Валерия Вербинина - Сиреневый ветер Парижа

• Название: Сиреневый ветер Парижа
• Автор: Валерия Вербинина
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58619-6

Скромная учительница французского Вероника Бессонова предвкушала поездку в Париж в обществе любимого человека, но приятного путешествия не получилось — вскоре после приезда она очнулась в багажнике незнакомой машины. Парень, который угнал авто у владельца и выпустил пленницу, заявил, что знает, кто она такая… Вернувшись в гостиницу, Вероника не поверила своим ушам: она якобы недавно побывала здесь и забрала свои вещи, а ее спутник бесследно исчез. Потом последовали покушения на ее жизнь… Как выяснилось, одна известная всему криминальному миру преступница решила исчезнуть, оставив вместо себя двойника — удивительно похожую на нее Веронику. Казалось бы, теперь у беззащитной учительницы нет шансов на спасение! Однако вскоре у нее появился персональный ангел-хранитель…

---

И вообще, углубившись в дебри размышлений о своей нелегкой жизни, я внезапно понимаю, что отель в пяти минутах ходьбы от станции метро и отель в часе ходьбы от станции метро — одно и то же для человека, который в первый раз оказался в незнакомом городе и крайне плохо в нем ориентируется. Потому что я, черт возьми, не помню, где именно находится наша гостиница. Помню, что была улица, которая примыкала к бульвару, и отель был почти в самом ее конце, а по бульвару еще надо было топать до метро. И мы с Денисом… ну да, мы еще посмеялись, что французские «пять минут» в переводе на русский, пожалуй, минут десять, а то и больше.

Я попыталась вспомнить, не было ли какого-нибудь дополнительного ориентира вроде магазина или приметной вывески, но ничего не вспомнила. Тогда я принялась блуждать по бульвару, надеясь, что вот-вот меня настигнет озарение и я вспомню, в какую сторону мне идти. Улица была заполнена толпой прохожих, а еще в Париже через каждые двадцать метров встречается кафе, и столики частенько вылезают прямо на тротуар. Я задумалась, а не зайти ли мне в кафе чего-нибудь перекусить, но тут над бульваром взмыл противный вой полицейских сирен. Он действовал мне на нервы, и я от досады свернула на первую попавшуюся улицу. Здесь уже было потише и прохожих совсем немного (это в Париже тоже часто бывает: идете по многолюдной улице, сворачиваете в переулок, а там — ни души). Но уже через несколько шагов я убедилась, что наш отель не может быть расположен на этой улице, потому что я совсем ее не помню. И тут сзади снова завыла сирена, настигая меня. Я подскочила и шарахнулась к стене, а полицейская машина, сверкая синими огнями, пролетела мимо. Я почувствовала нечто странное — словно ледяная рука тронула меня за сердце, не знаю даже, как объяснить это ощущение. Не раздумывая и не колеблясь, я двинулась в том же направлении, что и полицейские. Вскоре я увидела вывеску обанкротившегося магазина, которая горела неправдоподобно ярким неоновым огнем, и тут мои ноги словно налились свинцом. Я сделала несколько шагов, потом остановилась. Потоптавшись на месте, я скользнула чуть ближе и спряталась за какой-то столб. Возможно, фонарный. Мне в тот момент не пришло в голову его рассматривать.

Под неоновыми огнями вывески стояли две полицейские машины, и мигалки на их крышах рассыпали в ночи синие всполохи. На тротуаре уже собралась небольшая толпа.

У меня екнуло сердце. Возможно, это была пресловутая женская интуиция, не знаю. Зачем-то согнувшись в три погибели, я отлепилась от столба, перебежала улицу и смешалась с толпой.

– Это ужасно, — говорил высокий сухопарый старик. — Просто ужасно. Я вышел, как обычно, на прогулку с моим Жожо и обнаружил его…

Зеваки слушали с благоговением. Маленький белый пудель прижался к ноге хозяина, мелко дрожа всем телом, — очевидно, это и был тот самый Жожо.

– Такой приличный молодой человек, светловолосый, в красной майке… Ему перерезали горло, представляете? — Несмотря на волнение, он произнес слово égorger[5] с явным удовольствием, смакуя его, как хорошее вино.

У меня же было ощущение, что перерезают горло мне. Полиция копошилась в темном дворе, куда никого не пускали, но мне во что бы то ни стало нужно было взглянуть на того, кто там лежит. Потому что — может быть, я читала слишком много детективов — мне показалось, я могу знать этого человека. Слишком многие приметы совпадали.

Покрепче перехватив сумку (эх, знали бы полицейские, что в ней находится…), я двинулась прямиком на представителя закона.

– Сюда нельзя, мадемуазель! — строго сказал мне ажан.

– Но я живу в этом доме! — объявила я, уверенно махнув рукой в сторону двора.

Полицейский смерил меня недоверчивым взглядом. Мне показалось, он собирался спросить у меня документы, но тут к нему подскочил лохматый тип с микрофоном, которого сопровождал оператор с камерой. Тип выглядел так, словно его с утра по ошибке засунули в стиральную машину, а когда вытащили, забыли погладить. Все у него стояло дыбом: волосы, брови, даже очки. Не тратя даром времени, он набросился на полицейского.

