Бора Чосич - Наставники

• Название: Наставники
• Автор: Бора Чосич
• Издательство: Издательская Группа «Азбука-классика»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9985-0348-1

Бора Чосич – удивительный сербский писатель, наделенный величайшим даром слова. Он автор нескольких десятков книг, философских трактатов, эссе, критических статей, неоднократно переводившихся на различные языки. В книге «Роль моей семьи в мировой революции» и романе «Наставники», фрагменты которого напечатаны в настоящем томе, он рассказывает историю своей семьи. В невероятно веселых и живых семейных историях заложен глубокий философский подтекст. Сверхзадача автора сокрыта в словах «спасти этот прекрасный день от забвения». Волшебные истории Боры Чосича спасают от забвения дни, прожитые его родом почти за два века, и в результате семейная сага, пронизанная юмором, становится сгустком современной истории человечества.

---

В сорок третьем, в разгар войны, процветали многие ремесла, одно ремесло было особенно странное, необычное, привлекательное – босяцкое. Мама немножко подумала и сказала: «Меня не столько то задевает, что они украли драгоценности, сколько их грубые выражения!» Дедушка сказал: «По тебе, так пусть их и мебель выносят, не говоря уж о твоей шубе!» Мама, не слушая, продолжила: «Все зло в этом!» Тетки сказали: «Ах, если бы они нам рассказали, чем они занимаются с утра до вечера, только по порядку!» Дядя сказал: «Что, опять рисовать захотелось, что ли?» Мои тетки рисовали разные занимательные сценки из жизни, а также другие, вымышленные, вроде львов и жирафов, а сейчас им захотелось запечатлеть образы оккупации – героев нашего времени в облике босяков, к примеру. Дедушка сказал: «Если война затянется, нам тоже придется заняться босячеством, только я понятия не имею, как это делается!» Дядя сказал: «Так чего тогда боишься их?» Дедушка ответил: «А вот начнут их стрелять, как собак бродячих, тогда и увидишь!»

В сорок третьем было совершенно неизвестно, кто переживет эти дни, исполненные ужаса и злодейства, особенно неясно было, что будет с людьми неопределенных занятий, героями кабацких похождений, знатоками анекдотов, одним словом, с босяками. Отец сказал: «Они в кабаке подойдут к человеку тихонько да как гаркнут в ухо: „Ху!" – или, скажем: „Бу!" – тот и с копыт долой!» Дедушка сказал: «Нечего по кабакам сидеть!» Отец продолжил: «Опять же неизвестно, когда правду говорят, а когда треплются!» Дедушка спросил: «Как это?» Отец объяснил: «Скажем, говорят, что Адольф Гитлер умер или что патриарх Гаврило упал с колокольни Соборной церквы, и тебе приходится им верить, потому что лица-то у них серьезные!» Дедушкапрошептал: «Чего только не придумают!» Дядя сказал: «Они толкутся на улицах и плюют под ноги, как в кино про гангстеров из Чикаго!» Дедушка сказал: «Вот тебе и кино, пожег бы я его!» Мама спросила: «А где же тогда будут развлекаться наши сироты и несчастные дети?» Дедушка ответил: «А мне плевать!»

В сорок третьем пришел человек без кисти руки, мы прозвали его Жика Безрукич, из-за его приключения с гранатой. Жика Безрукич всем показывал культю, замотанную в газету и стянутую резинкой. Жика Безрукич рассказывал: «Мне всё хочут пришить кражу зерна с-под Обреновца, кончить даже грозят, а я-то при чем?» Дедушка спросил: «Так уж и ни при чем?» Жика Безрукич продолжал: «Я им, значить, говорю: „Люди, братишки, вы ж целые, а я-то, мне-то что с того?" А они никак!» Дедушка воскликнул: «Прямо удивительно!» Жика Безрукич продолжал разъяснять: «Меня, значить, лучшие господа довоенные пожрать и выпить угощали, один так даже бабу свою в шелковых чулочках предлагал, потому как сам никак!» Дедушка посочувствовал: «Кто ж тебе поверит?» Жика Безрукич заявил: «А я и не прошу! – и добавил: – Чего только я по доброте своей не натерпелся!» Дедушка сказал: «Вот это я верю!»

В сорок третьем приходило к нам много сомнительных людей, специалистов в очень странном и похвальном ремесле, босяцком, но лучше всех мы знали Жику Безрукича, участника многих потасовок. Он рассказывал: «Вы и представить не можете, что вам на улице идиоты наговорить можут!» Дедушка возразил: «Мы не вылазим, и нас не касается!» Мама сказала: «Мы счастливы тем, что у нас есть теплый дом и свой закуток в нем!» Жика Безрукич сказал: «Один тут просил, чтоб я его измордовал, а он мне полтину за то!» Мама сказала: «Это патология!» Тетки воскликнули: «Он, бедняжка, болен, мы так хотели бы посмотреть на него!» Дедушка крикнул: «Ага, так я вам и позволил!» Жика Безрукич заключил: «Мы, дети панели, никому не нужны и подвержены самым гнусным предложениям!» Дедушка сказал: «Все боюсь, что ты у меня пропадешь!» Жика Безрукич ответил: «Еще чего, размечтался!» – но тут же примолк. Мама сказала: «Хуже всего то, что во всем участвуют курящие женщины, готовые задрать юбку за минимальную оплату!» Отец сказал: «Голь не выбирает!»

Жика Безрукич, дитя панели, герой небывалых приключений, объяснял нам, как следует 'передвигаться по улицам Венеции, прекрасного итальянского города, почти совсем затонувшего. Дедушке, дяде, вечно любопытствующим теткам Жика Безрукич рассказывал любовную историю, которая приключилась с ним и знаменитой полькой, графиней Снебицкой, сопрано. Невзирая на непреходящее алкогольное опьянение отца, Жика Безрукич пытался объяснить ему свои методы зарабатывания огромного количества денег, а также методы траты этих денег на вещи совсем бесполезные, глупые, например на женщин. Все это происходило в годы войны, в моменты пересмотра человеческих занятий, профессий – словом, ремесел.

В те годы кто-то где-то работал босяком, хотя мы не знали точно где. В те годы эти люди все время были у нас на виду, но никто из нас не взялся бы определить, что они делают на самом деле. Это нервировало в первую очередь дедушку, а потом и нас. С ними все время что-то случалось, с нами – ничего. Они всегда рассказывали что-то интересное, мы – почти никогда Они были знакомы со многими людьми, в том числе знаменитыми, мы же почти никого не знали. Они всегда куда-то ездили, несмотря на нехватку денег, мы же не трогались со своей кухни, часто не топленной. Дедушка заявил: «Лучше бы мне босяком родиться!» Тетки ужаснулись, дедушка продолжал: «Я бы ни перед чем не остановился!» Мама сказала: «Точно!» – что, возможно, было весьма точно.

Мы и электрики

Моя семья, которая жила в середине двадцатого века, исполненного войн, революций и других общечеловеческих событий, уважала все элементы природы – воду, воздух и так далее, но более всего полагалась на искусственную силу электрической природы, то есть на электроток. Дядя объяснял: «Ток течет вроде воды по проводам, которые находятся в стене!» Дедушка сразу возразил: «Брехня! – и добавил: – Чего ж тогда не журчит?» Отец сказал; «Я знаю человека, который все болезни лечит с помощью электричества, надо только взяться за провода!» Дедушка сказал: «Никто не заставит меня сделать это!» Дядя добавил: «Меня тоже будто током бьет, когда хорошую телку прихватишь!» Мама сказала: «Мы в состоянии сделать дома любой ремонт сами, но ток – нет, Боже упаси!» И еще: «Смерть от тока самая страшная, потому что человек при этом синеет и теряет сознание!» Тетка сказала: «Когда я ударилась локтем, меня тоже будто током стукнуло, но это не то!» Тогда мама сказала: «Я все время боялась, что сын мой станет врачом или судьей и будет вынужден лечить или казнить!» Все ахнули: «Да ты что!» Потом она добавила: «А сейчас я Бога молю, чтобы его не стукнуло током или еще чем-нибудь таким, что может лишить жизни его самого!» Дядя сказал: «А ты разве не видела, как электрики встают на обрезок доски с целью всеобщей изоляции?» Отец сказал: «Или используют трюк, известный только им!» Еще отец сказал: «Мне один приятель, электрик, рассказывал, что он с током разговаривает, как с женщиной, после чего в момент ремонта смело лапает провода!» Мама сказала: «Самое печальное, что я не знаю, в какой момент меня стукнет током, потому что руки у меня вечно мокрые от мытья посуды и стирки белья!» Я сказал: «Мы проходили электроток, но я ничего не понял!» Дедушка сказал: «Твое счастье!» Отец сказал: «Спорим, схвачусь голой рукой за провод и ничего не будет?» Все сказали: «Нет!» Отец настаивал: «Я все могу, побольше, чем всякие тем умники!» Отец вскарабкался на швейную машинку, потом стал отвинчивать лампочку. Он сказал: «Сейчас я вставлю палец в патрон!» Мы сначала хватали его за ноги, потом дедушка крикнул: «Все погибнем, не трожь его!» Мы отбежали в сторону, отец вставил палец в патрон, с ним ничего не случилось. Дедушка сказал: «Это от спиртного!»

Это происходило в сорок четвертом, в конце войны, ток, электрическое напряжение гитлеровской Европы, в которой находились и мы, было очень слабым, лампочки светили тускло, таинственная и непознанная элементарная сила, которая текла по проводам, даже не обожгла моего героического отца, Потом, после окончательной ликвидации тока, мы перешли на канделябры, жгли в них именинные свечи, оставшиеся от довоенных праздников, со свечей отклеили портретики святых, теперь совершенно излишних.

Однако в непроглядной ночи можно было рассмотреть ток истории, иноходь коней этой истории, людей на этих конях. Дядя сказал: «Это русские!» Дедушка спросил: «Может, и сербы есть?» Все целовались. Мама сказала: «Меня как током колотит!» В подвал вошел капитан Вацулич с фонарем в руках. Тетки сказали: «Вот свет новой эпохи!» И никому в голову не пришло, что свет этот дает ток, подобный току воды по трубам, ток, текущий по проводникам. Проводники уже были обрезаны, проводниками связали голых немцев и тут же, во дворе, разнесли их в клочья гранатой. Какие-то немецкие ошметки остались висеть на столбах, вроде забытых рубильников. Дядя сказал: «Мы и во мраке найдем свободу, не так ли?» Солдаты ответили: «Заткнись, дубина!»