Николай Губернаторов - Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик

• Название: Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик
• Автор: Николай Губернаторов
• Издательство: Польско-советское издательско-полиграфическое общество «Орбита». Московский филиал
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-85210-023-4

Воспоминания офицера КГБ.

23 марта 1961 года в Лондоне завершился судебный процесс над Гордоном Лонсдейлом. 25 лет тюрьмы — таков был приговор. Имя этого человека долгое время не сходило с первых полос английских и американских газет. Крупнейшие издательства боролись за право первыми опубликовать его воспоминания.

Было издано несколько книг об этом удивительном человеке, но в основном это были легенды. И вот только теперь, в условиях гласности, появилась возможность издать подлинные воспоминания кадрового советского разведчика полковника Конона Молодого.

---

— Обязательно, — с кислой улыбкой ответил я, мысленно проклиная и М., и его воспитателей.

«Империал» находился в ста метрах от угла, на котором мы стояли.

— Кто это? — «чёрный пиджак» проявил явный интерес.

— Знакомый американец, — с деланным весельем ответил я. На моё счастье, М. превосходно говорил по-английски с резко выраженным американским акцентом.

Дальше события разворачивались столь же стремительно. Пожав руку «однокашнику», я сделал небольшой круг по Рассел-Сквер и внимательно проследил за прилегающими улицами, пока не убедился, что не привёл с собой «хвоста». За углом я увидел М., который терпеливо ждал меня, сидя на скамейке. Увидев меня, тот начал было подниматься навстречу, но я поравнялся с ним и не глядя в его сторону, сказал ему несколько русских слов, перевести которые на английский почти невозможно…[3]

Теперь надо было снова провериться, чтобы окончательно убедиться, что М. не притащил «хвоста».

Всё складывалось скверно. Сидя в такси, которое волею обстоятельств должно было везти меня в противоположный от «Белого дома» конец Лондона, я ругал себя за то, что принял приглашение «чёрного пиджака» подышать перед сном.

А ведь утром мне предстояло изъять из одного тайника довольно объёмистый материал. Кто заложит его туда, я, конечно, не знал. Я должен был лишь сфотографировать этот материал и на следующий день вернуть, поместив в тот же тайник.

В условленное время я был возле тайника. Осмотрелся. Все спокойно. Тихая, сонная окраина. Закопчённые стены. Приткнувшаяся к тротуару тележка зеленщика. Ни души.

Я шагнул в подъезд. Движение руки, и я уже держу увесистый сверток. Не останавливаясь, двинулся вперёд к «чёрной» двери, которая ведёт во двор. Пересекаю его, выхожу на другую улицу прямо к своей машине. Бросив свёрток на заднее сиденье, отправляюсь домой.

Возле Риджентс-Парка меня остановил красный сигнал светофора. Я долго ждал, пока его переключат. На перекрестке я был один. Ни справа, ни слева машин не было. И то, что меня задержали, показалось странным. «Что ты будешь делать со свёртком? Куда денешь его?» — неслись в голове тревожные мысли, пока я, откинувшись на сиденье, глядел на светофор.

Потом вдруг что-то громко ударило по крыше автомобиля. В недоумении я повернул голову. Рядом с машиной торчал высокий полицейский, поигрывая дубинкой. Он и стучал по крыше. Сразу же вспомнив о злополучной встрече с М., я молниеносно связал два этих события…

— В чём дело, сэр? — спросил я, стараясь внешне сохранить спокойствие.

— Задняя дверца неплотно закрыта, — улыбнулся полицейский. — Разрешите захлопнуть?

— Да, пожалуйста, — улыбнувшись как можно радушнее, ответил я, — и простите за беспокойство…

В это время наконец изумрудным светом подмигнул светофор. Не торопясь, я тронул машину с места, снова проклиная М., а заодно и любезного полицейского.

Сказать по правде, я не так уж долго ругал однокашника. Когда стало ясно, что эта рискованная встреча ни к каким для меня последствиям не привела, я часто вспоминал те несколько мгновений, которые видел его. Ведь он был реальной частичкой того мира, которого так часто недоставало мне.

К сожалению, не смогу передать всё, что чувствует человек, работающий в глубоком подполье. Тут важно знать, что со временем ты привыкаешь к постоянной опасности и уже не думаешь о ней. Тогда работа становится тем, что она фактически и есть: бывает и скучной, и неинтересной, бывает радостной, удивительно приятной.

Всё это в какой-то мере похоже на передовую фронта. Приходит день, и ты уже не думаешь о том, что в твой окоп или землянку может попасть снаряд. Привыкаешь. Те, кто не может свыкнуться с опасностью, не подходят для нашей работы.

Как и на фронте, в жизни разведчика бывают острые моменты, но бывают и затишья. Именно в такие дни особенно остро ощущаешь, как далеко от тебя Родина, семья. Ведь у каждого из нас тоже есть семья, друзья. Вряд ли кому приятно услышать дома: «Ты — отец-заочник…» Увы, но я много лет был им.

