Игорь Николаев - 1919

• Название: 1919
• Автор: Игорь Николаев
• Издательство: Издательский дом "Ленинград"
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-906017-11-6

---

Последние полмили до передовой Дрегер и сопровождавший его скаут прошли пешком, уже в полной темноте. Светомаскировка и так соблюдалась весьма строго, в эту же ночь – особенно. Лейтенант вспомнил драконовские меры последних дней, даже офицерам за болтовню в публичном месте относительно самого факта будущего наступления – трибунал и усечение звания, это как минимум. Оставалось надеяться, что все усилия не пропали даром и завтра их не встретит шквальный огонь. Точнее, огонь то их встретит в любом случае, вопрос в том, насколько массированным и убийственным он будет. Чтобы это выяснить, лейтенант решил встретить очередную группу разведчиков и послушать последние новости напрямую, без посредников. Он слишком хорошо знал, как много может дать даже случайное слово, мимолетное наблюдение, которое самому разведчику неинтересно и забудется через час-другой. «Мы идем в наступление», - подумал Уильям. – Завтра, ранним утром, мы идем в атаку, и дай бог, чтобы это оказалось последнее наступление войны…» Ему очень хотелось домой, к родным. Они миновали группу мрачных людей в прорезиненных плащах без знаков различия, столпившихся у чего-то наподобие игрушечной железной дороги, увенчанной вместо паровоза небольшой моделью аэроплана с вздернутыми крыльями. «Плащи» безуспешно делали вид, что ничего необычного не происходит, и вообще, глядеть тут не на что. Обострившийся слух лейтенанта выхватил сказанное с четким американским акцентом «Чертов «жук»… и еще двенадцать тысяч долларов на ветер…». Когда лейтенант еще не был ни лейтенантом, ни даже Уильямом, он однажды спросил отца, бывшего боксера-тяжеловеса - что чувствует человек, готовый выйти на ринг? Пожилой боец с расплющенными в блин ушами и перебитым носом долго думал и наконец ответил, но совершенно не то, что ожидал услышать семилетний Уилли. «Сынок, когда боксер идет на ринг, ему очень-очень страшно. Страшно, что его, большого и взрослого человека, сейчас будут очень больно бить». В полной мере Уильям познал смысл этих слов только попав на войну. Он был храбр, уважаем начальством и солдатами. Сказать «Я из «тоннельных крыс» Дрегера» было даже своего рода шиком, понятным с полуслова. Но все равно перед каждым боем Дрегер чувствовал всепоглощающий страх, каким-то чудом удерживавшийся на границе с паническим ужасом. Этот страх и отчаянную душевную борьбу с ним обычно принимали за сдержанную решительность и Дрегер счел разумным никого в этом не разубеждать. Так и сейчас, он шагал по извилистым, глубоким траншеям и переходам, высоко поднимая ноги чтобы не споткнуться, а желудок завязывался узлом в ожидании скорого и неминуемого момента. Момента, когда «десантный танк» тронется с места, увозя его туда, где смерть косит людей без разбора, кровь льется как вода, а дивизии сгорают, как солома в огне. Обычно передовая была почти безлюдна, лишь цепь наблюдателей и передовое охранение – так уменьшались потери от артналетов и внезапных атак. Основная масса солдат отдыхала поодаль, во второй линии, укрывшись под землей, готовая в любой момент подняться по тревоге и с оружием в руках занять позиции. Но сегодня густая сеть траншей кипела скрытой жизнью. - Здесь направо, - сказал скаут, пропуская вперед Дрегера. – Прямо и до конца, никуда не сворачивайте. Обратно вернетесь так же, я буду ждать здесь, на перекрестке, примерно через час или чуть больше. - За час не успеют, - отозвался лейтенант. Скаут сделал непонятное движение, скрытое темнотой и шинелью, не то показывая, дескать времени хватит, не то соглашаясь и молча зашагал налево. Уильям переступил с ноги на ногу, запоминая окружение, чтобы не сбиться на обратном пути. - Осторожнее, - недовольно сказал сиплый голос откуда-то из-под земли. – Руки отдавишь. - Извини, - коротко ответил Дрегер солдату, пытавшемуся прикорнуть в тесной узкой нише, отрытой у самой подошвы траншеи, для защиты от осколков. - Шагай, давай, не мешай спать, - напутствовал другой голос, еще более недовольный. Коммуникационная траншея была длинной и извилистой, почти без боковых ответвлений, солдатские тени то и дело шныряли в обоих направлениях, тихо бряцая оружием. При вспышках света было видно, что у большинства бойцов затворы винтовок были замотаны