– Это убийство? Кто его расследует? Могу я задать несколько вопросов?

– Еще ничего не известно толком, месье, — осадил его полицейский.

– Но это хотя бы серийное убийство, а? — ухмыльнулся тип с микрофоном.

– Это вы лучше спросите у инспектора Миртиля, — твердо ответил ажан.

– У этого? Да он терпеть нас не может!

Воспользовавшись тем, что полицейский отвлекся на перепалку с представителем прессы, я беспрепятственно проскользнула во двор.

Лавируя все время так, чтобы оставаться, насколько возможно, вне поля зрения остальных полицейских, я наконец подобралась к группе из трех человек. Тот, что стоял ко мне спиной, был худ, как щепка, с лысиной на макушке и говорил слегка в нос. Мне подумалось, что это и есть пресловутый Миртиль. Второй, которого я видела в профиль, — курносый плечистый малый лет тридцати пяти с белокурыми вьющимися волосами, сложением напоминающий хороший шкаф. Третий, судя по тому, как он кружил возле распростертого на земле тела, был всего-навсего врач — врач для тех больных, которым он в принципе уже не нужен.

– Четыре часа, может быть, пять, — изрек он.

– М-да, — сказал блондин и поглядел на лысого.

Я воспользовалась этим и подкралась еще на два шага, но и отсюда не было видно лица жертвы — его заслоняли спины стоявших.

– Ни денег, ни документов, — буркнул лысый. — Жильцы этих домов его не знают.

– Может быть, турист? На туриста он вполне похож. Надо будет проверить ближайшие гостиницы.

– Звери, — продолжал лысый. Он достал сигарету, повертел ее в пальцах и закурил. — Ну хочешь ограбить — грабь, но зачем убивать?

– Это-то меня и беспокоит, — заметил блондин. — Слишком чисто нанесен удар. Смерть наступила практически мгновенно.

– Вы преувеличиваете, Миртиль. В таких делах…

– Я перевидал немало трупов, Клеман, и знаю, о чем говорю. Этого человека убил профессионал.

Он повернулся, и тут я увидела лицо зарезанного. Я узнала его, хотя оно было заляпано кровью. Я ожидала этого — и все-таки надеялась, что ошибусь в своих предположениях. Да, это был Денис.

Появились санитары. Тело упаковывали в мешок, когда я со всех ног бросилась бежать в направлении, противоположном тому, откуда пришла. Мне не повезло — с этой стороны двора я тоже напоролась на полицейского.

– Стой! — заорал он и крепко ухватил меня за сумку, которую я держала не менее крепко. — Какого дья…

– Я живу в этом доме! — заорала я в ответ. — Мне дела нет до ваших убийств! Месье Миртиль сказал, что я могу идти, я опаздываю на вечеринку!

Неизвестно, что произвело на него более магическое впечатление — имя его начальника или слово «вечеринка». Для француза власти и праздник одинаково святы.

– Ладно, идите, — пробурчал он.

И я пошла, нет, я побежала. Через соседнюю улицу я вернулась на бульвар и, порядочно поблуждав по нему, внезапно увидела в витрине очередного магазинчика манекены — безрукие и безголовые торсы с надетым на них женским бельем.

Как же я могла забыть? Ведь именно эту витрину мы первым делом увидели с Денисом, когда вышли из гостиницы и свернули на бульвар, и я еще как-то удачно пошутила насчет пластмассовой расчлененки… или голов с руками, которые ищут своих хозяев и не могут найти…

Я приму душ, соберусь с мыслями и пойду в полицию. Или в посольство. Должны же они помочь мне, в конце концов? Должен же хоть кто-нибудь мне помочь?

По почти безлюдной улице, мимо вьетнамцев, которые последними убирали на ночь фрукты и овощи с прилавка, выставленного на тротуар, и наконец вот она — моя гостиница. Добро пожаловать, мадемуазель Вероника!

Это была стандартная парижская гостиница, в одном из обычных парижских домов в четыре-пять этажей, где есть узенькая лестница, и лифт величиной с носовой платок, и стойка ресепшен занимает треть вестибюля, а на завтрак дают ровно столько, чтобы турист не умер с голоду до обеда. Мадам за стойкой вперила в меня непонимающий взгляд.

– Что-то не так, мадемуазель?

Я уже подумала, что мое лицо отражало чувства, которые я испытала при виде мертвого Дениса, лежащего с перерезанным горлом у каких-то грязных мусорных баков, когда администраторша добавила:

– Вы забыли что-то из вещей? В ваш номер скоро вселятся новые жильцы, но, если вы что-то потеряли…

Я сглотнула. Мне казалось, не так-то просто выбросить из головы близкого человека, которого вы только что видели бездыханным, и все же — я напрочь забыла о нем, едва осознав смысл того, что мне говорили.

Не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять, что кто-то пришел от моего имени, забрал наши вещи, выехал из номера и растворился в городе, где у меня не было никаких шансов его найти.

Я заставила себя улыбнуться. И пошла напролом.