Мэри Роуч - Кадавр. Как тело после смерти служит науке

• Название: Кадавр. Как тело после смерти служит науке
• Автор: Мэри Роуч
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51664-3

Перед нами замечательное, порой даже веселое исследование необычной жизни наших тел после смерти. На протяжении двух тысяч лет человеческие трупы (иногда осознанно, иногда бессознательно) участвовали во многих важных и таинственных предприятиях. В своей необычайной книге Мэри Роуч описывает добрые дела в истории человечества, совершенные трупами, и рассказывает нам увлекательнейшую историю о том, что может произойти с нашими телами, когда мы с ними расстанемся.

---

На настоящий момент животные используются только в одном типе исследований подобного рода, хотя человеческий труп лучше подошел бы для решения такой задачи. Речь идет о детях. Ни один ребенок не завещает своих останков науке, и ни один исследователь не попросит у убитых горем родителей тело их ребенка для подобных экспериментов, несмотря на острую необходимость изучения повреждений детей при авариях, в том числе повреждений, наносимых аэрбагом. «Это действительно серьезная проблема, — говорит Альберт Кинг. — Мы пытаемся использовать для подобных тестов бабуинов, но это плохая аппроксимация. И череп у ребенка не до конца сформирован, а продолжает изменяться по мере роста». В 1993 г. исследовательская группа на медицинском факультете Университета Гейдельберга имела смелость, чтобы предпринять серию испытаний на детских трупах, но сделала это без согласия властей. Появились отклики в прессе, подключилось духовенство, и работа прекратилась.

За исключением данных в отношении детей, пределы выносливости жизненно важных человеческих органов при тупых ударах давным-давно установлены, так что современные исследования с помощью трупов направлены на изучение влияния ударов на удаленные участки тела, такие как лодыжки, колени, стопы, плечи. «Раньше, — говорит Кинг, — попавшие в серьезную автокатастрофу люди прямиком направлялись в морг». Никто не интересовался перебитыми лодыжками покойника. «Теперь в таких катастрофах люди выживают благодаря аэрбагам, и нам приходится задумываться о подобных вещах. Люди выживают, но остаются с перебитыми лодыжками или коленями и никогда не смогут нормально передвигаться. Сегодня это основной тип повреждений при автокатастрофах».

Сегодня вечером в исследовательской лаборатории Университета Уэйна труп помогает изучать влияние ударов на состояние человеческого плеча, и Кинг любезно приглашает меня принять участие в испытаниях. Точнее говоря, это не он меня приглашает. Я спрашиваю, можно ли мне присутствовать, и он мне не отказывает. Вообще, учитывая, какого рода зрелище мне предстоит, а также то, что Альберт Кинг читал мои статьи и знает, что они отличаются от статей, скажем, в «Международном журнале по безопасности автомобильных столкновений», нужно сказать, что он чрезвычайно любезен.

В Университете Уэйна изучением последствий ударов занимаются начиная с 1939 г., то есть значительно дольше, чем в любом другом университете. На стене над входом в Центр по биоинженерии висит плакат: «Поздравляем с 50-летием движения „Вперед с ударом“!» На дворе 2001 г., значит, вот уже двенадцать лет никто не удосужился снять плакат, что, впрочем, вполне характерно для инженеров.

Кинг собирается ехать в аэропорт и поэтому перепоручает меня профессору Джону Каваногу, который будет руководить сегодняшними испытаниями. Каваног одновременно похож на инженера и на молодого Джона Войта [26], если это только возможно. У него лицо сотрудника лаборатории — бледное и невыразительное — и аккуратно причесанные темные волосы. Когда он говорит или следит за чем-то взглядом, у него приподнимаются брови и морщится лоб, что придает его лицу практически перманентное выражение некоторой обеспокоенности. Каваног ведет меня вниз по лестнице в лабораторию. Это типичная по-старому оснащенная университетская лаборатория, все убранство которой сводится к напечатанным на листке правилам техники безопасности. Каваног знакомит меня с Мэттом Мейсоном, который ассистирует сегодня на испытаниях, и Деборой Март, которая пишет диссертацию об ударах, а затем поднимается по лестнице и исчезает из виду.

Я оглядываю комнату, приготовленную для UM006, как в детстве оглядывала подвал дома, опасаясь, как бы оттуда не появился кто-то ужасный и не схватил меня за ноги. Но его еще здесь нет. На сиденье расположился манекен. Верхняя часть туловища склонилась к нижней, голова на коленях, как будто он в отчаянии. У него нет рук, возможно, это и есть причина его горя.

Мэтт соединяет высокоскоростные видеокамеры с парой компьютеров и с линейным импактором. Импактор — это внушительного размера поршень, запускаемый сжатым воздухом и вмонтированный в стальную основу размером с небольшую лошадь. Из коридора доносится шум колес. «Вот и он», — сообщает Дебора. UM006 лежит на каталке, которую везет мускулистый человек с седыми волосами и лохматыми бровями, одетый, как и Дебора, в хирургический халат.

