Александр Мееров - Право вето

• Название: Право вето
• Автор: Александр Мееров
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1971

---

— Вы работали вместе с Ваматром?

— Да, у Арнольдса, в его маленькой, еще не прославившейся на весь мир лаборатории. Жили скудно, безденежно и весело. Бичет и Ваматр начали раньше, чем мы с Эльдой, на два — три года. Идея, собственно, принадлежала Бичету. Он первый высказал предположение: насекомые чужие. Нужно сказать, поначалу никто, кроме Ваматра, не подхватил эту идею. Эльда даже считалась противником ее, а Ваматр, с присущей ему страстностью и отчаянием, начал работу и с тех пор не прекращает ее.

— Значит, и сейчас?..

— Да… Следует отдать ему справедливость: он сделал много. Наиболее значительна его работа над протоксенусами. Насекомые обычно плохо воспринимают красный цвет, хорошо различая остальные части спектра, вплоть до ультрафиолетовой. Зная это, Ваматр предположил, что спектральный состав излучения Звезды, согревающей породившую насекомых планету, отличается от спектра нашего Солнца. Ваматр учел и другое — поразительную хладостойкость насекомых — и поставил любопытные эксперименты…

Нолан умел рассказывать. Крэл словно сам присутствовал при захватывающих опытах Ваматра, который, создав условия, видимо близкие к условиям неизвестной планеты, обрел необычайные возможности экспериментировать с насекомыми. Крэл забыл обо всем, слушая Нолана. Вид у него был словно у мальчишки, которому вдруг показали живого слона величиной с чайник.

— Вы, наверное, не отказались бы работать с Ваматром? — внезапно спросил Нолан.

Крэл не ответил, не в силах перевести дыхание, а Нолан посмотрел на него так, что Крэл сразу повзрослел и слон уже не казался ему таким привлекательным.

— Пошли бы вы к Ваматру? — Нолан спрашивал настойчиво, в его тоне уже чувствовалось не свойственное ему раздражение.

— Кажется, это чертовски интересно…

— А сам Ваматр?

— Я еще очень мало знаю о нем.

— Вы правы, вы правы… — Нолан поднялся и предложил пойти в пансионат. Вниз они шли медленно, рискуя опоздать к обеду, но Крэл не ускорял шаги, внимательно слушая Нолана.

— Опыты Ваматра увлекли нас. Эльда сдалась раньше меня. Собственно, с этого и началось нечто странное, загадочное. Нужно вам сказать, что познакомил меня с Эльдой Ваматр. Он некрасив, а вот всегда нравился женщинам. Очень многим. Но любил он только одну — Эльду. Ей он был безразличен, и она не выносила его музыки. Так что, познакомив нас, он окончательно потерял Эльду. Ваматр еще боролся за нее, старался заслужить ее внимание, благосклонность. Делал он это, нужно признаться, как джентльмен, но всё уже было решено… Через несколько месяцев мы отправились в свадебное путешествие. Оно было долгим и безмятежным. Самая счастливая пора в нашей жизни. Кончилась она — кончилось всё. Из путешествия она вернулась радостной, преисполненной творческих замыслов, желания продолжать свою работу. Она не собиралась работать в группе Ваматра, однако вскоре всё изменилось. Она не только оставила свою тему, но стала самой ярой сторонницей его Ваматра. Всех… Эльда, Эльда… Что же с ней случилось тогда?..

Они стояли над озером, опершись на высокие перила купальни. Наступил вечер, покалывающий горным холодком, а они и не вспомнили, что пора возвращаться в пансионат.

— Когда я думаю о прошлом, Крэл, то мне ничего не хочется изменить, ни от чего нет стремления отказаться, потому что я всё простил ей. Мало выпадает счастья на долю людей… Я так ценю доставшееся мне. Несравненное и жутковатое. Она дарила такое, и только такое. Иного не могла. И я ни за что не променял бы его на более спокойное и удобное… Вскоре по приезде я обнаружил в ее душе тайный и очень тревоживший меня уголок. Возникла ли ревность?.. Не знаю. Наверное, была и ревность, но больше страх. Я боялся, Крэл. У меня нарастало чувство тревоги, большое беспокойство, ощущение предстоящей утраты самого нужного в жизни и неповторимого. В какой-то мере я понимал Эльду: сделанное Ваматром и Бичетом могло увлечь, — но музыка? Почему музыка?.. Ваматр жил при лаборатории. Его комнатушка находилась рядом с аппаратной, и, когда он играл, до сидящих у пульта довольно отчетливо доносились его импровизации. Играл он только по вечерам, обычно уже после того, когда всё расходились и лабораторные помещения пустели. Однажды мы с Бичетом задержались, не имея возможности прервать опыт. Опыт шел плохо. Снять нужные характеристики не удавалось. Протоксенусы не желали отдавать свои тайны, а мы упорствовали, стремясь добиться своего. Мы были настолько раззадорены упрямством чужаков, что не замечали музыки Ваматра. Пришла Эльда. Она уже побывала дома и приехала за мной, ппредлагая пойти в кино. Однако было не до развлечений. Эльда это сразу поняла и включилась в работу. С ее приходом дело пошло на лад. Она внесла остроумное предложение, мы с Бичетом ухватились за него, начали перемонтаж аппаратуры, а Эльда вдруг потеряла всякий интерес к только что обсуждавшейся задаче, сидела недвижимо, словно зачарованная смотрела на вольеры с протоксенусами и очнулась лишь тогда, когда… когда Ваматр перестал играть. С этого вечера я начал замечать неладное, а вскоре мне стало ясно: Эльда уже не в силах побороть себя, мучается и всё же не упускает ни одного случая услышать музыку Ваматра.

Крэл обернулся к Нолану. У озера было темно. Сюда едва доходил свет от пансионата, и не понять было, что выражало лицо Нолана. Прерывать его не хотелось, но Крэл всё же не выдержал и спросил:

— Ваматр стал играть лучше?

— Нет, играл он всё так же… Пойдемте, Крэл. Холодно. При вашей лейкемии вам нельзя простуживаться. Ну вот, — Нолан посмотрел на озеро, на ярко освещенные окна пансионата и затем на часы. — Я лишил вас возможности пообедать вовремя.

— Не беда — мы закажем ужин.

— Пожалуй, я обойдусь кофе.

Разговор они продолжили за столом. Нолан не ограничился одним кофе, заказал и ужин, но ел без аппетита, просто зная, что поесть надо. Крэл с неослабевающим интересом слушал Нолана, но ужину отдал должное.

— Прошел год. Сумбурный, напряженный. Год исканий… А Эльда… Она отдалялась от меня, я терял ее и понимал, что ничего поделать не могу. Я пытался увезти ее куда-нибудь, уговаривал переменить место работы, место жительства. Всё было тщетно. Я не в силах был проникнуть в то затаенное и страшное, что росло в ней. Это было совершенно недоступно. Никому. Даже мне. А может быть, именно мне. Мы оба понимали, как сложно, неразрешимо всё это, и спасались, уходя в работу. Влекущую, приносящую столько страданий. Поиск был непрерывным, самозабвенным. Взлеты и провалы, надежды и сомнения. Мир с его хорошим и отвратительным перестал существовать для нас. Наполняло нас только одно — поиск. Ложась спать, каждый из нас с беспокойством думал: должно пройти восемь, десять часов, пока снова очутишься в лаборатории.

— А там? — почти шепотом подтолкнул Крэл внезапно умолкшего Нолана.

— В лаборатории мы занимались только одним: стремились разорвать кольцо, казалось, навечно скрепленное самой Природой. Протоксенусы Ваматра уже не удовлетворяли нас. Не успокаивался, разумеется, и он сам. Протоксенусы — это чудо, о котором мы еще боялись оповестить мир, но нам уже хотелось большего. К этому времени вера в неземное происхождение насекомых окрепла и стала непоколебимой уверенностью. Убеждены мы были в том, что можно — стоит только исхитриться — можно вывести существа, если не такие точно, как зародившиеся миллионы лет назад в далеких мирах, то близкие к ним. Очень близкие. Метаморфоз насекомых. Для насекомых очень характерно это таинственное и ставшее привычным для нас явление. Яйцо личинка — нимфа — имаго. Как непохожи они друг на друга! В некоторых видах они, эти звенья одной, замкнутой цепи таковы, что непосвященному и не узнать в них фактически одно и то же насекомое. Взрослая фаза — имаго приспособлена к размножению, расселению и откладывает яйца. А затем снова: личинка — нимфа — имаго, и круг замыкается.

— И вы решили разомкнуть его, чтобы получить совершенно новое существо?

— Да, такое, которое не смогло развиться на Земле. В непривычных для них, земных условиях насекомые вращаются в малом, тесном круге, не в состоянии вырваться из него, не могут достигнуть тех форм, которые процветают в оптимальных для них условиях, там, где они развились эволюционно. Весь вопрос был в том, хранит ли генная память насекомых заложенное миллионнолетней эволюцией, или всё уже забыто на чужбине. Если хранит, то мы разбудим ее, заставим снова заработать хорошо упрятанный код развития.

— И заставили?

— Конечно… Тогда это привело к катастрофе, а теперь… Впрочем, я не знаю, что будет теперь…

Из неторопливого Нолана Крэл понял, что же произошло двенадцать лет назад, как начался разлад в группе Ваматра, к чему привели споры и разногласия. Поначалу споры возникали главным образом по поводу того, каким путем изыскивать средства для продолжения работ. Еще не пришли дни, принесшие лаборатории Арнольдса славу и деньги. Арнольдс делал всё от него зависящее, чтобы поддержать группу Бичета и Ваматра, но всё же настал момент, когда для всех стало ясно: продолжать работу (если отказывать себе во всем, даже самом необходимом) удастся месяц, два, ну три. А потом?