Эрлих, Ефроимович - Казус Эдельман

• Название: Казус Эдельман
• Автор: Эрлих Ефроимович
• Жанр: Прочая старинная литература

---

«Доказательства: после ареста Пестеля возникли претензии к нему по хозяйству полка (из приводимых автором сумм понять ничего нельзя, поскольку автор не подозревает, каким сложным и запутанным было полковое хозяйство в то время), а князь Сибирский на войне был ранен. Более того, узнав о недостачах в подведомственном полку, оба генерала вы знаете, что сделали? Они всполошились!!! <…> Вся эта история с золотом партии вызывает оторопь не потому даже, что полковник Пестель оказался столь инфернально иррациональным злодеем, — а потому, что среди современников-то он считался воплощением рассудочной логики. Боже мой, что же теперь думать о его окружении?»

Вторая проблема, поставленная О.И. Киянской, — роль командира 4-го пехотного корпуса А.Г. Щербатова в заговоре декабристов (С. 71-98). Считаю, что имеющиеся источники пока не позволяют дать исчерпывающий ответ. Но факты, приведенные в «Южном бунте», позволяют утверждать, что проблема существует. Известно, что поставить вопрос не менее важно, чем ответить на него.  Насмешка рецензента («Никто доселе не подозревал, что командир стоявшего в Киеве 4-го пехотного корпуса князь А. Г. Щербатов мог быть замешан в заговоре. А зря, зря…»), означает лишь отсутствие интереса к  выяснению истины.

Еще один сюжет книги вызвал ироническую реплику О.В. Эдельман: «Во время восстания Черниговского полка солдаты напились и даже буянили, что было моральным падением мятежных офицеров. Следуют уморительные дамские рекомендации гг. офицерам, как надо командовать войсками». Тема бесчинств революционных солдат-черниговцев не нова. Но в советской историографии она была под строжайшим запретом. Даже оппозиционный Н.Я. Эйдельман старался не затрагивать этот «непроходной» сюжет в своей книге об «апостоле Сергее».  О.И. Киянская рассматривает «бессмысленное и беспощадное» поведение восставших вовсе не для того, чтобы упрекнуть советских предшественников, скованных главлитовской цензурой.  Исследование этого сюжета и есть незамеченная О.В. Эдельман попытка «вновь вернуться к главной загадке восстания — внутренней логике событий, заставившей вполне разумного С. Муравьева-Апостола сложить свою и подставить чужие головы ради заведомо безнадежного предприятия». В интерпретации автора «Южного бунта» выход солдат из подчинения представляет результат трагического конфликта монархического сознания «народных масс» и республиканских идеалов южных заговорщиков. В этом контексте безумный приказ С.И. Муравьева-Апостола «не стрелять, а идти прямо на пушки» правительственных войск получает рациональное объяснение. Это, видимо, была единственная возможность избавиться от кошмара «вольности святой» так «своеобычно» понятой крестьянами в солдатских шинелях.

Завершив с гениальной краткостью разбор основных положений книги, О.В. Эдельман походя обвиняет автора в том, что архивные документы, впервые опубликованные в Приложении, не те что следует печатать. Да и опубликованы они не так, как следует: «Не будем здесь придираться к качеству археографической обработки публикуемого». Ни одного примера нарушения О.И. Киянской правил археографии не приводится.

Далее следует совет рецензента, какими источниками надо было воспользоваться: «Можно было даже воспользоваться очевидным и доступным источником, без которого обошелся автор работы: неопубликованной частью следственных материалов по делу декабристов, например — показаниями людей, отказавшихся поддержать восстание». При этом не делается ни одной сноски на архивные документы, посредством которых можно было бы расширить источниковую базу «Южного бунта». В стремлении уязвить автора О.В. Эдельман пренебрегает очевидными вещами. Она, видимо, не удосужилась взглянуть в «тавтологический  — по ее ехидному определению — перечень источников и литературы», где на страницах 165–168 перечислены неопубликованные «следственные материалы по делу декабристов» из фондов РГВИА.  Среди них, несомненно, содержатся и «показания людей, отказавшихся поддержать восстание»[4]

. А вот и окончательный приговор:

«Книжка пустая, скучная, бестолковая и очень плохо написанная. Собственно, она бы вовсе не заслуживала разговора, если бы не сочащаяся из упаковки и содержимого авторская наглость. И если бы опус сей не имел успеха в ученом окружении (курсив мой — С.Э.). Господа, а как, по-вашему, на что мухи слетаются? Думаете, на сладенькое?»

О том, что это заключение справедливо только в одном отношении (признание успеха книги среди ученых коллег) свидетельствуют отзывы других членов декабристоведческой корпорации:

«Попытку заново и объективно взглянуть на события восстания Черниговского полка предприняла О.И.Киянская в своей книге «Южный бунт» и примыкающих к ней статьях. Не все в ее работе можно признать одинаково удавшимся: в книге встречаются и логические “зависания”, и моменты авторской зависимости от источников, но в целом представленная реконструкция событий выглядит очень свежо и убедительно. <…> В целом работа, которую ведет О.И.Киянская — весьма удачный опыт “демифологизации” узлового сюжета в истории декабристского движения»  (В.М. Бокова)[5]

.

«Знакомясь с очередной книгой о декабристах, искушенный читатель настораживается. Он справедливо ожидает, что автор примется повторять прописные истины, проводить лихие “журналистские расследования” или заниматься историческим мифотворчеством о “богатырях из чистой стали”, образцовых русских офицерах. О.И. Киянская такие ожидания обманула. Внимательно ревизовала источники, обнаружила новые архивные документы, обратилась к воспоминания — как не публиковавшимся, так и тем, что печатались с купюрами. В результате хрестоматийный эпизод — восстание Черниговского полка под руководством подполковника С.И. Муравьева-Апостола — изложен нестандартно и захватывающе» (М.П. Одесский)[6]

.

«Книга к. и. н. О. И. Киянской адресована широкому кругу читателей. Написанная образно и увлекательно, хорошим стилем, она построена в соответствии с критериями научной монографии» (Н.Д. Потапова) [7]

.

«Вожди восстания на юге России, как убедительно показано в книге на основе конкретных фактов, не всегда и не во всем вписывались в рамки <…> герценовской характеристики, ибо стихия мятежа создавала атмосферу вседозволенности, когда в людях пробуждались самые низменные чувства, и они совершали поступки, решительно осуждавшиеся раньше ими самими. <…> Неординарная, написанная в свободной от различного рода идеологических штампов и творчески раскованной манере книга» (М.А. Рахматуллин)[8]

.

Рецензия О.В. Эдельман на книгу О.И. Киянской «Пестель» выполнена в таком же далеком от беспристрастности стиле. Редакция «Отечественной истории» предоставила автору книги возможность ответить недобросовестному рецензенту[9]

. В своем ответе Оксана Ивановна убедительно продемонстрировала, что методы О.В. Эдельман свидетельствуют, как о некомпетентности, так и о сознательном  передергивании фактов.

Мне нет нужды повторять ответы Оксаны Ивановны на абсурдные обвинения рецензента. Я бы хотел обратить внимание лишь на яростный  стиль О.В. Эдельман, в котором нет и видимости объективности.

Чего только стоит упрек в том, что О.И. Киянская заменила советский термин «движение декабристов» аутентичным понятием «заговор»:

«Прежде всего, настораживает то обстоятельство, что исследователь систематически вместо общепринятых определений типа “движение декабристов” и “тайные общества декабристов” употребляет, без соответствующего обоснования, понятие “заговор”. Декабристы у Киянской — это не этап в развитии русской общественной мысли, не носители демократических идей, не представители интеллектуальной элиты, озабоченной путями развития страны, не либералы и не революционеры, — а всего лишь примитивные заговорщики, рвущиеся к власти»[10]

.

О.В. Эдельман даже не замечает, что тем самым солидаризируется с М.В. Нечкиной. При всем уважении к заслугам академика-марксиста перед отечественным декабристоведением, нельзя не признать, что идеи ее обобщающего труда несколько отдают нафталином. И стремление О.И. Киянской дистанцироваться от нечкинского «Движения декабристов», в том числе и на терминологическом уровне, можно осуждать только со вчерашних идеологических позиций. Насколько можно судить по публикациям, сама Ольга Валерьевна не полностью разделяет краеугольный тезис советского декабристоведения о «трех поколениях» революционного движения в царской России.

Другое обвинение: отказ автора «Пестеля» от употребления термина «тайное общество декабристов» применительно к организациям декабристов и вовсе не соответствует действительности. В тексте книги термин «тайное общество» употребляется 298 раз.  В исследовании, посвященном декабристам нет смысла постоянно уточнять, что имеются в виду «тайные общества декабристов»[11]