Григорий Терещенко - Счастье само не приходит

• Название: Счастье само не приходит
• Автор: Григорий Терещенко
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1977

Первую свою книгу на родном языке кременчугский инженер Григорий Терещенко опубликовал в 1968 году. Молодой автор писал о людях, работающих на новостройках, на монтаже высоковольтных линий, о бурильщиках, о тех, кто добывает гранит, о каменотесах.

В дилогию «Гранит» входят романы «За любовь не судят» и «Счастье само не приходит». В ней писатель остается верен теме рабочего класса. Он показывает жизнь большого предприятия, его людей, полностью отдающих себя любимому делу.

За дилогию “Гранит”, как за лучшее произведение о рабочем классе, в 1978 году получил республиканскую премию.

---

— Не понимаю вас, Арнольд Иванович! — удивленно посмотрел на главного инженера Григоренко.

— А что здесь понимать, — равнодушно сказал Комашко. — Решил уйти из этого главка. Засиделся я здесь. Мои однокашники давно уже в зам министрах ходят, трестами руководят.

«Вон ты куда метишь...»— понял наконец Григоренко.

— Без главка решить вопрос о вашем увольнении я не могу. Не имею права...

— Это назначить вы не имеете права, а освободить можете...

— Ну, если вы настаиваете и время не ждет, я немедленно свяжусь с главком.

— Да. Решил окончательно. Чем быстрее, тем лучше... Не те масштабы здесь были, Сергей Сергеевич. Хочется развернуться...

«Развернуться, пожалуй, ты и здесь мог бы. Но почему-то не очень стремился. Совсем недавно ты говорил не о размахе, а о том, что нужно умело руководить. Придерживать резервы. Теперь вдруг о размахе стал твердить. Ну что ж, хорошо и это. Значит, жизнь кое-чему научила тебя...»

— Так и договорились. Решать вопрос об увольнении будет главк. Кстати, как мне только что сообщили, завтра на комбинат приезжает начальник карьерного отдела Петров...

— Воля ваша. Согласовывайте! Только на этом комбинате я больше работать не буду! — Комашко встал. — Можно идти?

Григоренко пожал плечами. Непонятно — к чему такая категоричность?

4

Сегодня воскресенье. У Дворца бракосочетания — любопытных не счесть. И не только любопытных. Здесь и родители, родственники, свидетели, сослуживцы молодых. За углом вся улица заполнена свадебными машинами. Среди такси затесались и комбинатовские «Москвич» и «ГАЗ-69». На другой стороне — наготове двадцатидвухместный автобус, тоже с Днепровского комбината.

Сегодня много работников комбината возле Дворца бракосочетания. Одни приехали на автобусе, другие — городским транспортом. Дворец-то — в самом центре города.

Юлия Варфоломеевна шла с рынка и тоже задержалась здесь. Она стояла в толпе любопытных и комментировала появление каждой пары.

— Молодая хороша, а он — дистрофик. Выходят же за таких. Где у нее глаза были?.. А вот это — наши. С Днепровского комбината. Дочка начальника снабжения. А он — художник по граниту. Каменщик, проще говоря. Да, обкрутили парня!..

— Ну что вы? Лицо у молодой ничего, — начала возражать дородная тетка в пуховом платке. — И сама-то полненькая, кругленькая... С чего это вы: «обкрутили».

— И верно, полненькая. Уже беременная, — язвительно проговорила Юлия Варфоломеевна. — А раньше незаметно было. Иль от другого? Всякое бывает...

— Да хватит вам — от другого. Теперь от своих сбегают. Нынче парня насильно не оженишь...

— Надо же, — не успокаивалась Юлия Варфоломеевна, — забеременела! Не могла потерпеть...

— Значит, ласкою взял, — возразил кто-то.

— Сказали — лаской?.. Силой взял. Вон какой верзила!

— Думаете, силой?

— А то как же? Потом и деваться некуда — поневоле эамуж выйдешь.

— Теперь девушки о чести не очень заботятся, — произнес маленький толстый мужчина.

Юлия Варфоломеевна посмотрела в его сторону, ей показалось, что где-то она видела его раньше, но где — никак не могла припомнить. Она кивнула головой в знак согласия.

Юлия Варфоломеевна была сердита на молодых, а еще больше на родителей. Особенно на самого Файбисовича: на свадьбу не пригласили. Конечно, если бы сын не увольнялся с комбината, их бы пригласили, а теперь... Вот она, людская благодарность...

— За мною два года мой ходил, — мечтательно произнесла тетка в пуховом платке. — До руки дотронуться стыдился.

— Да и тогда всякие были, — вздохнул толстун.

— Нет, не говорите, — снова вмешалась в разговор Юлия Варфоломеевна. — Не та теперь молодежь. Нет, не та!

— Хорошо еще, если после свадьбы жить будут. А то наши вон соседи на всю улицу свадьбу закатили, в долги залезли. А через две недели молодая жена хвост своему муженьку показала, домой к родителям ушла.

— Это еще что. Вот я вам расскажу... — начала было Юлия Варфоломеевна, но тут она увидела выходящих из Дворца Ростислава и Светлану. — Смотрите-ка, и эта вертихвостка замуж выскочила! Хотя и непутевого, а все равно обкрутила. Может, слыхали, — повернула она голову к тетке в платке, — Лисяк его фамилия. Бандит из бандитов...

Молодые в сопровождении свидетелей, родных и товарищей по работе стали рассаживаться по машинам.

Свадебный поезд из четырех такси, двух служебных машин и автобуса медленно тронулся в путь. На комбинате сразу две свадьбы.

Розовые ленточки и разноцветные шары трепещут на встречном ветру. На капотах первой и третьей машин сидят, перевязанные лентами, голубоглазые пластмассовые куклы. Они напоминают молодоженам о детях — цветах жизни. Настоящих, не пластмассовых!..

5

Комиссия отбывала не сразу. Сначала уехал плановик, потом инженер из управления труда и зарплаты. Последними покинули комбинат председатель комиссии, начальник карьерного отдела и куратор.

Комиссия повезла с собою акт, с которым не познакомили ни директора, ни партийную организацию, ни завком. Факты, указанные в письме, подтвердились почти все. Но Григоренко против них и не возражал. Он только написал подробное объяснение, указав на причины, вызвавшие те или иные нарушения.

По городу расползлись слухи, что сняли обоих — и директора и главного инженера.

Вчера Оксана Васильевна сказала мужу:

— У нас открыто говорят, что тебя «уволили с директорства».

— Как видишь, приехал не на директорской машине,— попробовал пошутить Сергей Сергеевич. Но шутка повисла в воздухе.

— Ты знаешь, Сережа, за передачу оборудования другой организации директора нашего карьера судили. Это было сразу после войны. Лотов рассказывал.

— Смотря кому передал! — буркнул Григоренко.

— Ох, милый мой, сколько неприятностей бывает у директора — и каждая оставляет отметину на сердце. Неприятности проходят, а рубцы на сердце остаются. И количество переходит в качество — «благородный» инфаркт...

— Ну будет, будет... — попытался уйти от неприятной темы Григоренко.

— Ты думаешь, Сережа, я не заметила, что у тебя появился валидол? Прошу тебя — не переживай! Уволят — ну и что? На наш комбинат перейдешь. Лотов тотчас возьмет.

— О, избавь меня от лукавого и от вашего комбината. Если что... останусь у себя. Попрошусь на другую должность, и все.

— Ну а если в другой город?

— Нет!..

Провожая комиссию, Григоренко вспомнил этот невеселый разговор.

По поведению председателя комиссии трудно было угадать, какими будут результаты проверки. Да, умеет Гуль себя держать!

Когда подходили к вагону, Петров отстал шага на два и тихо сказал Григоренко:

— Громов за тебя горою! И Боровик — очень смелый, правильный человек. А по Комашко не тужи... — Потом громко: — Подберем тебе главного инженера! Вот возьмем и сагитируем Соловушкина. Засиделся он в управлении...

— Не возьму!

— Почему?

— Творчески думать разучился.

— Так, по-твоему, в главке одни только тупицы работают?

— Да нет. Я об одном говорю.

Поезд тронулся.

— Ну, будь здоров! — крикнул начальник карьерного отдела и поднял руку, сжатую в кулак. Это, надо полагать. означало: «Не падай духом».

6

Люба заполнила для директора все графики, написала краткий анализ работы за последний месяц. Подсчитала себестоимость полированных гранитных плит. Она была близка к плановой. Месячный план выпуска плит выполнен. В последнюю декаду — даже перевыполнен. По дроблению щебня план тоже успешно выполняется. Эти цифры Григоренко нужны. О них могут спросить в Москве. Конечно, вызывают его в связи с работой комиссии. Могут и освободить от должности. Могут просто указать. Ведь все делалось в интересах комбината. Не с корыстной же целью. Вообще-то действия Сергея Сергеевича принесли даже пользу государству. Но ведомственные интересы...

Григоренко вот-вот должен появиться. «Сегодня он, пожалуй, зайдет сначала в управление, а потом на производство,— подумала Люба. — Сегодня, как никогда, его должен интересовать анализ работы. Закончился месяц... Занести графики и анализ самой? Или ждать вызова?»

Люба очень волновалась. Она подошла к окну. Стекло разрисовано морозом. Лишь в маленькую отталинку видно, что делается возле управления. При появлении каждой машины Люба вздрагивала.

Какие только слухи не ходят на комбинате по случаю вызова директора в главк. Большинство сходится на том, что Григоренко отстранят от должности. Но Люба этому не верит, хотя слухов таких все больше и больше. Да, на чужой роток не накинешь платок.

«Интересно, что думает о вызове сам Григоренко? А вот и его машина. Проехала проходную, остановилась возле управления. Минуты через три пойду к нему»,— решила Люба.