Николай Доризо - Избранные произведения. В.2-х томах. Т. 1. Стихотворения. Песни

• Название: Избранные произведения. В.2-х томах. Т. 1. Стихотворения. Песни
• Автор: Николай Доризо
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

В двухтомник избранных произведений Николая Доризо вошли стихи, написанные более чем за тридцать пять лет литературной деятельности.

В первый том включены стихотворения и песни, воспевающие героизм советских людей, их военную и трудовую славу, любовь и дружбу, красоту родной земли.

---

«Даю такое указание…»

Даю такое указание,
С годами став,
                            как дьявол,
                                                     мудрым, —
Любимым назначать свидания
Не поздним вечером,
                                       а утром.
Рассвет всегда трезвее вечера,
И очевидней,
                         достоверней
На зорьке утренняя женщина,
Чем женщина поры вечерней.
Она тебе яснее зрима,
Честнее плоть,
                           прямей душа.
Уж коль любима,
                                так любима,
Коль хороша,
                            так хороша.
Когда тебя я вижу сонную
На зорьке
                      около меня,
Ты мне вдруг кажешься мадонною
С ребенком розового дня.
И этим гимном, гимном жреческим,
На свежей зорьке, зорьке ранней
Я славлю
                 утреннюю женщину,
Как бога солнца
                           египтянин.

1970

«Все знаю смешинки лица твоего…»

Все знаю смешинки лица твоего,
Когда же глаза закрываю,
Никак не могу я
Представить его,
Я как бы его
Забываю…
А лица совсем незнакомых людей
Отчетливо в памяти вижу.
Выходит,
Тебя
         разглядеть
Тем трудней,
Чем мне ты
                      роднее и ближе.
Мы видим
                    лишь то,
Что хоть чуть
                         в стороне,
Хоть чуточку
на расстоянье.
Настолько со мной ты,
Настолько во мне,
Что видеть я не в состоянье!

1953

«Если ты зла, мне не надо добрее…»

В.В.

Если ты зла, мне не надо добрее,
Не молода, мне не надо моложе,
А не верна, мне не надо вернее.
Такая любовь на любовь не похожа.
А знаешь, быть может, мой прадед,
Тревожно и смутно
Прабабку твою
Ожидал
                и не встретил.
Мой дед перед смертью
Невнятно и трудно
О бабке твоей, о несбыточной,
Бредил.
И все это мне
По наследству досталось —
Довстретиться,
Если им недовстречалось.
Любовь к тебе
Мне перешла по наследству,
Как линия рта,
Как движенье любое.
Куда же, скажи мне, от этого деться?
Сомкнулось
                    навеки
Кольцо
              вековое.
Разлука —
Работа
                  труднейшего рода.
Таким я
                   живу,
А не просто люблю.
Как самый последний
Глоток кислорода,
Сейчас
            телефонный твой голос
Ловлю.

1966

ЖЕНЫ

Стихами
                   слишком поздними
Хочу воспеть красавиц
С морозными,
                          серьезными,
Замужними глазами.
Вы не были обещаны,
И я
        не смел
                           влюбляться.
Для нас красивы женщины,
Которых не боятся.
Как часто
                   в повседневности
С житейскою тщетою
Доступность
                       мы по лености
Считаем
                 красотою.
Я тоже
                по наивности
Считал былое новью,
Дежурные взаимности —
Единственной любовью.
Ведь даже
                       в зрелом возрасте
Мы ждем любовь,
                                как диво,
И сказка о серьезности
Нам так необходима!
Я славлю вас,
                              красавицы,
Что взглядом
                           нас минуют,
В которых не влюбляются,
Влюбившись,
                        не ревнуют.
Идете не замечены,
А ваша стать
                          прекрасна,
Вас чаще хвалят женщины —
Им это не опасно.
…Невесты наши строгие,
Живете вы годами
С такими
                 одинокими
Замужними
                            глазами!
Одну я понял истину
Всем существом глубинным:
Как трудно быть
                            единственным
И как легко
                         любимым!

1961

«Я видел вчера настоящее чудо…»

Я видел вчера настоящее чудо,
Не мог и представить подобного я:
На Ново-Басманной, сюда прилетевшие бог весть откуда,
Дрались два соперника —
Два воробья.

Дрались на дороге, отчаянно сыпались перья,
Вцепились друг в друга,
А клювы, как шпаги, в крови.
Толпа собралась:
— Это что за мистерия?!
— Дерутся! Смотрите!
— Да кто?
— Воробьи!

Машины столпились растерянно.
Автобус внезапно и круто
Остановился.
Гудит взаперти.
И даже милиция — сам представитель ОРУДа —
Порядок не может никак навести,
Водитель такси подошел к ним,
Схватил,
Оторвал друг от друга
И, в разные стороны их разбросав,
Вытер ладони в крови.
А через минуту на ветке…
— Смотрите!
— А ну-ка… А ну-ка!
— Смотрите! Дерутся!
— Да кто?
— Воробьи.

Мальчишки бросают в них камни с размаху,
А им нипочем! Наплевать им на нас.
И этим великим отсутствием страха
Два крохотных тельца прекрасны сейчас.

Какая Джульетта им клювы сцепила,
Им, витязям непостижимой любви?
Герои, достойные кисти Шекспира,
О, как я завидую вам, воробьи!

