Григорий Линьков - Война в тылу врага

• Название: Война в тылу врага
• Автор: Григорий Линьков
• Издательство: Мордовское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1961

В своей книге воспоминаний Герой Советского Союза Г. Линьков рассказывает о действиях партизанских отрядов в Великой Отечественной войне. Он повествует о тех реальных трудностях, которые испытывали жители на первых порах на оккупированной врагом территории, и о тех больших боевых успехах, которые были достигнуты партизанами в труднейших условиях. Г. М. Линьков на примере своей боевой работы показывает, как постепенно, от мелких вылазок до крупнейших диверсий, все более уверенно и эффективно, все с большим успехом выполнялась задача, — создать на оккупированной территории невыносимые условия для врага, как рос и ширился всенародный подвиг в тылу противника.

---

Зачавкала грязь под ногами, невидимые люди быстро прошли к своим поленницам. На поляне водворилась мертвая тишина. В таких случаях встречавшие самолет соревновались на то, кто больше простоит не шевелясь.

— Самолет! — первым раздался в темноте голос Миши Горячева.

Действительно, в тихом ночном воздухе слышался какой-то инородный шорох, напоминавший звук бьющейся о стекло большой мухи или шмеля. Шорох заметно нарастал и превращался в урчание зверя.

Звук самолета доносился с востока, а по быстроте его нарастания нетрудно было определить, что он шел прямо на костры. Вот он уже недалеко. Хорошо слышен не только рокот моторов, но и тонкий металлический звон, издаваемый вибрацией дюраля.

— Сигнал! — подал команду Шлыков.

Пять костров почти одновременно вспыхнули и образовали фигуру светящейся буквы «Г» с точкой.

На темном фоне неба показался силуэт самолета. Через секунду послышалось два отдельных выстрела, и в воздухе протянулись две ярко-зеленые линии: одна на запад по направлению на костры, другая, перпендикулярно ей, на север.

Все в порядке. Ответный сигнал получен — значит свои.

Самолет не дошел до костров метров двести, когда послышались глухие хлопки. Под плоскостями начали вспыхивать темно-серые облачка и расплываться в разные стороны.

Судя по количеству сброшенных парашютов, можно было заключить, что экипаж опытный и решил выбросить весь груз и людей с хода.

Так и есть. Вот самолет развернулся и пошел на восток, а над кострами покачал плоскостями. Это означало:

«Всего хорошего! До встречи в Москве!..»

На поляне встречающие перекликались с приземлившимися гостями:

— Эге-ге!.. Как?.. Это ты?..

— Да, да!.. Здесь!..

— Идите сюда, на костры!..

Затем послышалось обычное: «Пропуск?.. Пароль?..» На этот раз, кажется, кричали «Николай» и «Невель».

К костру подошли три молодых парня в десантных куртках, с автоматами на плечах.

— Вас ведь должно быть четверо? — обратился Шлыков к парашютистам.

— Да, четверо, — ответил один из них — Но четвертый остался помочь экипажу побыстрее вытолкнуть мешки. Не беспокойтесь, он должен быть где-то здесь.

Но свист и голоса встречавших, доносившиеся из отдельных углов поляны, указывали на то, что четвертый еще не обнаружен. