Александр Трапезников - Проект «Мегаполис»

• Название: Проект «Мегаполис»
• Автор: Александр Трапезников
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00012-X

Популярный писатель Александр Трапезников известен многим любителям остросюжетного романа. Его детективы не просто увлекательны, динамичны и остроумны, они написаны прекрасным литературным языком, проникнуты любовью к человеку и болью за него.

В представленный сборник входят два романа: «Проект „Мегаполис“» — о человеке, спасшем Москву от катастрофы и «решившем» попутно много других проблем криминального характера, и триллер «Московские оборотни» — о четырех друзьях, втянутых в детективное расследование и оказавшихся в центре загадочных и опасных событий. Книга доставит читателю настоящее удовольствие от погружения в мир тайн и неожиданных поворотов в судьбах героев…

---

— А куда же ты дел хвост и копыта? — удивленно спросил Сергей. — Странно.

Он отложил бензопилу и, подхватив стоявшее в углу ведерко с дегтем, выплеснул его на отца Назария, окатив того с головы до ног. Потом поднял распоротую подушку и стал осыпать лжепророка перьями, приговаривая:

— Вот так, не дергайся, еще здесь украсим, как в Америке. Ты же любишь Америку? Вот теперь можешь отправляться туда прямым ходом, там тебя примут, а к нам не суйся!

Отец Назарий тихо постанывал, испуганно сверкая глазами. Пахомыч вновь вскинул голову, посмотрел на вывалянного в дегте и перьях гуру и философски изрек:

— Все полеты на сегодня отменяются, не боюсь вас, гады, это вы всю закуску сперли! — и занял исходное положение.

— Теперь пошли! — приказал Днищев, подхватив в руку рясу. — Народ должен знать своих героев.

Подталкивая отца Назария щепкой, он подошел к распределительному щиту, находившемуся между комбинатом и желтым домом. Здесь, как поведал еще трезвый Пахомыч, включались наружное освещение и сигнальная сирена, призывающая к общему сбору прихожан братства. Порой она ревела и ночью, когда отца Назария осеняли мудрые мысли и он собирал паству на центральной площадке. Но теперь в его пернатой голове таилась всего одна дума: провалиться сквозь землю. Днищев открыл щиток, нашел два рубильника и дернул их вниз. Тотчас же зажглись фонари и завыла сирена. Отец Назарий прижался спиной к столбу. Подождав несколько минут, пока из дверей не стали выбегать люди, Сергей неторопливо пошел прочь. Дальнейшее его уже не интересовало.

Глава пятая ПОМНИ ОБ ЭТОМ…

На въезде в Сергиев Посад со стороны Москвы дорога была перекрыта усиленным нарядом милиции. В пятом часу утра поступило сообщение, что к нему движется бежевая «Волга» с помятыми крылом и бампером, преследуемая машинами ГАИ, а в ней находится разыскиваемый преступник, который вооружен и чрезвычайно опасен, — надо сделать все возможное для его задержания или ликвидации. Недалеко от Семхоза, на Ярославском шоссе, «Волга» угодила в скрытый блокпост, была обстреляна, но каким-то чудом сумела развернуться и вырваться из засады. Фамилия преступника — Днищев.

Около шести часов над городом зависли серые тучи и полил дождь, прекратившийся спустя сорок минут. А в начале восьмого по проселочной дороге в Сергиев Посад вошел священнослужитель в рясе, смешавшись с идущими к лавре богомольцами. Вид его не вызывал никаких подозрений. Трудно было представить, что ряса надета на смокинг, в кармане которого лежит пистолет.

Сергей направился к железнодорожному вокзалу, намереваясь сесть в электричку и добраться до Москвы. Там он сможет связаться с Карпуньковым и «перезимовать» в его дурдоме до лучших времен. Но неожиданно внимание Днищева привлекла группка старушек, среди которых было и несколько молодых людей, молча стоявших с какими-то плакатами на подступах к привокзальной площади. Аскетического вида священник в черной рясе и клобуке выделялся среди них своим решительным видом и словно бы возглавлял пикет. На плакатах было написано: «Уберите цирк-шапито из Сергиева Посада!» Только сейчас до Сергея дошло, что именно на вторник Герман назначил свое представление, и он вспомнил обклеенные афишами стены домов. Наверное, именно его труппа и приехала в город. «Ну что же, — подумал Днищев, — раз я обещал принять участие, вот лучшее место, где можно спрятаться…» Черты лица молодого священника показались ему знакомыми. Протиснувшись поближе, Сергей услышал, как к тому обращаются: «Отец Андрей…» И в памяти стали всплывать далекие институтские годы. Ну конечно же! На одном курсе с ним учился довольно чудаковатый парень — Андрей Мезенцев, который не то чтобы сторонился всех, но словно создавал вокруг себя непроходимое поле, взращивая на нем семена доброты и разума. Потом, после окончания Бауманского, он и вовсе исчез, но кто-то говорил, что Мезенцев принял сан и какой-то приход близ Сергиева Посада. Наверное, это он и есть — отец Андрей.

Сергей подошел еще ближе к священнику, заглянул ему в лицо. Тот окинул его внимательным взглядом, улыбнулся и, будто бы легко и спокойно преодолевая легшую между ними пропасть в десяток лет, полную духовных исканий, доброжелательно произнес:

— Я рад, что мы наконец встретились. Здравствуй, Сережа!

— И я… не ожидал. Странно… Привет, Андрей. Или как к тебе надобно теперь обращаться? — невнятно проговорил Днищев.

Он всегда относился к сокурснику с симпатией, хотя они и не были дружны. Его смущало и то, что перед ним стоял искренний служитель Бога, вставший на этот путь добровольно, по зову души и сердца, а он, преследуемый милицией и еще черт знает кем, обвиненный в двух убийствах, надевший рясу отца Назария и выглядевший таким же лжепророком, не знал, как ответить на чистый и ясный взгляд институтского приятеля. Его вдруг пронзила мысль, что, возможно, Андрей уже обрел истину, пока все они продолжают ковыряться в дерьме, продавая и обманывая друг друга, почитая хитрость за ум, себялюбие — за радение, жалость за доброту, а страх и осторожность — за укоры совести, лишенной милосердия и любви. Он даже покраснел и, чтобы скрыть напряжение, буркнул:

— Где бы тут пивка попить, не знаешь?

— Успокойся, — остановил его одним движением руки отец Андрей. — Я же чувствую, что ты чем-то измучен. Отойдем в сторонку.

Потом, когда они встали возле молодых лип, священник спросил:

— А зачем ты надел рясу, Сережа?

— Так, сдуру. Маскировка. Длинная история. И какая-то совершенно нелепая.

— А ты расскажи. Может быть, я смогу чем-нибудь помочь.

— Чем? Укроешь меня в монастыре?

Сергей неестественно засмеялся, но отец Андрей вовсе не обиделся. Он продолжал так же внимательно, сочувственно смотреть на него, словно пытался проникнуть в те смутные и темные пятна в его душе, которые расползались, как метастазы. И Днищев вновь почувствовал необъяснимое доверие к Андрею. Он видел перед собой не сокурсника Мезенцева, а духовного отца, как бы ниспосланного высшей силой — не случайно, нет, а в самый трудный и переломный момент, когда искушение уже почти получило над ним власть. Сергея что-то толкнуло изнутри, поддержало, и он смущенно пробормотал:

— Да, да, конечно. Я расскажу тебе…

Прошло полчаса, в продолжение которых настроение Днищева постоянно менялось: он то иронично описывал свои похождения, то говорил страстно, с болью, то вдруг хмурился и еле цедил слова сквозь зубы, недоумевая, зачем вообще нужна эта исповедь. А лицо отца Андрея приобретало все более скорбное выражение, но он внимательно слушал Сергея, а иногда, когда тот в затруднении замолкал, поддерживал его простым и ласковым словом.

— Ну все, — сказал наконец Днищев. — Отныне я в бегах. Меня или убьют, или надолго посадят в тюрьму. Что же мне теперь делать? Повеситься?

Отец Андрей молчал. Сергею захотелось повернуться и уйти, но его удержал голос священника:

— Все совершенное тобою — и плохое и хорошее — шло от чистого сердца, и большой вины на тебе нет. Скажу, что дальше тебя ждут еще более сильные испытания, потому что остановить тебя нельзя. Но ты обязан преодолеть их сам, своими силами, и выйти к свету. В твоей душе он уже горит. Есть Христос лечащий, милосердный, но есть и воинственный, борющийся со злом. Как можем мы любить первого и не принимать второго? Но пока ты следуешь лишь одной его ипостаси. Ты — воин, призванный побеждать врага, дьявольских слуг. Но прими в душе и милость к падшим, и любовь к ближним своим. Скажу тебе словами Священного писания: «Знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы». Так, Сережа, и с тобой. Ты облечен в одежду, обагренную кровью, но разве кровь пророков, и святых, и всех убитых на русской земле не на них, которые первыми подняли меч? Разве не сотрясается наша Земля и не рыдают небеса, глядя на нас? Кто поднимет меч, чтобы сразиться с ними? Но только знай и верь, ради чего и кого ты поднял его, не размахивай им напрасно. Побеждающему дано сесть с Богом на престоле… Но времени осталось мало. Помни об этом.

Отец Андрей наклонил голову Сергея и перекрестил ее, тихо прочитал молитву. Затем, не говоря больше ни слова, отвернулся и пошел к своей пастве. Сергей посмотрел ему вслед и громко произнес:

— Так что же мне делать?

Священник остановился, повернул голову и повторил те же три слова:

— Помни об этом.

Сергей некоторое время постоял, осмысливая фразу отца Андрея. Ему хотелось чего-то большего, может быть, какого-то конкретного разрешения своих проблем, но он чувствовал, что в высказанном таился гораздо более глубокий смысл, который предстоит осознать не сразу. И если бы бывший сокурсник предложил ему укрыться где-нибудь в Псковском монастыре, это, наверное, принесло бы меньшую пользу.