Альберт Пайк - Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2

• Название: Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2
• Автор: Альберт Пайк
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98882-054-3

Книга «Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава» – основополагающий труд по истории и философии масонства как посвятительного Ордена, носителя мировой эзотерической традиции. Альберт Пайк – один из наиболее авторитетных масонских ученых всех времен, и его труд стал итогом многолетней работы по преобразованию и совершенствованию системы Шотландского Устава в США, а также лег в основу всех последующих масонских исследований в рамках данного Устава. Структурно книга «Мораль и Догма» воспроизводит систему масонского посвящения, поскольку изначально представляла собой цикл лекций, с которыми более опытные вольные каменщики обращались к посвященным в очередную степень. «Мораль и Догма» представляет собой путеводитель по практически всем основным мировым эзотерическим учениям и обществам от Мистерий Осириса и Исиды до современных Пайку неотамплиеров. Книга «Мораль и Догма» впервые переведена на русский язык.

---

При посвящении в Мистерии Митры посвященному всегда преподавали урок того, что есть справедливость. Все нравственные уроки Мистерий, наставлению в которых были посвящены практически все их величественные церемонии, теоретически можно свести к одной-единственной строке Вергилия: «Быть справедливым и чтить Бога», – поскольку так посвященному внушалась мысль о родстве человеческой справедливости и справедливости Божественной и о том, что боги ждут ее от людей и строго карают за преступления против нее. Человек мог ожидать милости богов, только если и пока он был справедлив и уважал права человека и общества. «Солнце, – поет хор посвященных у Аристофана, – лишь для нас горит своим чистым огнем, мы допущены к Мистериям, мы блюдем закон чистоты и страх божий, и с согражданами, и с чужеземцами». Вознаграждение мистериальным посвящением следовало только за добродетельную жизнь в обществе. Одного посвящения было недостаточно. Необходимо было еще и жить по законам, которые посвящение налагало на человека по отношению ко всему человеческому роду. Вакх, например, не позволял участвовать в своих Мистериях никому из тех, кто не был верен законам религиозной веры и справедливости. Важными добродетелями, которые Мистерии стремились воспитать в своих посвященных, были чувствительность к заботам ближнего и сострадание. «Природа, – пишет Ювенал, – создала нас способными к состраданию, ибо наделила нас способностью плакать. Чувствительность к заботам ближнегоудивительнейшее из наших чувств. Разве истинно достоин человек держать в руке факел Мистерий, разве может жрец Цереры быть им доволен, если он считает страдания своего ближнего чужими?»

Те, кто ничего не предпринял, зная о готовящемся заговоре, кто напротив – участвовал в таковом, кто предал свою страну, кто отдал право занять высокий общественный пост врагу и передал в его руки бразды правления страной, кто снабжал врага своей страны деньгами, – вообще всякий пренебрегший своим долгом гражданина и просто честного человека мог навсегда забыть о посвящении в Элевсинские Мистерии. Чтобы обрести посвящение, человек должен был жить честно и достаточно счастливо, чтобы окружающие не считали его впавшим в немилость у богов.

Таким образом, сообщество посвященных было, в соответствии со своими принципами и целями учреждения, обществом добродетельных людей, трудившихся ради освобождения своих душ от деспотической власти страстей и выращивания и укрепления в душе зародившихся там добродетелей. И в этом был основной смысл той идеи, впоследствии значительно искаженной, что только посвященные достойны войти в вечно цветущий Элизий: ведь в святилище допускались только добродетельные люди, и только для добродетельных людей и был сотворен Элизий.

Природа и некоторые особенности учения Мистерий о Грядущей Жизни и посмертных карах или вознаграждении по сей день остаются малоизученными. До нас дошло очень мало исторических данных о них. Без сомнения, во время церемоний кандидат наблюдал представленные в лицах муки грешников в Тартаре, как это описано у Вергилия, однако у нас остаются определенные сомнения относительно того, что аллегорическая природа этих представлений всегда подробно разъяснялась посвящаемому. Наверное, нам не следует здесь повторно приводить жреческие толкования Тартара и Элизия. Это выходит за рамки нашего исследования. Нас в данный момент интересует только тот простой и великий факт, что Мистерии наставляли в бессмертии души и вечном горе, муках и угрызениях совести как неизбежной каре за порочно прожитую жизнь.

Церемонии, устраиваемые людьми, – это достаточно несовершенные символы; и даже второе крещение человека огнем и водой, предназначенное для того, чтобы очистить его душу и принести бессмертие, обычно прерывается в тот самый миг, когда уже кажется, что цель достигнута. Жизнь человеческая – это зеркало, отражающее что-либо для того лишь, чтобы вводить смотрящего в него в заблуждение, тканая нить, вьющаяся для того лишь, чтобы обрываться и запутываться в узлы, кувшин, вечно наполняемый и никогда не становящийся полным.

