Андрас Рона-Таш - По следам кочевников. Монголия глазами этнографа

• Название: По следам кочевников. Монголия глазами этнографа
• Автор: Андрас Рона-Таш
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1964

---

К востоку от субургана посреди двора в монастыре Эрдени-Цзу некогда красовался дворец Лабран, от которого остались только руины. Крыша высокого здания, построенного в тибетско-монгольском стиле, была, очевидно, плоской, а стены выложены цветными и белыми керамическими плитками. К северу от субургана возвышается храм, состоящий из трех строений.

Мы входим в левое строение и останавливаемся перед алтарем с тремя огромными золочеными скульптурами: налево — богдо-ламы, направо — Азалокитешвары, посередине — молодого Будды. На алтаре перед этими скульптурами стоят маленькие статуэтки, ступы, золоченые безделушки. У правой стены храма высоко, под потолок, сложены монгольские и тибетские книги.

В правом здании тоже стоят три скульптуры: слева — Хранитель Света Одсурен, Будда давнего земного воплощения; направо — Милостивый Будда — Джамба, который ждет в Тушитском раю[41], (когда настанет время снова снизойти на землю и стать искупителем; посередине сидит старый Будда.

У входа в центральное здание, подобно часовым, стоят две статуи так называемых святых хранителей буддистского учения. Одна из них изображает богиню Лхам, которая, согласно легенде, приказала содрать кожу со своего сына за то, что тот восстал против буддизма. Сыновьей кожей она покрыла лошака, на котором ездила верхом. Кровожадную богиню обычно изображают с черепом, наполненным кровью сына, в одной руке и с поводьями лошади в виде ядовитых змей — в другой. Изображения этой богини очень распространены, и их легко распознать по третьему глазу на крупе лошака. Супруг безжалостной богини счел чрезмерным ее религиозный пыл и, узнав о том, что она сделала с сыном, послал ей вслед стрелу, которая попала в лошака. Богиня превратила рану в третий глаз. Второй хранитель веры — Гомбогур, снятой покровитель юрты, один из самых популярных среди кочевников Центральной Азии. Согласно поверию, эти статуи охраняют храм от проникновения в него злых, враждебных духов.

Внутри центрального храма тоже стоят три скульптуры: слева — Оточ Манла — Будда-Исцелитель, справа — Авид — Будда Вечного Света, а посередине — молодой Будда. На втором этаже этого храма — маленькая кумирня. На алтаре — панорама гористой, изрезанной долинами местности, заполненной бесчисленными крошечными позолоченными изображениями Будды. Кумирню называют храмом Тысячи Будд. Верхнюю часть храма окружает галерея, на которую выходят узкие окна. В военное время эти окна служили бойницами. Центральный храм и оборонительных сооружениях монастыря играл роль внутренней крепости.

Стены монастырских зданий сложены из кирпича. Снизу они белые, выше — красные. Самое красивое в этом архитектурном ансамбле — паперть перед входом во внутренний храм. Стены кверху чуть-чуть сужаются, что создаст приятный оптический эффект гармоничного и прочного сооружения. Нижний навес круглый, зеленый, украшенный обожженной черепицей с изображениями человеческих лиц, как на старинных балочных концах. Навес над двустворчатой входной дверью опирается на розные деревянные столбы, соединенные балкой одного о ними цвета. На створках двери — нацагдоржи, символические изображения четырех молний. Притолока двери широкая, золоченая. Над навесом крыши и под ним — ряды зеленых кирпичей с белым орнаментом. На зеленом фоне алеют полукружия выложенных черепицей отдушин. Выше — еще один навес, и на нем над входом — золоченое колесо с восемью золотыми спицами, символизирующими восемь сторон света. Колесо олицетворяет буддийское учение. Будда своими проповедями привел это колесо во вращение. Вместо того чтобы сказать «Будда начал проповедовать», буддисты говорят «Будда начал вращать колесо учения». По обеим сторонам колеса изображены две газели в память о том, что первую сбою проповедь Будда произнес в Парке Газелей. Над вторым навесом возвышается крыша в китайском стиле, вероятно, позднейшей надстройки. Крыша опирается на вертикальные столбы, отступающие от ее краев и ярко раскрашенные. Столбы поддерживают дугообразные потолочные балки, на которые и опирается черепичная крыша. Черепицы, полукруглые, блестящие и разноцветные — чаще всего повторяется зеленый цвет — уложены так, что напоминают связки бамбука. Концы черепичных «трубок» украшены круглыми, замыкающими отверстия черепицами, которым придана форма человеческого лица. Передний карниз изогнутой седлообразной крыши местами прерывается выточенными изображениями животных. Головы драконов с широко раскрытыми пастями на концах выдающегося навеса крыши служат водосточными отверстиями. Многокрасочное сооружение заканчивается водруженным на коньке крыши золоченым субурганом.

Остальные здания в общем построены в том же стиле. Разноцветная черепица крыш, сверкающая в ослепительных лучах солнца, и пестрые стены на фоне синего неба представляют чудесное, незабываемое зрелище.

Первые строения монастыря Эрдени-Цзу возведены по приказу Абатай-хана в 1586 году. В 1760 и 1796 годах они перестраивались; деревянные части сооружений были тогда заменены камнем и черепицей. Последние строительные работы производились уже в XIX веке. Вполне очевидно, что в строительстве монастыря, продолжавшемся столь длительное время, участвовало много разных зодчих. Монгольские источники упоминают зодчего Мандзушири-хана, жившего в конце XVI века, и скульптора Очир Дара-бурхана XVII века, статуи которого частично сохранились. Теперь в архитектурном ансамбле преобладает китайский стиль, но некоторые фрагменты стен и развалины дворца Лабран, получившего свое название по знаменитому монастырю Блабран в Амдо, носят отпечатки своеобразного стиля, созданного монгола ми под влиянием тибетской архитектуры. В настоящее время Эрдени-Цзу, храмы которого были реставрированы в 1948–1949 годах, единственный памятник этого стиля.

Помимо своего художественного значения, этот монастырь интересовал нас еще с двух точек зрения. Во-первых, он построен в долине Орхона, неподалеку от древней монгольской столицы Каракорум, и был как бы продолжателем ее духовных традиций; во-вторых, в богатейшей монастырской библиотеке мы надеялись найти много интересных, еще не известных нам источников.

Кара дрожит от холода даже в дохе

Верблюжья упряжка

Гостиница

Одно из зданий Худжиртского санатория

Резная головка музыкального инструмента — морин хур

Золотой Субурган




Три храма монастыря Эрдени-Цзу

Вход в монастырь Эрдени-Цзу

Монгольские и тибетские книги и деревянные гранки из подаренных Академии наук Венгрии

5. По следам «Красной летописи»

В библиотеке кумирни. — Белое пятно в истории Азии. — Первый тибетский царь. — Сокровища замурованных пещер. — Кёрёши Чома и уйгуры. — Заживо погребенный министр. — Тайна «Красной летописи». — Открытие. — «Золотые четки». — Электричество в Каракоруме.

Полтора дня мы проводим в библиотеке монастыря и пересматриваем все книги в одной из кумирен. Кара роется в старинных монгольских ксилографах, я же просматриваю тибетские книги. Выясняется, что большая часть хранящихся здесь трудов относится к позднему, буддийскому периоду, но мы надеемся найти интересные и более древние исторические или лингвистические памятники. Монгольские и тибетские источники, хранящиеся в Эрдени-Цзу, — это лишь незначительная часть огромного литературного наследства, оставленного на этих двух важных языках Центральной Азии участниками исторических событий прошлого и летописцами. Самые ранние монгольские источники относятся к XIII веку, а тибетские — к VIII веку.

Европейские исследователи черпают сведения по истории Центральной Азии из двух сокровищниц: они изучают древних авторов — греков, византийцев, римлян — и западноевропейских средневековых писателей, дополняя их сведениями, сообщенными арабскими, персидскими, сирийскими и армянскими путешественниками и историками, описывавшими народы Центральной Азии. Данные всех этих источников относятся к истории центральноазиатских народов, которые попадали в поле зрения соответствующих авторов и летописцев, освещавших по преимуществу события, разыгрывавшиеся на западе Центральной Азии или за ее западными рубежами. Далее исследователи сравнивают богатый материал, полученный из указанных западных источников, с китайскими хрониками, в которых, естественно, могли найти отражение события, происходившие на востоке Центральной Азии или за ее восточными границами. Что касается глубинных областей, где как раз и находился центр больших кочевых империй, то они оставались вне поля зрения как западных, так и восточных исследователей.