Игорь Николаев - 1919

• Название: 1919
• Автор: Игорь Николаев
• Издательство: Издательский дом "Ленинград"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-906017-11-6

Великая Война навсегда изменила историю. Она породила XX век — эпоху невиданного взлета и сокрушительных падений, время грандиозных открытий и не менее грандиозных катастроф. В крови и смерти, в крушении миллионов судеб создавался новый мир.

Идет 1919 год, последний год Мировой Войны. Антанта собирается с силами, чтобы после четырех лет тяжелейших боев, в последнем и решающем наступлении повергнуть Германию. Грядет Битва Четырех, и никому не дано предсказать ее исход...

Приквел к циклу «Новый мир».

---

— Мне кажется, этот вопрос уже исчерпывающе изложен, — чуть поморщился премьер.

— Хорошо, я согласен, — вздохнул Черчилль.

Премьер молчал, благостно взирая на собеседника. Толстяк в кресле напротив заерзал, снова вздохнул. Премьер продолжал молча и терпеливо ждать. Наконец, «бульдог» не выдержал.

— Я принимаю ваше щедрое предложение и постараюсь всемерно оправдать оказанное доверие, — сказал он на одном выдохе, едва ли не скороговоркой.

— Великолепно, я очень рад, что мы наконец то пробрались через преграду непонимания и пришли к взвешенному соглашению, — на этот раз совершенно искренне ответил Дэвид Ллойд Джордж. — Per aspera ad Astra.

Неожиданно в его лице что-то неуловимо изменилось. Благообразный пожилой мужчина с благородной сединой и пышными усами на мгновение спрятался, вместо него показал истинное обличье волк, буквально прогрызший дорогу от рабочего городка под Манчестером до кресла премьера.

— Не дай вам господь обмануть мое доверие, Уинстон, не дай господь.

Чем ближе становился вечер, тем более тягостной и мрачной устанавливалась атмосфера во взводе, словно вместе с угасанием дневных красок блекли и люди. Серая печать мрачной безнадежности легла на их лица. Изредка на пустом месте вспыхивали яростные перепалки и ссоры, которые, впрочем, гасли так же быстро как и рождались. Люди, будто очнувшись от морока, недоуменно смотрели друг на друга как бы вопрошая «что это с нами случилось?» и расходились с потерянным и отрешенным видом.

За ужином, в столовой близ полигона, никто не ел. Обычные ветчина, белый хлеб и бисквиты остались нетронутыми, Даже к глиняным бутылям с имбирным ликером никто не притронулся, зато все пили очень много чистой воды, насыщая организм влагой, ведь вода — крайний дефицит на поле боя, второй после боеприпасов. Конечно, оставалась надежда на снабженцев с их новыми тракторами, но кто всегда надеется на тыловиков — ходит голодным.

Лишь Шейн, как обычно, сохранил прекрасный аппетит, свой любимый ликер он не пил, но щедро воздал должное мясным консервам, превосходному концентрированному повидлу и кофейному экстракту. Неведомыми путями он добыл даже помидоры и лук, и теперь аппетитно хрустел длинными сочными побегами.

— Получишь пулю в живот — пожалеешь, — укоризненно заметил Мартин.

— Я этот… как его… фаталист, вот, — ответил янки, отправляя в рот широченный ломоть хлеба щедро намазанный повидлом. — А добрый кусок еще никому не помешал, кроме таких вот тощих завистливых доходяг как ты.

— Ты не фаталист, ты дурак, — искренне высказался австралиец. — Жрать перед боем…

— Вот и не ешь, — посоветовал Шейн, сыто отдуваясь. — А я порадую желудок. Черт возьми, я так и дома не каждый день ел. Одно хорошо на этой войне — тут кормят. Хотя и не всегда… А чем тащить еду на себе, уж лучше нести ее в брюхе.

Солнце последний раз подмигнуло и скрылось за горизонтом, еще несколько минут светилась багряная полоска на границе неба и земли, затем исчезла и она.

— Всем собираться, — приказал Дрегер. — Понемногу, без лишней спешки, но чтобы все были на легкой ноге и готовы в любой момент. Галлоуэй за старшего, я скоро буду.

Он вскочил на мотоциклет скаутов, поджидавший у палатки, служившей столовой, и умчался в сторону линии фронта.

— Что, все оглохли?! — заорал во всю глотку рыжий боцман. — Все «домой», давайте, пошевеливайтесь!

— Как же он громко орет, — негромко, так, чтобы не услышал яростный капрал удивился Шейн. — Ну, собираться так собираться, — сказал он, любовно поглаживая наполненный живот.

— Да не боись за меня, — обратился «Бриллиант» к товарищу. — Раньше полуночи нас не поднимут, а к тому времени я буду снова прыгать как кузнечик. Только, в отличие от тебя, завтра не буду подбирать каждую крошку.

Мартин пожал плечами. Прежде чем отправиться к саперам, он две недели оттрубил санитаром в полевом госпитале, после этого инженер с большим пиететом относился к ранениям брюшины и предпочитал голод риску перитонита. Шейн же набил полные карманы галетами и безостановочно хрустел ими как амбарная мышь.