Сколько бы ни пробыл ты на чужбине, привыкнуть к разлуке со всем тем, что тебе дорого, невозможно. Помните, у Тургенева: «Без каждого из нас Родина может прожить, но любой из нас без Родины прожить не может»? Ведь и правда, есть я или нет меня, это трогает только мою семью да ближайших друзей.

Бывают минуты в период «затишья», когда дальше терпеть разлуку с домом становится почти невозможным. Чувствуешь: твоя выдержка подходит к концу. Подмывает тут же радировать в Центр: «Невмоготу. Шлите замену!» Лекарство тут одно: с головой уйти в работу.

В такие чёрные минуты поддерживают письма из дома. Понятно, разведчик переписывается с семьей не по почте. Личные письма идут теми же каналами, что и разведывательная информация. Дело сложное, долгое. Бывает, по нескольку месяцев получаешь лишь краткие сообщения по радио: «Дома всё в порядке». Я отлично понимал, что жене переносить разлуку ещё тяжелее, чем мне, я был поглощен работой, которая не позволяла мне часто предаваться грустным размышлениям.

Что касается жены, так она даже не знала толком, куда и зачем я уехал. Разумеется, я сообщил ей более или менее убедительную «легенду», объяснявшую мой отъезд. Однако с годами моя легенда становилась все менее убедительной. Жена не требовала никаких объяснений, но по глазам я видел, что она мне не верит. Я еще расскажу, как я получил весточку о том, что у меня родился сын. Сейчас о более позднем эпизоде…

Как-то я приехал в Центр. Мой сын как раз в то время начал говорить. Я был очень обрадован, что он сразу признал меня своим отцом и называл папой. Как-то жена ему сказала, что через несколько дней я снова надолго уезжаю.

— Почему ты опять уезжаешь, папа? — спросил он меня.

— Такая уж у меня работа, сынок. Сын сосредоточенно задумался и сказал:

— Дулацкая у тебя лабота! Жена улыбнулась:

— Сын, пожалуй, прав.

Я промолчал, но уже на следующее утро рассказал об этом на службе. И получил разрешение сказать жене правду о своей работе.

— Ты, наверное, уже не веришь, что я действительно работаю в Н.? — спросил я жену в тот же вечер.

— Сначала верила, конечно. Потом мне показалось странным, что ты не взял нас с собою. А как-то ночью я услышала, как ты пробормотал несколько слов по-английски, и поняла, что ты работаешь в другой стране.

— Почему же ты меня ни о чем не спросила?

— Зачем? Всё равно ты не мог сказать правду.

— Хорошо. Тогда сегодня ты её узнаешь: я получил разрешение сказать тебе, что я — разведчик. Работаю за кордоном.

Она, как и многие люди, почему-то полагала, что разведкой занимаются только во время войны. В мирное же время их место в фильмах и романах (да и романов этого рода в то время было чрезвычайно мало. Не то что сейчас).

Понятно, что я не стал объяснять ей, в какой стране работаю или какие-либо иные подробности. Ей самой было ясно, что этого спрашивать не следует.

Почему-то считается, что человек может привыкнуть ко всему. Наверное, это придумали люди, которым никогда не приходилось переносить настоящих трудностей… Мои дети не могли привыкнуть к тому, что рядом с ними никогда не бывает отца. Особенно остро они чувствовали это в праздничные дни, когда вся семья бывает в сборе.

Ох эти праздники… Конечно и за кордоном их не забываешь. Естественно, там это обычный рабочий день. Но ты заранее думаешь о нём и стараешься достойно его отметить. Изредка удавалось провести этот вечер с кем-нибудь из товарищей по работе. Тогда это был настоящий праздник. Но чаще я был в такие вечера один. Закрывал дверь на ключ, накрывал праздничный ужин на одного, включал приемник и слушал (естественно, через наушники) Москву. На какое-то время радио переносило меня далеко, далеко. Не могу сказать, что отмечать праздник подобным образом очень весело. Но даже такое общение с родной землей улучшало настроение, придавало сил…

Интервью с героем книги

Когда была написана эта глава, мы спросили Конона Трофимовича:

— А вам не кажется, простите, жестоким — держать в тайне от жены, самого близкого вам человека, чем вы занимаетесь? Уезжать надолго, ничего ей не сказав: куда, зачем, на сколько…

— Жестоко? Нет. Тяжело, порою очень тяжело — это верно. Но у моей профессии есть суровые законы, которые переступать нельзя, невозможно. В принципе жена, конечно, знала, какой работой я занимаюсь. Она умела не задавать лишних вопросов и терпеливо ждать.

— А у вас никогда не появлялось искушения рассказать ей о себе всё?

— Не скрою, иногда очень хотелось это сделать, хотя бы для того, чтобы как-то успокоить её, поддержать. Но это были не мои «секреты».

— А чьи?

— Напомню, что я работаю в системе государственной безопасности. Государственной…

Глава XV

С Вильсоном я встретился тихим и тёплым мартовским днём, когда Лондон уже открывает окна и двери навстречу своей неяркой весне — умеренно тёплому солнцу, умеренно чистому небу и столь же умеренно зелёным аккуратненьким английским паркам.