Бора Чосич - Наставники

• Название: Наставники
• Автор: Бора Чосич
• Издательство: Издательская Группа «Азбука-классика»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9985-0348-1

Бора Чосич – удивительный сербский писатель, наделенный величайшим даром слова. Он автор нескольких десятков книг, философских трактатов, эссе, критических статей, неоднократно переводившихся на различные языки. В книге «Роль моей семьи в мировой революции» и романе «Наставники», фрагменты которого напечатаны в настоящем томе, он рассказывает историю своей семьи. В невероятно веселых и живых семейных историях заложен глубокий философский подтекст. Сверхзадача автора сокрыта в словах «спасти этот прекрасный день от забвения». Волшебные истории Боры Чосича спасают от забвения дни, прожитые его родом почти за два века, и в результате семейная сага, пронизанная юмором, становится сгустком современной истории человечества.

---

Это был тысяча девятьсот тридцать девятый год, японский год В газетах писали: «Японский флаг развевается на Востоке!» Я спросил: «А что это за флаг?» Дядя объяснил: «Да так, все белое, а посередке апельсин!» Мама сказала «Если бы у меня были возможности, я бы сшила себе еще пару японских пеньюаров, в них женщина чувствует себя женщиной!» Тетки сказали: «Мало же тебе надо!» Мама сказала: «Самая изумительная опера – это „Мадам Баттерфляй", о самоубийстве японской девушки на почве любви!» Дедушка откликнулся: «Вот дура!»

В тридцать девятом году началось обожание различных народов. Мы обожали японский народ, абсолютно неизвестный. Отец спросил: «А как они вообще друг друга понимают, если и пишут-то какими-то крючками?» Дедушка сказал: «Всё они врут!» Я сказал: «Хочу выучить японский язык!» Мама сказала «Да и заработаешь заворот мозгов!» Воя Блоша сказал: «Если глаза чуть-чуть подтянуть к вискам и приклеить пластырь, то мы будем как японцы!» Мы взяли пластырь из домашней аптечки и приклеили его, оттянув кожу у глаз, после чего заявили: «Мы японцы!» Мы с Воей Блошей ворвались в комнату с узкими глазами, все принялись верещать. Тетки воскликнули: «Вот они!» Мама выпустила из рук фаянсовую миску со взбитыми сливками, дедушка сказал: «Вот эти два идиота!» – и тут же принялся гонять нас неестественно большим ремнем. Дядя сказал: «Впрочем, каждый малый народ должен обожать какой-нибудь большой!» Дедушка спросил: «Но почему же нам достался самый опасный народ?» Отец сказал: «Лучше бы выбрали русских!» Я объявил: «В киножурнале о финской войне я видел косоглазых русских, как с помощью пластыря, так и натуральных!» Дядя воскликнул: «Это пропаганда, сфабрикованная в Берлине!» Отец сказал: «Русские – самый великий народ в мире, и у них есть свои собственные японцы, вот!» Наш сосед Павел Босустов, великий знаток своего народа, сказал: «Ну что вы мне рассказываете!» Дедушка воскликнул: «Ну вот!» После этого мы перестали путать эти два народа, русский и японский, мама сказала: «Мне любой человек мил!» Дядя добавил: «Если он мужик, конечно!» Мама продолжила носить японский пеньюар. Это было за несколько лет до войны, второй, огромной, мировой. У нас, в нашей семье, среди людей, являющихся ее членами, началось обожание различных народов, в основном великих, хотя и совсем чуждых. В этом смысле у нас не было единства, отнюдь. В ходе этих событий члены моей семьи еще и не подозревали ничего об опасном смешении народов, которое еще только предстояло. В итоге мы рассуждали о разных народах как о каких-то, скажем, профессиях, как о ремесле. Моя мама однозначно высказалась в пользу японского ремесла, но это, естественно, еще ничего не означало. Мы тогда полагали, что некоторые народы, например русские или японцы, называются так из-за своих дел, русских там или японских. Мы предполагали, что все закончится таким образом, что по прошествии какого-то времени мы ознакомимся с делами и занятиями всех других народов, даже самых удаленных, но действительность оказалась несколько сложней. И тем не менее я вставляю этот рассказ в книгу о ремеслах, так как без него эта книга была бы неполной, урезанной, я в этом убежден. Я не знаю ни одного японца – соответственно, мне неизвестно, занимаются ли японцы своим японством в смысле ремесла или нет. Впрочем, это еще ничего не значит. Напротив.