чистыми белыми тряпицами. Пропуская очередного прохожего, лейтенант неожиданно усмехнулся, он помнил, как этот полезный обычай «бинтовать ружье» только-только появился в войсках. Причем, по слухам, ввели его как раз саперы, для которых защита затвора от грязи и песка была вопросом жизни и смерти. В последние полгода традиция эволюционировала, теперь настоящий, уважающий себя солдат заматывал винтовку непременно белой и обязательно чистой тряпицей. Чем ближе человек к смерти, тем более причудливые и сложные ритуалы он придумывает, подумалось Дрегеру. Своего рода колдовство, потаенное желание придумать оберег от смерти. - Сюда, лейтенант, - донеслось спереди. – Ступайте осторожнее, здесь патроны рассыпали. Траншея закончилась переходом в цепь окопов, соединенных узкими переходами – только-только разойтись двум людям, и то плотно вжавшись в стену и втянув живот. В ближайшем окопе три скаута в маскировочных халатах всматривались в даль, стараясь разглядеть хоть что-то на нейтральной полосе и далее, на вражеской территории. Стены окопа были добротные, обшитые деревом, доски во многих местах топорщились щепками и пробоинами от осколков, на дне лежали деревянные же решетки, поскрипывавшие под стопами. В углу расположились стойка для винтовок и большой перископ. - Давно ушли? – негромко спросил Дрегер. - Недавно, - ответил кто-то, лейтенант не понял, кто именно. – Как раз должны доползать до бошей… Троица угрюмо возилась с тремя странными предметами. Два приспособления, больше всего похожих на увесистые чемоданы с веревочными петлями вместо ручек, соединялись друг с другом черными проводами. Еще один толстый ребристый кабель отходил от ящика размером чуть меньше обувной коробки, с рукоятками по бокам. Всю эту комбинацию из трех ящиков и проводов старались собрать, но, судя по сдавленным проклятиям, получалось у них не очень. - Что это? – рискнул спросить Дрегер. Он прекрасно знал, как раздражает солдата не вовремя сказанное под руку слово, но было очень уж интересно – что это такое. - Ночное око, - коротко и непонятно ответил один из троицы. - Все, теперь вроде должно заработать, - радостным шепотом сообщил второй. - Аккуратнее, не разбей стекло, - предостерег третий. Теперь Уильям заметил, что помимо рукоятей на малой коробке еще и поблескивали небольшие линзы, одна едва заметно светилась мутно-серым светом. - Новая научная придумка, - соизволил более внятно пояснить первый. – Специальное приспособление, чтобы видеть ночью. Вот этой… - он с видимым усилием водрузил на плечо нечто похожее на большой прожектор. - … Как бы светим. А в окошке все видно. - Можно взглянуть? – спросил Дрегер с большим любопытством, но без особой надежды. - Нет, - ожидаемо ответил скаут. – Чертова штука снова не работает. Проклятый прогресс… - Проверь аккумулятор, - потребовал кто-то из троицы. Лейтенант промолчал. Скауты ругались и тихо гремели своим чудесным, но неработающим прибором. А славно было бы, подумал Уильям, если бы и в самом деле получилось приспособление, позволяющее видеть ночью как днем. Сейчас, с наступлением ночи, нейтральная полоса казалась материализованным воплощением кошмаров Босха. По обе стороны, влево и вправо тянулась череда изломанных, уродливых линий, спаянных в безумной композиции. Часто вспыхивающие осветительные ракеты освещали вкривь и вкось поставленные жерди, смертоносную паутину колючей проволоки, вздыбленные доски на месте бывших инженерных сооружений – память о перемещении линии фронта. Подобно древним капищам высились терриконы вздыбленной разрывами земли, чередуясь с угольно-черными провалами, ведущими, казалось, в самую преисподнюю. И трупы… Когда-то, на первом году войны, в порядке вещей были перемирия, заключаемые противниками с целью погребения покойных. Эти времена давно прошли и теперь тысячи, если не миллионы брошенных неизвестно где мертвецов словно посылали молчаливые проклятия небесам и бывшим собратьям. Дрегер вспомнил, как впервые вдохнул ядовитый воздух передовой, насыщенный сладковато-терпким, тяжелым запахом разложения. В первые недели Уильяму казалось, что этот смрад вездесущ, он пропитал все, даже одежду и волосы. Но со временем запах смерти стал привычным, он никуда не исчез, но стал привычной частью быта, такой же как артиллерийские налеты, вши и неосторожные подрывы. Сейчас где-то на мертвой пустоши, среди рядов колючей проволоки позли несколько человек, отчаянных