Николай Максимов - Поиски счастья

• Название: Поиски счастья
• Автор: Николай Максимов
• Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1965

Роман о судьбе русских поселенцев Аляски и коренных жителей Чукотки. Действие происходит в начале XX века. Герои романа каждый по-своему понимают, что такое счастье. Для потомка русских поселенцев Андрея Устюгова, понимающего, что скоро на Аляске не станет русского уклада жизни, — это возвращение на родину своих предков, в Россию. Для молодого чукчи Тымкара — это винчестер и шкуры, другие подарки для задабривания своего будущего тестя, отца любимой девушки. Для революционера Кочнева — это всеобщее счастье. Он не может быть счастлив, если несчастны окружающие его люди.

Роман был закончен в 1952 году и выдвигался на Сталинскую премию. Но Сталин умер, и премия не состоялась.

---

— Какая же ты у меня умница! Не побоялась? — спрашивал он жену.

Дина рассказала мужу о революционных событиях в Забайкалье, Приамурье, Приморье. Выполняя решения третьего съезда РСДРП, большевистские организации настойчиво готовили вооруженное восстание. В Чите боевая дружина насчитывала две тысячи человек, она захватила поезд с оружием, разоружила полицию и жандармов, но не смогла устоять против двух карательных экспедиций. Во Владивостоке флотский экипаж сжег здания морского офицерского собрания и военно-морского суда, освободил политических заключенных; воинские части отказались стрелять по восставшим. Восстание во Владивостоке сопровождалось волнением среди солдат Хабаровского гарнизона и захватом власти революционными артиллеристами в крепости Чныррах в устье Амура.

Целую неделю Иван Лукьянович жил, как наэлектризованный, осмысливая все происходящее в стране. Теперь ему ясно, что надо делать. Он будет рассказывать чукчам и эскимосам о том, что узнал сам.

Как-то Дина сказала:

— Ваня, ты как будто и не рад, что я приехала.

— Что ты, Динушка! Извини. Я так невнимателен к тебе. Но ты сама виновата: слишком много привезла новостей. Пойдем осматривать окрестности?

Они бродили по берегу моря, потом поднялись на высокую сопку и там мечтали о будущем. Время от времени их ненадолго накрывали проплывающие облака.

— Знаешь, Ваня, я решила заниматься с чукотскими детьми.

— Очень хорошо, Динушка.

— Я и буквари привезла.

— Но тебе вначале придется самой изучить чукотский язык.

— А ведь верно. Я как-то не подумала об этом.

— Возьми в переводчики Элетегина. Он будет учить тебя чукотскому, а ты научи его читать и писать.

— Как здесь хорошо, Ваня! Смотри, какое облако наплывает на нас.

Через секунду облако начало белыми струями обтекать их и вскоре совсем окутало, скрыло друг от друга.

— Ищи меня! — игриво крикнула Дина.

Иван Лукьянович бросился на ее голос, но жены там не оказалось. Он остановился.

— Дина, ты где?

— Ку-ку…

Он снова метнулся на зов, но и там ее не нашел.

— Ван-Лукьян, — совсем в другой стороне послышался ее игриво-воркующий голос.

— Ну, разбойница, погоди! — и, выставив вперед руки, Кочнев опять побежал. Но когда облако проплыло, он увидел, что бежит вовсе не туда, куда устремилась жена.

— Догоняй! — задорно крикнула Дина и что есть мочи помчалась дальше.

Глава 23 КОНЕЦ СКИТАНИЙ

Где бродил и что делал эти годы Тымкар, неизвестно. Только в береговых поселениях его никто не встречал. Да едва ли и думал кто-нибудь о его исчезновении. Из родного селения его изгнал шаман как убийцу, родных не осталось, старик Вакатхыргин после единоборства с белым медведем занемог. Эмкуль вышла замуж. Тэнэт ждала от Ройса ребенка, Богораз был давно в Петербурге.

Нашел ли Тымкар кочевье Омрыквута, удалось ли ему увидеть свою Кайпэ, этого тоже никто не знал.

Но вот как-то в один из осенних вечеров он появился на мысе Восточном, в эскимосском селении Наукан.

В это время там гостили родственники науканцев с островов и американского побережья. Они приплывали сюда каждый год.

Среди эскимосов у Тымкар а знакомых не было. В давние времена между чукчами и эскимосами случались нелады, и с тех пор они сторонились друг друга, хотя явно и не враждовали. При нужде они оказывали друг другу услуги, но какая-то скрытая неприязнь сохранилась. Однако, как и всякого путника, Тымкара приветствовали, приглашали в жилища. Его накормили, расспросили о новостях, постлали шкуру для сна. Впрочем, кое-что из истории Тымкара было науканцам известно: ведь Уэном не так уже далек от Восточного мыса.

Рано утром Тымкар проснулся от суеты в пологе. Хозяева куда-то торопились. «Куда вы?» — спросил он их (эскимосы знают чукотский язык). Они шли провожать островных и запроливных родственников и знакомых. Погода обещала быть хорошей, а осенью с морем шутки плохи.

Тымкар тоже спустился на берег.