О здоровье и лечении

Мама говорила: «Я как чихну, так чувствую себя на десять лет моложе!» Дедушка говорил: «Мне лучше не чихать, потому что я сразу начинаю всех крыть на чем свет стоит!» Мама спрашивала: «Интересно, а мы тут при чем?» Отец расчихался всего раз в жизни, в результате употребления холодного пива. Все это были звуки естественные, но страшные. Одна из соседок сказала: «Когда у вас чихают, я всегда со страху роняю сковородку с глазуньей из двух яиц!» Дедушка ответил: «А что мы, по-вашему, должны делать?» Тетки чихали редко и делали это по-кошачьи. Мама говорила: «Пусть меня постигнет самая страшная и неизлечимая болезнь, только не чихание, которое не позволяет мне сосредоточиться на чтении сентиментального романа о скорбящей гибнущей душе!» Дедушка сказал: «Дай тебе Бог, только хотел бы я потом на тебя глянуть!» Мама ответила: «Я столько лет записывала все, что слышала о страшных болезнях, только потом тетрадку потеряла!» Дедушка тут же сказал: «Как же, поверили!» Мама продолжила: «Например, что вы скажете про родившегося ребенка без тела, органов и вообще без ног, одна голова?» Немного погодя мама добавила: «Потом его показывали в пятилитровой банке!» Дедушка крикнул: «Надоела вся эта брехня!» Дядя констатировал: «Все может быть!» Дедушка прокомментировал: «У тебя – точно!» Мама продолжила: «А что вы скажете про двуглавого человека, который даже не понимает, что он урод?» Отца слегка шатнуло, потом он выпрямился и сказал: «Мне в кабаке сказали, что у нас болеет само общество, или что-то в этом роде!» Дедушка заявил: «Вот в это я вмешиваться не желаю!» Я сказал: «А мы одну нашу подружку отвели в подвал и попробовали оперировать!» Все хором воскликнули: «Как?!» Я ответил: «С помощью снятия трусиков и соломинки!» Тетки сразу принялись играть на пианино и исполнять арии из опер, абсолютно несуществующих. Дедушка сказал: «Я пошел поливать цветы!» Дядя заявил: «Я всегда говорил, что из него выйдет толк, причем скоро!»

Чтобы существовать, человек постоянно нуждается во вспомогательных, посторонних средствах, в основном искусственного происхождения: в деньгах, в пище и в самом важном – в здоровье. Ни у кого из соседей гроша ломаного за душой не было, аналогичное положение было с хлебом, но в том, что касается здоровья, дедушка давал твердую оценку: «Здоровы как быки!» Тем не менее мама регулярно информировала о страшных случаях невероятных заболеваний, которыми страдали многие люди, совершенно нам неизвестные. Дедушка стремился вывести ее на чистую воду, спрашивая: «Туберкулез, что ли?» Но мама отвечала с горькой, одновременно как бы прощающей его наивность улыбкой: «То, чем страдает она, несчастная, не описано ни в одной медицинской книге, даже самой умной!» У дедушки в голове намертво закрепился краткий список самых опасных и смертельных болезней, дедушка не допускал расширения этого списка за счет всякой дилетантской чепухи. Дедушка предлагал: «Спорим, она выдумывает, тем более что я ее знаю?» Но мама продолжала информировать все с той же горькой улыбкой: «Уж куда там, хорошо еще, что ее не вспучило пока и анамнеза нет!» Болезни, которые описывала мама, всегда имели гигантские симптомы: члены у людей вытягивались до двух метров включительно, утроба отекала, на голове вырастали шишки и прочие наросты, по размерам напоминающие рога. Все это жутко смердело, так что мама, описывая симптомы, зажимала пальцами нос, несмотря на то что в данный момент расстояние между ней и описываемой болезнью было больше десятка километров. Тетки смотрели затуманенными глазами, как сквозь запотевшее стекло, и шептали: «Несчастные! – и добавляли: – Хоть мы их никогда и не видели!» У дяди на подобные рассказы всегда был готов ответ: «Лучше ездить на велосипеде, делать зарядку и бегать за бабами!» Дедушка не говорил ничего, несмотря на всеобщую печаль по поводу чужой болезни.

