-9, 978-5-9725-2000-8, 978-5-226-03852-5

Можно ли кардинально изменить судьбу, загадав желание в канун Нового года?

Трое друзей загадывают… И попадают в весьма непростую ситуацию. Теперь на первый план у всех троих выходит одно желание — остаться в живых…

Новая феерическая комедия положений от Андрея Кивинова.

---

Как человек публичный, он жестоко страдал от повышенного женского внимания. Хотя слово «страдал» здесь неуместно. Скорее, наоборот — жестоко получал удовольствие. Что не могло не сказаться на семейных узах. Третья по счету и младшая по возрасту жена, точнее, сожительница, не выдержав популярности телезвезды, на прошлой неделе оставила его трехкомнатную жилую площадь, вернувшись в коммуналку к предыдущему супругу — неизвестному, но верному дальнобойщику. Слова, которыми она сопровождала означенное действие, редкость даже в колониях усиленного режима. Именно эта ее тирада больше всего огорчила Панфилова. Ведь все можно решить по-человечески, без угроз плеснуть серной кислотой ниже ватерлинии. И было бы из-за чего? Страдавшая от хронической ревности избранница проникла в форум поклонников популярнейшей детской программы «Волшебный посох», где муж звездил два последних года в качестве ведущего. И восприняла все слишком серьезно. Ну как можно серьезно относиться к фразам типа «Любимый Родя, я назвала нашего малышку Рюриком в честь дедушки». Да хоть Шариком назови! Кричать-то в сети об этом зачем?

Собственных официальных детей Родион пока не нажил, из-за чего порядком переживал. Все-таки пятый десяток разменял, а отцовский инстинкт так и не реализован. По молодости думал, что еще успеет, а потом закрутил веселый гламур, женщины, с которыми вальсировал по жизни, категорически не желали сидеть дома подле люльки, предпочитая зажигать на тусовках и курортах. Понимая, что звезда в любой момент может подцепить новую свободную от проблем спутницу, и есть риск оказаться за порогом с кричащим свертком на руках. А звезда, между прочим, как все, ходит по земле и просит у судьбы счастья. И ревет, и грустит иногда. Звезды — они такие же люди. Только светятся в темноте.

Последний брачный дефолт его, конечно, огорчил, но организм уже выработал некий иммунитет, поэтому бросаться с крыши, лезть в петлю или вливаться в ряды «несогласных» любимец телезрителей не торопился.

— Все мы, в общем, благополучные люди, — поддержал он Шурупова, — хотя бы потому, что опять сидим здесь целые, невредимые и без исполнительных листов в кармане.

— А не взять ли нам, други, в силу сказанного еще по двести? — как-то обреченно предложил Никифоров, словно озвучив последнее желание приговоренного.

— Не возражаю, — согласился Родион, кинув взгляд на вторую официантку, — как эмпирическим путем выявил Пастер — в бутылке вина заключено больше философии, чем во всех книгах мира.

— Мне хватит, — отказался директор музея, — завтра важная встреча, надо быть в форме.

— Какая у тебя встреча? — поморщился подполковник. — Червь музейный.

— Француз приезжает. Фонд содействия культурному наследию России.

— Французам есть дело до нашего культурного наследия? У них своего не хватает? — не отрывая глаз от официантки, уточнил ведущий «Волшебного посоха».

— Дело в том, что глава фонда — бывший русский, сорок лет назад уехавший в Париж. Но корни не отпускают. Создал фонд, агитирует местный зажиточный контингент на пожертвования, ездит по российским музеям и помогает наиболее нуждающимся. Завтра наша очередь на подаяние.

— Фонды создаются не затем, чтобы помогать кому-то. Они нужны, чтобы помочь себе, — показал знание жизни Евгений (Кефир) Александрович, похлопав дланью по богатому подполковничьему животу, — видать, у мужика совсем плохи дела.

— Ну, я этого не знаю… Главное, предлагает… Хотя, боюсь, нам ничего не светит. Во-первых, ни одного по-настоящему ценного артефакта, а во-вторых…

— Ты не сможешь предложить откат, — продолжил подполковник, — увы, Шуруп Геннадьевич, ты никогда не был практичным человеком.

Призывным жестом он подозвал женщину-космонавта.

— Еще бутылочку кальвадоса… Хорошая, кстати, штука. Не знал.

— Может, освежить салатики?

— Да они, вроде, еще не стухли.

— Хорошо. — Официантка умчалась на орбиту выполнять приказ центра управления полетами.

Директор музея виновато пожал плечами.

— Не в откате дело. Просто… Я же не Никита Михалков. Французу выгодно ту же Третьяковку отспонсировать — реклама на весь мир. А какая с нас реклама? Он сюда для галочки приезжает, вроде как — объективность соблюсти.

— Ну, я ж говорю — откат!.. Эх, Мишаня, мне б твои заботы…

Женщина-космонавт вернулась со скоростью падающей ракеты, неся на борту-подносе очередной сосуд в виде первого в мире спутника — шарика на ножках, только с горлышком.