— С детства привык что-то жевать когда боязно, — неожиданно вполголоса сообщил американец. — Сточил пару кусков и вроде как полегче на душе.

— Бывает и так… — отозвался Мартин, искоса взглянув на товарища — неужели янки открыто признался, что боится? Но Бриллиант с жизнерадостной ухмылкой жевал галету.

Взвод более-менее организованно топал к своему блиндажу. Сумерки не просто сгущались, они стремительно набросились на окружающий мир. С наступлением темноты прифронтовая полоса словно обрела вторую жизнь. Теперь даже человек, впервые попавший на войну мог бы точно сказать, что готовится нечто масштабнейшее, захватывающее. Ну, а опытные солдаты, которыми несомненно являлись «крысы», читали окружающее их движение как открытую книгу.

Внешне все происходящее напоминало полную и всепоглощающую суматоху, замешанную на тотальной неразберихе. Люди, машины, лошади — все пришло в хаотическое движение, происходящее при свете электрических фонарей, карбидных ламп а то и просто факелов. Но хаотическим и бессистемным это движение было только на первый и несведущий взгляд. Искушенный и зоркий взгляд безошибочно вычислял порядок и организованность, достигнутые четким планом, долгими тренировками и тяжелым опытом. Фронт требовал десятки тысяч тонн припасов каждые сутки, и ни один ящик не должен был попасться на глаза возможному шпиону. Отвага солдата, бегущего навстречу ливню пулеметного огня — это хорошо, но исход современной операции куда больше зависел от того, удастся ли быстро и незаметно сосредоточить в нужном месте все потребное, от двухсоттонной гаубицы до последнего бинта.

Многочисленные дорожные команды в бешеном темпе подсыпали щебень, буквально на глазах превращая тропки и узкие дороги в полноценные транспортные магистрали. Длинными вереницами тянулись полноприводные американские грузовики, подобные огромным деловитым жукам. «Крысам» то и дело приходилось сходить на обочину, пропуская машины. Легкие «Рено» и приплюснутые фордовские танкетки путешествовали в кузовах семитонных грузовиков, более тяжелые и современные механизмы войны шли своим ходом. Было много, необычно много специальных танков — саперные, транспортные, связные машины с длиннющими радиоантеннами. То и дело навстречу попадались хорошо (даже слишком хорошо) знакомые «десантные танки», неизменно вызывающие едкие комментарии и злобные шутки пехотинцев, искренне ненавидевших своих «железных коней». Ползли почти квадратные гусеничные самоходки, ощетинившиеся разнокалиберными стволами, от длинных тонких зениток до десяти и более дюймовых гаубиц весом в десятки тонн. Всевозможные трактора, с прицепами и без, шустро крутили ребристыми колесами или гусеницами, разбрасывая комья подсохшей земли.

Мартину на ум пришло сравнение с огромным милитаризованным муравейником. Словно вся убийственная техника, вереницы солдат и машин — все это скрывалось в глубинах земли, чтобы в нужный час по мановению чьей-то воли разом извергнуться на поверхность…

— Джинны, — пробормотал солдат из отделения ружейных гранатометов. Мимо как раз громыхало очередное железное чудовище и всем пришлось расступиться, пропуская его.

— Кто? — переспросил кто-то из «баррикадиров».

— Джинны, — сумрачно повторил первый. — Тем тоже за ночь наказывали построить дворец и разрушить город.

— А… — не слишком уверенно отозвался второй, по-видимому, он не читал этой сказки.

«Крысы» вновь сошли с дороги, чтобы дать дорогу кавалькаде разобранных на части тяжелых гаубиц. Трактора тянули за собой вереницы «тележек», сцепленных подобно карликовым поездам. Замыкали колонну гидравлические домкраты. Скоро тяжелые орудия, собранные домкратами, встанут на заранее подготовленные позиции и тогда…

— Бог войны, — пробормотал себе под нос Мартин.

— Чего? — не понял Шейн.

— Бог войны, повторил Мартин громче. — Так называл артиллерию Наполеон. Кажется…

— Знавал я одного Наполеона в Нью-Арке, то был здоровенный негр почти что семи футов росту, боксер и вышибала в ресторане. Уж какой у него был «крюк» с левой — просто шик и блеск!

— Это другой Наполеон, — сдержанно ответил австралиец.

— А, вот и я думаю… — согласился Шейн.

До сего момента Мартину было относительно спокойно, но сейчас, видя неумолимо тронувшийся каток вполне однозначных приготовлений, он ощутил холодок в районе солнечного сплетения. Весь фронт пришел в движение, тайное, скрытое. Это движение, неумолимое и размеренное, управляемое сонмом регулировщиков, зарождалось где-то глубоко в тылу, сливаясь из множества ручейков и направлений. Ручейки объединялись, уплотнялись, превращаясь в единый сплошной поток. Поток, набирающий силу по ходу движения, останавливающийся у самой линии фронта, подобной тонкой неустойчивой плотине.