Моника Фет - Сборщик клубники

• Название: Сборщик клубники
• Автор: Моника Фет
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03103-7

Натаниел Табан знал, что роковое влечение вновь толкнет его на убийство. Он приехал в провинциальный городок на севере Германии и нанялся сезонным рабочим, сборщиком клубники, чтобы убежать от кошмара, в который повергает его собственное извращенное сознание. Но справиться с собой выше его сил. Юная, прекрасная и невинная — только такой должна быть его избранница, предмет патологического обожания. Его персональная фея. И если она обманет его надежды, он накажет ее.

Когда их подругу Каро убили, Ютта и Мерли решили сами отыскать преступника. В разгар поисков Ютта познакомилась с мужчиной, ради которого готова была изменить жизнь, но любовь принесла с собой смертельный страх…

---

Ее мать упала в обморок на пороге. Муж отнес ее на диван в гостиной и укрыл одеялом. А вернувшись, хлопнул полицейского по плечу и предложил выпить. Шок, наверное. Будучи в шоке, люди ведут себя весьма странно. Однажды этот полицейский видел женщину, которая, узнав, что ее муж разбился в автокатастрофе, молча пошла на кухню, налила себе тарелку куриного бульона и с жадностью принялась есть, будто умирала с голоду.

Девушку звали Симона. Симона Редлеф. Ее хоронили всей деревней. В истории Хохенкирхена не бывало таких многолюдных похорон. Пришли все ее одноклассники — девочки прижимали ко рту платки, да и мальчики тайком смахивали слезы. Все были потрясены этой внезапной смертью, но, более того, ее зверской, несравненной жестокостью.

Одно дело смотреть ужасы в криминальной хронике по телевизору, и совсем другое — знать, что они происходят у тебя дома. Каждый из пришедших на похороны наверняка задавался вопросом: что ждет его самого?

В часовне звучали любимые песни погибшей Симоны, мерцали зажженные свечи, цветы источали сладкий запах смерти, наполняя всех безысходной тоской. И пусть на улице как ни в чем не бывало светило солнце, все понимали, что жизнь навсегда изменилась.

«По словам главного комиссара криминальной полиции Брёля Берта Мельцига, убийство восемнадцатилетней Симоны Редлеф имеет много общего с убийствами двух других девушек, произошедшими в прошлом году на севере Германии, в городах Мевер и Аурих. Их дела остаются нераскрытыми. Мельциг отказался предоставить более подробную информацию. Следствие продолжается».

Несмотря на усталость, спал он недолго. Грезы, приходящие к нему в полудреме, он ненавидел и боялся. Отчаянно гнал их прочь, но напрасно: ненавистные образы бумерангом возвращались к нему. Он по-прежнему чувствовал возбуждение. Другие чувства никогда не захватывали его столь полно.

«Ах, девочка моя, — думал он, — почему ты меня подвела?»

Взглянув на нее вблизи, он увидел, что она совсем не фея и даже не красавица. Голос у нее был по-птичьи резкий от страха. Это взбесило его. Он терпеть не мог такие голоса. И когда потеют от ужаса тоже. У нее были скользкие руки.

Не то чтобы он верил в существование фей. Ведь он не маленький. Да и с феей он не справился бы. Но она должна была напоминать фею. Ту фею, которую он видел в книжке детских сказок, — хрупкую, с мягкими сияющими волосами, с большими глазами и длинными ресницами.

Издали не разглядишь. А когда подойдешь, уже слишком поздно. Всякий раз его ожидали разочарования. Такая мелочь, как лишняя родинка, могла испортить образ. От девушки в Йевере разило табаком. Она даже предложила ему сигарету! Она игриво улыбнулась, запрокинула голову и выпустила дым через ноздри, не подозревая, что уже подписала себе смертный приговор.

Он со стоном повернулся на другой бок. Хорошо еще, что он снял номер в этой маленькой гостинице, а не остановился на ферме вместе со всеми. Номер, правда, был отвратительный — под самой крышей, которая к вечеру раскалялась от солнца. Вместо ванной была крохотная душевая кабинка, в которой не повернуться. Окно выходило на трубу соседнего дома. Но номер позволял не жертвовать свободой и стоил недорого. Здесь он мог спокойно спать, не опасаясь чужих глаз, как в общей спальне. Сны часто заставляли его вскакивать среди ночи, обливаясь потом. И еще он разговаривал во сне.

Нет, здесь гораздо лучше. Идеальное жилье.

Если бы только можно было уснуть.

Сон был необходим, чтобы держаться днем. Чтобы не вызывать подозрений. Копы уже шныряют по всей округе, допрашивают сезонных рабочих. И они теперь не скоро успокоятся.

Он повернулся на спину и заложил руки за голову.

Но они ничего не найдут. Они его не поймают. Где им… Он улыбнулся в темноту. И вскоре уснул.