Любое посвящение является всего лишь предварительной подготовкой к великой перемене бытийного состояния – смерти. Крещение, миропомазание, огненное крещение в некоторых погребальных обрядах (кремация), – все это приуготовительные символы, подобные мистериальному посвящению Геркулеса перед его нисхождением в мир теней, символизирующие изменения в разуме и чувствах человека, которые должны произойти прежде, нежели он возродится к новой жизни. Смерть – это великое посвящение, подготовка к которому осуществляется во время сна – малого посвящения. Это последний, заключительный обряд посвящения, который, как полагали древние египтяне, воссоединяет человека с богами и дарует одинаковые надежды всем тем, кто должным образом приуготовился к Великому переходу.

Тело считалось в древности застенком души; но заключение ее в этом плену не считалось вечным и неискупимым. Отец Миров мог разорвать эти цепи и приказать Природе избавить душу человека от тяжкого плена. Мысль о том, что смерть лучше жизни, пришла к нам из незапамятных времен; ее разделяли и египтяне, и пифагорейцы, и орфики, и самый знаменитый мудрец-вакханец Силен – «тюремщик Души»; все они полагали, что настоящая смерть суждена только тем, кто уже во время земной жизни погружается в Лету низменных страстей и искушений, а истинная Жизнь начинается, только когда душа очищается от всего низменного и полностью перерождается.

И в этом смысле управляющий жизнью и смертью Дионис является Избавителем в высшем смысле этого слова, поскольку, подобно Осирису, он освобождает душу и указывает ей путь перерождения после физической смерти тела, помогая снова не угодить в тягостный плен материи или какой-либо низменной животной формы (то есть путем метемпсихоза возвратиться в земную форму для последующего очищения); он возвышает и совершенствует человеческую природу путем посвящения в очистительные таинства своих Мистерий. Сократ пишет, определенно цитируя гораздо более древние мистериальные источники: «Смерть – это вершина и заключение всей и всяческой философии. Всякий усердно изучающий философию в действительности учится умирать».

Любая душа есть частица великой Вселенской Души, которая, в свою очередь, есть Дионис; и именно поэтому он – Дух Духовпомогает блуждающему в потемках духу возвратиться домой, ведя его путем постепенного очищения – материального и символического – от всех земных наслоений. Поэтому он также является верховным мистом, или иерофантом, великим духовным вождем древней греческой религии.

Душа человеческая – это δαιμόνιος, то есть Бог внутри сознания, своей собственной силой способный оспорить канонизацию мифологического героя или сделать себя самого бессмертным посредством добродетельной жизни и размышлений об Истине и красоте. Восхождение на Острова Счастливых следует толковать исключительно символически; все земное в человеке должно отмереть; человек, подобно Эдипу, с самого рождения несет невосполнимый ущерб и может восполнить его и достигнуть Элизия только после смерти тела. Дионис умер и снизошел в мир теней. Его страсть была великой тайной Мистерий, подобно тому, как смерть является Великими Мистериями жизни. Его смерть, в высшей степени подобная ежегодной смерти всей зримой Природы, за которой неизменно следует ежегодное возрождение, была одним из многочисленных символов палингенеза, то есть второго, мистического рождения человека.

Человек произошел от стихийных Сил, или гигантов (титанов, Элохим), питавшихся телом пантеистического Божества, творя Вселенную самопожертвованием, а потому он своими сакральными церемониями старается воспроизвести страсти этих мистериальных таинств глубокой древности; поэтому, питаясь сырым мясом жертвы, он впитывает в себя живительные токи Источника вселенской жизни, дабы обрести новый импульс возрождения на новом уровне бытия. Смерть неизменно предшествует жизни; семя умирает для того, чтобы зародилась новая растительная жизнь, а Земля разрывается на части, чтобы из нее родился Дионис. Отсюда происходит и символика фаллоса в несколько менее шокирующей общественную нравственность форме обелиска в Лерне или Саисе, устремленного ввысь как символ воскресения Божества из Его могилы.

Дионис-Орфей снизошел в мир теней, чтобы возвратить оттуда на небеса умершую Деву Зодиака – свою мать, Фиону, или же – что то же самое, – заключить мистический брачный союз с Персефоной, тем самым обеспечив – подобно тому, как его отец женился на Симиле (Данае), – вечное и непрерывное существование Природы. Его подземное путешествие символизирует зиму, исход года, зимнее чередование Тельца и Змея, вечное противоборство которых обеспечивает непрерывность Времени и которые – олицетворяя грубость и тьму, – выступают, тем не менее, в роли родителей света и красоты.