Харчевня, как следовало из названия, в качестве антуража предлагала космическую тематику — когда-то в здании располагалась часть местной обсерватории. Но специальная комиссия признала помещение непригодным для наблюдения за звездами по санитарным нормам и передала в ведение рестораторам. Те не стали ломать старое, добавив нового. На стенах и потолке — виды открытого космоса, на полу, под пуленепробиваемым стеклом — лунная поверхность. Кратеры, песок, следы лунохода, хабарики. Земля в иллюминаторе, зеленая трава у дома, крошит метеоритами простор, космическая музыка, вступающая в деловой разговор… Летные кресла для гостей — словно вырваны из кабины пилотируемой станции, официантки в легких скафандрах, но с обязательным декольте, глубина которого не превышает установленные сертификатом нормы. Предупреждение на дверях туалета: «Осторожно, невесомость!» Портреты героических собачек, рискнувших шкурами на благо прогресса. Фото Хрущева, дарящего Жаклин Кеннеди щенка Белки. В соседнем зале — квадратный бассейн, куда со звездного потолка спускался шест. В разгар вечера по нему через дырку в потолке соскальзывали специально нанятые синхронные пловчихи и радовали своим искусством и формами гостей. Гостям, кстати, тоже не возбранялось нырнуть в воды за дополнительную плату, что многие и делали, дойдя до состояния невесомости. Как правило, не раздеваясь. Правда, сейчас, в канун новогодних праздников, вместо шеста из бассейна торчала наряженная искусственная елка. За дизайнерские изыски расплачивались те же гости — ценники за блюда космической кухни приближались к звездным высотам. Кто истинный хозяин заведения, не знали даже бармены и официантки, которые, согласно закону о барменно-официантской деятельности, должны знать все. Поговаривали, что это недавно перебравшийся в Великобельск из Новоблудска храбрый авторитет Гена Бетон, мечтавший в детстве стать космонавтом. А, может, зам. главы администрации по вопросам науки. Да и какая в принципе разница? Главное, заведение приносило людям неземную радость.

Идея остановиться именно в харчевне принадлежала Родиону, получившему здесь тридцатипроцентный дисконт за то, что пару раз упомянул в прямом эфире адрес «Белки и Стрелки». Причем сделал это так искусно, что коммерческий отдел канала не заметил рекламного подвоха. Зато Родион получил в подарок кусочек пластика, оберегающий кошелек от укуса цен. К тому же в харчевне, даже сейчас, в пору новогодних корпоративов практически никогда не наблюдалось избытка гостей, можно посидеть спокойно, не думая о пьяных соседях.

Сегодняшнее мероприятие тоже с определенной натяжкой можно было назвать корпоративом, хотя все трудились в различных местах. Но у собутыльников имелся связующий момент — двор, в котором они когда-то родились и созрели. Обычный великобельский двор на тенистой Абрикосовой улице, не являющийся памятником, охраняемым ЮНЕСКО, где первые семнадцать лет молодые люди были вынуждены терпеть присутствие друг друга. А когда пути-дорожки разошлись, то вдруг поняли, что этого присутствия им теперь и не хватает. Поняли не сразу, а лет через пятнадцать. Встретились, посидели, выпили, поплакались. Понравилось. Детские прозвища «Кефир» или «Шуруп» переросли в уважительные «Кефир Александрович» и «Шуруп Геннадьевич». Решили продолжить. У кого еще можно свободно порыдать на груди, как не у друга детства, которому ничего не надо объяснять? Здесь не было ни званий, ни регалий, ни чинов, ни рейтингов. Двор уравнивал всех.

Время встреч выбрали осознанно — в конце года. Дабы подводить символическую черту. Вроде как отчитаться за плановый период — что сделано, сколько выпито, какие возникли проблемы и каковы возможные пути их решения. Нынешнее застолье в «Белке и Стрелке» было уже традиционным. В восемь вечера сели в космические кресла и отправились в полет.

Увы, человек гораздо охотней рассказывает о своих несчастьях, нежели делится радостью. Какой смысл делиться радостью? Только зависть вызывать да должников плодить. А тут посочувствовать могут, сигареткой угостить и коньячком. И денег точно никто не попросит.

Поэтому после традиционной «За встречу» и легких сплетен об общих знакомых друзья детства перешли к жалобам на жизнь-жестянку. Больше всего накопилось у Кефира Александровича. В основном, служебных. Что закономерно — чем выше кресло, тем оно неудобнее. Слишком многие хотят тебя с него несправедливо столкнуть. И приходится балансировать, словно девочке на шаре. Соответственно, иногда забываешь поздравить жену с днем рождения, а у сына проверить дневник и содержимое карманов. В итоге, папироску с травкой у наследника находишь не ты, а соответствующие службы, которые заглянули в кармашек не случайно, а потому, что на папу нужна управа… Конечно, папа ситуацию разрулит, наследнику по юной жопе настучит, но осадочек в виде пары газетных статеек и обсуждений в сети останется.