«Меня зовут Рухан, — сообщает мужчина с густыми бровями, — я отвечаю за трупы». Он протягивает руку в перчатке. Я машу рукой, показывая ему, что на мне перчаток нет. Рухан приехал из Турции, где работал врачом. Для бывшего доктора, теперешняя работа которого заключается в одевании и раздевании трупов, он настроен удивительно оптимистично. Я спрашиваю его, трудно ли одевать мертвого, и как он это делает. Рухан рассказывает, а потом добавляет: «Вы были когда-нибудь в доме для престарелых? Это примерно то же самое».

Сегодня вечером UM006 одет в трико синего цвета и такого же цвета леггинсы. Под леггинсами на нем надет подгузник на случай протечки. Горловина трико глубоко вырезана, как у танцора. Рухан подтверждает, что трико куплено в магазине балетных принадлежностей. «Если бы они узнали, им бы это не понравилось!» Чтобы обеспечить анонимность, на лицо трупа накинут белый хлопчатобумажный капюшон. Он похож на человека, который решил ограбить банк, но вместо чулка натянул на голову белый спортивный носок.

Мэтт оставляет свой лэптоп и помогает Рухану опустить труп на сиденье автомобиля, установленное на столе позади импактора. Рухан прав. Работа — как в доме для престарелых: одеть, усадить, пристроить.

Различие между очень старым и больным человеком и мертвецом не слишком велико, граница едва заметна. Чем больше времени вы проводите со стариками-инвалидами (я видела в таком состоянии обоих моих родителей), тем в большей степени вы воспринимаете глубокую старость как постепенный переход к смерти. Старый и умирающий спят все больше и больше, пока однажды не засыпают навсегда. Старики часто становятся малоподвижными, а в какой-то момент уже могут только лежать или сидеть в том положении, в котором их оставят. Они имеют столько же общего с UM006, как со мной и с вами.

Возможно, с мертвым человеком иметь дело даже проще, чем с умирающим. У него ничего не болит, он не боится смерти. Отсутствует неловкое молчание или разговоры на одну и ту же очевидную тему. Мертвецы совсем не ужасны. Полчаса, проведенные мною рядом с моей мертвой матерью, были намного легче тех многих часов, которые я провела с ней, когда она умирала и испытывала боль. Я не хочу сказать, что желала ей смерти. Я просто хочу сказать, что с мертвой с ней было легче. Трупы, когда к ним привыкаешь (а привыкаешь к ним достаточно быстро), удивительно просты в обращении.

Что хорошо, поскольку в этот самый момент здесь только труп и я. Мэтт в соседней комнате, а Дебора вышла куда-то. UM006 был крупным мужчиной, и он все еще такой. Его леггинсы слегка испачканы. Трико охватывает грузное тело. Стареющий супергерой, которого не беспокоит чистота его костюма. Руки спрятаны в рукавицы из такого же полотна, как голова. Возможно, это было сделано для того, чтобы его нельзя было узнать, как это делают с трупами в анатомических лабораториях, но на меня это производит совсем иное впечатление. В таком виде он кажется очень ранимым и напоминает младенца.

Прошло десять минут. Находиться в комнате с трупом — все равно, что находиться в одиночестве. Трупы, как случайные попутчики в метро или в зале ожидания в аэропорте, — они здесь, но их как бы нет. Ваш взгляд постоянно возвращается к их лицам, поскольку больше разглядывать нечего, и потом вам становится неудобно из-за того, что вы бесконечно пялитесь на кого-то.

Дебора возвращается. Она проверяет датчики ускорения, которые старательно прикрепила на теле трупа: на лопатке, ключице, позвоночнике, грудине и голове. Измеряя ускорение тела при ударе, можно определить силу удара. После теста Дебора проведет вскрытие плеча и зарегистрирует повреждения при данной силе удара. После этого она сможет установить пороговое значение силы удара, при которой происходит повреждение. Данную информацию можно использовать для создания инструментария и манекена с целью изучения боковых ударов.

Боковой удар — это удар автомобилей под углом 90°, бампером в дверь, который часто происходит на перекрестках, если одна из машин не остановилась при запрещающем сигнале светофора. Ремень безопасности, перекидывающийся через пояс и плечо, а также аэрбаг предохраняют от толчка вперед при лобовом столкновении. Но они не могут защитить от удара при боковом столкновении. Еще одно обстоятельство, действующее против вас при таком ударе, состоит в том, что он приходится непосредственно на вас: сбоку нет мотора, или багажника, или заднего сиденья, чтобы амортизировать удар [27]. Всего несколько сантиметров пространства внутри металлической двери. Это еще одна причина, почему в машинах так долго не могли начать устанавливать аэрбаги бокового действия. Поскольку с этой стороны нет сжимаемого капота, сенсоры должны воспринять удар мгновенно, но сенсоры старого поколения с такой задачей не справлялись.