В нашей семье основными болезнями были следующие: нехватка пищи, запрет на исполнение русских песен, а также мамина зубная боль. Однако все мы были готовы достойно встретить худшее. По дому слонялись теткины подруги с тайными инструкциями по неотложной помощи, дедушка изобретал технологию изготовления универсального протеза для любой части тела, но все продолжали быть здоровыми. У мамы были разные флакончики, во флакончиках были лекарства от разных болезней, в том числе и самое главное лекарство от скоропостижной смерти, состоящее из виноградной водки и чеснока. Отец спросил: «Кто испортил очищенную?» Мама принимала лекарства в разное время дня и года, по необходимости. Мама приговаривала: «Вот это очень хорошее!» Или: «Вот это мне рекомендовала госпожа Аладрович, дай ей Бог здоровья!» Мама понуждала остальных членов семьи натираться вонючими мазями, глотать сомнительные пилюли, полоскать горло розовыми жидкостями, зачастую не имеющими названия. Мама говорила: «С каких пор принимаю, и хоть бы что!» Дедушка отвечал: «Твое счастье!» Мама была самым выдающимся членом нашей семьи в медицине, во врачебных вопросах, хотя ей не очень-то верили, совершенно, кстати, непонятно почему. Мама ходила по дому с пипетками, с угрожающе растопыренным пинцетом марки «Золинген», мама приговаривала: «Дай закапаю в глаз!», «Дай вытащу занозу!». Вся семья, все мои близкие – все мы убегали в соседние комнаты и запирались, независимо от грозящего медицинского исхода.

Возникнув перед нами, капитан Вацулич заявил: «В новой жизни у человека не будет иметь права на боль даже самый ничтожнейший орган – зуб, например!» Мама только вздохнула. Дедушка не поверил: «Да ну?» Вацулич вынул из кармана зеленую коробочку и сказал: «Кроме того, каждый, кто примет вот эту таблетку, полностью забудет бывшую жизнь и станет абсолютно нашим человеком!» Каждый из нас задумался над преимуществами вновь наступающих дней, а также о том, что мы оставим в своем ближайшем прошлом. Вацулич принялся раздавать белые таблетки с оттиснутыми буквами, вкладывая их прямо в открытые рты, мы глотали их давясь, не запивая, но с ясными лицами. Тетки воскликнули: «Все отдадим!» – и, стыдливо попросили еще по одной. Чуть погодя дедушка сказал: «А со мной ничего! – и добавил: – Все помню!» Вацулич посмотрел на нас и сказал: «Со стариками потрудней будет!» От случившегося всеобщего восторга Вацулич выронил коробочку. Она оказалась довоенного производства, принадлежала крупному фашистскому тресту по производству аспирина. Отец сказал: «Я сразу понял – это обычный аспирин, от которого потеют!» Дедушка сказал: «А если он еще и фирмы Байера, то я точно удавлюсь!» Вацулич стыдливо собрал раскатившиеся по полу пилюли, вспотел и сказал плачущим голосом: «Так ведь идея важна, все остальное вторично!» Мама подтвердила: «Верно!» – но всем было ясно, что думает она иначе. Строгий, товарищ капитана Вацулича, которого очень разозлило это происшествие, сказал: «Я раздам вам патроны, это хорошо помогает от нервов!» Дедушка спросил: «А как мы их употреблять будем?» Строгий сказал: «Зажмите их в кулаке! – и немного погодя добавил: – Как начнете психовать, сожмите покрепче, и все пройдет!» Дедушка восхитился: «Ишь ты, как просто!» Строгий подтвердил: «Точно!»