сорви-голов. Конечно, каждый такой поход тщательно готовился, наблюдатели вычисляли точное расположение пулеметов и вражеских дозоров, расписание патрулей и офицерских проверок. Но все же, в любой момент, каждый из разведчиков мог зацепиться за «колючку», задеть спуск сигнальной ракеты, звякнуть консервной банкой с камнями. Насторожить врага и умереть, так и не поделившись ценным знанием. А это значит, что ранним утром, когда артиллерия проведет короткую, без пристрелки, но бешеную по интенсивности артподготовку, и вперед пойдет первая волна пехоты, они могут наткнуться на построенный дот, попасть под огонь незамеченного пулемета или передислоцированной батареи… А то и еще хуже –противник догадается о готовящемся наступлении. Но уберечься от немцев – это еще не все, это лишь три четверти дела, необходимо еще вернуться к своим, не попав под их огонь. Ведь английские часовые своих разведчиков не окликают и не отзываются. Порыв свежего ночного ветерка овеял лица прохладой, донес с немецкой стороны звуки губной гармоники – кто-то играл печальную протяжную мелодию. - Добрый день, - произнес за спиной смутно знакомый голос. Уильям обернулся. Ну конечно, давешний француз-танкист, тот, что неостроумно и оскорбительно пошутил относительно «обители Марса». Что здесь делает французишка? - Вечер, - неприветливо ответил лейтенант вместо ответного приветствия. - Что? – не понял танкист. - «Добрый вечер». Вечер, а не день, - поправил Дрегер, вернувшись к созерцанию нейтралки. Француз промолчал. Минуты сменяли одна другую. Скаут щелкнул часами - дорогим швейцарским хронометром с фосфоресцирующими стрелками, не иначе – дар самого Ловата, тот зачастую покупал снаряжение для скаутов за собственный счет. Он ничего не сказал, но молчание разведчика было красноречивее любых слов. - Слишком рано, - заметил француз, мягкий галльский акцент придавал его словам какую-то особенную проникновенность. - Сегодня за пленными не ходили, - пояснил скаут. – Слишком опасно. Только посмотреть, не построили ли «колбасники» что-нибудь новое. И проверить проходы. Сразу несколько «светильников» вспыхнули прямо над окопами, залив окрестности ослепительно-белым светом. Осветительные снаряды медленно опускались на небольших парашютиках, роняя снопы искр как рождественские шутихи. Скауты рефлекторно пригнулись, хотя окоп был и так вполне глубок – верхний край проходил на уровне глаз мужчины среднего роста. Танкист остался прямым как доска, выдавая себя как человека, которому не приходилось кланяться пулям. А может быть ему было просто больно или неудобно наклоняться из-за корсета. Из-за спины раздалось прерывистое гудение. Что-то небольшое и крылатое, похожее на аэроплан, пронеслось на небольшой высоте поодаль, удаляясь вглубь немецких позиций. «Жук», вспомнилось Дрегеру. Двенадцать тысяч по ветру?.. Минуло еще с четверть часа или чуть больше. Внутренне он был готов к чему-то подобному, но когда впереди, где-то на условной границе нейтральной полосы и немецкой передовой взметнулся яркий всполох, Дрегер содрогнулся. На черном фоне оранжевый, химически чистый свет казался особенно ярким и противоестественным. - Идиоты, - севшим голосом произнес скаут. – Все-таки полезли вглубь… «Светляки». Что такое «светляк» Уильям знал, хотя доселе не видел – саперам приходилось преодолевать ничейную землю. Так назывались световые сигнальные мины – запаянные стеклянные трубки со специальными порошками. Их закапывали или просто засыпали мусором, клали в грязь. Стоило неосторожному раздавить хрупкую трубку, как порошок вступал в реакцию с воздухом, давая безвредную, но яркую вспышку. Обычно «светляков» высеивали полосами, в зависимости от состава порошка, чтобы дежурные пулеметчики могли сразу открыть огонь на соответствующую цвету дистанцию. На немецкой стороне вспыхнули сразу три прожектора, их жадные лучи шарили по нейтральной пустоши. Залаяли пулеметы, расчетливо, длинными очередями. Заухали бомбометы. Германцы методично обрабатывали весь прилегающий участок, не жалея патронов и мин. Англичане не остались в долгу – ударили в ответ. Дрегер пригнул голову, несколько близких разрывов осыпали окоп земляной крошкой. Взаимный обстрел длился почти десять минут, затем постепенно сошла на нет. Неожиданно у немцев снова заиграла гармоника. - Все, - сказал старший скаут, и это короткое слово было произнесено так, что стоило целой эпитафии.