Более десятка больших кожаных байдар стояло в ряд на крупной гальке у воды. Шесть других загружались на плаву. Около них суетилась пестрая толпа гостей и хозяев. Подходили все новые и новые группы людей. Всюду смех, шутки, крики, возня. Гости спешили отплыть с попутным ветром. Матери вели или несли за спинами детей. Мужчины укладывали снасти, на ходу переговаривались, пинали снующих под ногами собак. Те повизгивали, но с берега не уходили.

Тымкар остановился в стороне. Он смотрел то на эту пеструю толпу, то на крутой склон, по которому бегом спускались эскимосы.

В проливе виднелся остров, за ним — слабые очертания американского побережья.

Никто не обращал на Тымкара внимания: все были заняты — одни отплывали, другие провожали. Поручения, взаимные просьбы, подарки, советы, прощания поглотили внимание этой шумной толпы. И хотя байдары еще спокойно покачивались на привязи, все спешили и нетерпеливо поглядывали вверх на крутой, почти обрывистый склон. Кого-то ждали: видно, кто-то опаздывал, задерживал остальных. Наконец двое мальчишек наперегонки побежали вверх, к землянкам.

Вскоре на кромке спуска к морю они появились вновь, за ними — женщина, ведущая за руку мальчика.

Спуск был крутой. Зигзагообразными тропинками, среди высокой полыни, все четверо медленно шли вниз.

Тымкар курил. Струйки сизого дыма тянулись к морю, к байдарам. Там уже подняли мачты, усаживались отплывающие. Шум усилился. Теперь провожающие старались перекричать друг друга.

На душе у Тымкара было тоскливо. И чем больше радости видел он на лицах этих возбужденных людей, тем угрюмее становился его взор. Куда идти ему, что делать? Он устал от скитаний. Его влечет к себе родное море, охота среди льдов; ему хочется так много, много нарисовать на моржовых клыках! Но у него нет даже яранги. Какой же он человек! Он достоин сожаления. «Только тело имеющий», — говорят о таких людях богатые оленеводы. Тымкару вспомнился Омрыквут, его слова: «Жалкий ты бедняк, «зря ходящий по земле человек»…

Затем ему видятся дни, когда в Уэноме вот так же у берега шумели чукчи, собираясь на ярмарку. И перед его взором опять и опять рождались образы матери, отца, брата Унпенера, Тауруквуны, Кайпэ… Да не был ли он тогда счастлив? О каком же еще счастье говорил ему таньг. «Желаю тебе, юноша, счастья…» И Тымкар сам придумывал себе это счастье. Яранга. Много жира и мяса. Дети и жена сыты. У него — хорошее ружье и есть патроны. Его байдары быстрее других. Он — самый лучший охотник! На клыках он рисует всю свою жизнь и жизнь чукчей, по этим рисункам его сын будет рассказывать об этом внуку. И еще к нему в гости приедет этот хороший таньг Богораз, научит своим значкам. И Тымкар станет таким, как этот таньг. Наверное его захотят сделать шаманом. Но он не согласится. Он будет охотником. Он не хочет быть шаманом. А еще он скажет чукчам, чтобы они не давали ни одной шкурки чернобородому янки. Он объяснит им, что янки — плохой человек.

«Но где же взять хорошего? — задумывается Тымкар. — А если хороший не придет? Что скажут тогда ему чукчи?»

Ведя за руку мальчика, эскимоска торопливо проходила мимо. Мальчуган не поспевал за ней, оглядывался по сторонам: ему все было любопытно.

Вдруг сердце Тымкара замерло, вздрогнули длинные ресницы, рука ощупала горло, он шагнул вперед.

— Сипкалюк! — вырвался из его груди хриплый возглас.

Женщина и мальчик оглянулись.

Пораженный Тымкар снова поднял руку к горлу. «Как? Сын!»

— Сынок! — Тымкар был уже около него, упал на колени, хватал его за руки, за плечи, терся щекой.

Мальчонка испугался, заплакал.

— Сынок! — взволнованно повторял Тымкар, заглядывая в лицо матери.

Глаза худенькой женщины были широко открыты, рука сдерживала высоко поднимавшуюся грудь; другая рука выпустила Тыкоса.

Науканцы всей массой молча обступили их.

— Тымкар? — испуганно, глухим голосом едва выговорила женщина. — Это ты, Тымкар? — повторила она, не веря глазам. Уж не злой ли это дух? Лицо ее выражало мучительное напряжение.

— Зовут, зовут как? — возбужденно спросил Тымкар мальчика по-чукотски.

— Тыкос, — ответил за него кто-то из эскимосов.

— Тыкос! Тыкос! — отец схватил его на руки.

Люди вокруг оживленно заговорили.

— Сипкалюк, ты встретила его? — молодая женщина нежно обняла ее. Она знала заветные мечты Сипкалюк.

Сипкалюк со стоном вздохнула. На лице ее по-прежнему было написано страдание, но в глазах светилась радость.

— Сипкалюк! — Тымкар шагнул к ней.

Она бросилась навстречу, спрятала в его одежде лицо, обхватила мужа руками, зарыдала.

— Тымкар… ты пришел?

Эскимосы переговаривались все громче. Байдары, стоящие на воде, опустели. Тымкар и Сипкалюк были окружены плотным кольцом.