1970

«Быть может, я с тобою оттого…»

Быть может, я
С тобою оттого,
Что ты меня
Мне
Лишь по крошке даришь.
Я о себе не знаю
Ничего,
Ты обо мне
И наперед все знаешь.
Ты личность,
Личность жеста,
Личность глаз,
Ты личность тела,
Личность маленьких ладошек,
Во мне запела
Или занялась
Какая-то покойная
Хорошесть.
Красива ты.
И все же красота —
Не ямочек
Лукавая мгновенность.
Спасибо,
Что в тебе есть доброта
И высшая есть верность —
Достоверность.
Кем был я,
Кем я был без рук твоих?
Черновиком был,
Глиной был слепою,
Один мазок,
Один твой легкий штрих,
И, наконец,
Я стал самим собою.
Все отошло,
Что мне мутило кровь.
Нет от меня вчерашнего
Ни голоса,
Ни жеста.
Спросите:
Что такое есть любовь?
Я вам отвечу:
Жажда совершенства.

1966

СТИХИ О СЫНЕ

1

Был я невнимательным супругом,
Забывал тебе подать пальто,
А теперь вот
                           со смешным испугом
Только я и думаю про то,
Чтобы лишний раз ты не нагнулась,
Чтоб себя ты бережней несла,
Боже упаси —
                            не поскользнулась
До того заветного числа.
Именем семейного устава
Ты должна к себе нежнее быть,
Ведь тебе дано святое право
Больше всех теперь себя любить.
Ничего нет в мире человечней,
Чем твоя забота о себе,
Ничего нет в мире бесконечней
Новой той судьбы
                               в твоей судьбе!
Сколько на лице твоем покоя, —
Стало так задумчиво оно,
Будто что-то слышишь ты такое,
Что другим услышать не дано.
Выполняю просьбы,
                                      как приказы.
Мы вдвоем
                      и все же — не вдвоем:
Выпущены в талии запасы
На любимом платьице твоем…
Тяжелей твоя походка стала,
Глубже взгляд,
                           значительней слова.
Я с тобой не спорю,
                                  как бывало, —
Высшей правдой
                              ты теперь права!

2

Встреча с сыном началась с разлуки.
Мне тепло и грустно оттого,
Что в роддоме держат чьи-то руки
Без меня
                 мальчишку моего.
Пятый день пошел со дня рожденья.
В дверь стучу —
                             закрыта на засов.
Да, роддом — такое учрежденье —
Плохо приспособлен для отцов!
Шлю жене я разные вопросы:
«Точно опиши его глаза,
Нос какой — прямой или курносый,
Русым ли мой мальчик родился?»
«Он красавец!» —
                               мать мне отвечает.
В подтвержденье всех его красот
Факт один пока что отмечает:
Вес — три килограмма восемьсот!
Я иду,
             прохожим улыбаюсь, —
Черт возьми, мне здорово везет!
Засыпаю — сразу просыпаюсь:
Вес — три килограмма восемьсот!..
А при встрече повторяю сразу
Эту фразу всем моим друзьям.
Смысл огромный вложен в эту фразу,
А какой?
Не понимаю сам!

3

Мать, и ты гуляла босоногой,
Думала в тот дальний детский век,
Что бывает мамой
                                 самый строгий,
Самый взрослый в мире человек.
А теперь ты пишешь мне о сыне,
Будто вновь вернулась в те года, —
Нет, такой девчонкою, как ныне,
Не была ты прежде никогда!
Перед счастьем матери робея,
Стала ты моложе
                                и старей,
В нежности своей — чуть-чуть глупее,
В мудрости своей — куда мудрей!
Мне, отцу и мужу, думать лестно,
Что тебя и сына поутру
Из роддома с главного подъезда —
Двух детей
                           я сразу заберу!

4

Стоит у роддома машина,
От нетерпенья ворча.
— Берите же на руки сына! —
А я все гляжу на врача.
Гляжу боязливо, тревожно.
Беру, по паркету иду
Так медленно,
                           так осторожно,
Как будто ступаю по льду.
Мой путь вдруг становится топок,
Почти как дрожащая нить,
Как будто и сам я ребенок,
А мать меня учит ходить.
И вправду, мой возраст отцовский
Такой, как сыновний его…
Спит крохотный житель московский,
Не видит отца своего.
Постелью рука моя стала,
На ней уместился он весь,
Запрятан в конверт-одеяло —
Живая
                 грядущего весть!
Лишь первая строчка, поверьте,
Той вести в руках у меня.
Так пусть в этом теплом конверте
Растет она день ото дня.
Ее не постичь за минуту,
Такая уж доля отца, —
Всю жизнь я читать ее буду
И все ж не прочту до конца.
Волосики,
                   мягкое темя,
Цвет глаз — невозможно понять,
И спать ему долгое время,
Чтоб первые сны увидать.
Глядит он, не зная, что значит
Глядеть так серьезно на свет.
Он плачет, не зная, что плачет.
В нем — жизнь.
А его — еще нет…
И, вторя движениям нашим,
Рукой протирая глаза,
Не знает он главного даже,
Что сам он уже родился!
Так ясно все в нем,
                                так несложно:
Улыбка,
                движения век…
И все ж разгадать невозможно,
Какой же в нем спит человек?!
Смеется мой мальчик безбровый,
Наш главный хозяин в дому;
Мы все по-солдатски готовы
Во всем подчиняться ему.
Пусть он, улыбаясь, не знает,
В каком государстве рожден, —
Отец за него понимает,
Чему улыбается он!

1952

«Любовь, когда она одна, — любовь…»