Глава 2

После школы я прямиком отправилась домой, потому что мне было скучно сидеть в кафе вместе с моим физико-математическим классом. Мне вдруг пришла в голову мысль, что я слишком часто ищу развлечений там, где скучно. Я уже выросла из школы. Жаль, что осталась в одиннадцатом классе, и теперь мне придется учиться еще год. Расписание, контрольные, запах мела, пот, одни и те же лица… Надоело. Хотелось все бросить.

По утрам в школе была такая тоска, что я чуть не падала со стула.

Формулы, цифры, стихи, избитые истины. Шум. Толпа на школьном дворе. Духота. Не знаю, что за архитектор упражнял свой дурной вкус, составляя проект нашей школы. Он, наверное, сам никогда не ходил в школу. Жуткое здание из стекла и бетона, раскаленная печь летом и морозильник зимой. Понятно, что мне не улыбалось задерживаться там хоть на минуту.

По дороге я без видимой причины полчаса просидела в пробке. Повернув на Лессингштрассе, я обнаружила, что все парковочные места заняты. Чертыхаясь, я кружила по кварталу, пока кто-то не уехал и мне не удалось втиснуть свой «рено».

На лестнице меня встретила потрясающая смесь ароматов капусты, кофе и жареного бекона. Я поспешила распахнуть единственное лестничное окно, зная, что, едва войду в свою квартиру, соседи обязательно снова его захлопнут.

«Эту жизнь ты выбрала сама, — думала я, поднимаясь наверх, — ты этого хотела».

На мельнице был кондиционер. Летом в комнатах всегда царила освежающая прохлада, а зимой — приятное тепло. Там не было обшарпанных ступеней, чахлых цветов в горшках на окнах, велосипедов и детских колясок в коридоре и неприличных надписей на стенах. Например, последняя была с претензией на оригинальность: «Дева Мария, ты зачала без греха, научи нас, как грешить без зачатия!»

Кто-то пытался ее стереть, но буквы не поддавались, глубоко выцарапанные в краске. Что ж, эта надпись дождется того времени, когда лестницу будут перекрашивать.

— Есть дома кто-нибудь?

Как я и ожидала, ответа не последовало. Бросив сумку у себя в комнате, я пошла в ванную. Собралась было усесться на унитаз, но вовремя заметила, что сиденье поднято. Приятели Мерли считали, что опускать сиденье — ниже их достоинства. В отношении парней у нее был довольно примитивный вкус. При всей своей независимости она обожала властных самцов. Презирала себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Впрочем, у меня не создавалось впечатления, что она предпринимала серьезные попытки.

На кухне, как всегда, был бардак. Мы все любили поспать и потому выбегали из дома в страшной спешке, не успевая ничего прибрать после завтрака. Это меня нисколько не волновало, если бы не тот факт, что убирать приходилось мне, поскольку я первой возвращалась из школы.

Днем Мерли подрабатывала в пиццерии «У Клаудио», где ей поручали либо развозить заказы, либо помогать на кухне. Каро была слишком занята своим бойфрендом Гилом, и мы ее почти не видели.

Как бы я ни устала и ни проголодалась, ненавижу есть среди грязных тарелок и потому волей-неволей должна была убирать со стола.

Мерли по утрам обыкновенно ела мюсли, куда добавляла тертое яблоко, банан и выжимала половину лимона. Я выбросила фруктовую кожуру в ведро, очистила терку от остатков яблока и положила ее и лимоновыжималку отмокать в горячей воде.

Каро пила какао и ела тост с ветчиной и яйцом всмятку. От ее завтрака остались скорлупа и густая россыпь крошек на столе и даже на полу, хрустевших у меня под ногами. Пленка какао в ее чашке напомнила мне кожу на шее моей бабушки. Мне даже стало стыдно: я сто лет не звонила бабушке.

Сама я любила за завтраком выпить чаю с хрустящим финским хлебцем и сыром. Поскольку утром потратила лишних пять минут на поиски учебника, которого не было на месте, я не успела убрать нарезанный сыр в холодильник. За пять с лишним часов сырные ломтики стали прозрачными и начали скручиваться по краям. Такой сыр не годился даже для запекания, оставалось лишь выбросить его в ведро.

Я не уставала благодарить Бога за нашу посудомоечную машину, которую мы после долгих дискуссий купили с рук пару месяцев назад. Загрузив в нее грязные тарелки, я протерла стол, подмела крошки на полу, после чего наша кухня приобрела вполне достойный вид.

Когда я готовила себе яичницу с грибами и помидорами, в кухню ввалилась Каро.

— Ага, — произнесла я не без раздражения, — крысы чуют запах съестного.

Каро уставилась на меня пустым взглядом.

— Могла бы прийти пораньше и помочь мне убраться.

Каро зевнула и провела рукой по спутанным волосам. Подошла к холодильнику. Открыла дверцу. Достала йогурт. Нашла ложку. Села за стол рядом со мной. Все как в замедленной съемке.

На ней была самая короткая из ее юбок, майка без рукавов, а поверх — моя любимая серая льняная блузка. Каро ни за что не соглашалась дать мне ее поносить, потому что сама с ней не расставалась.

— У меня был гость, — сообщила она.

— То есть ты прогуляла школу?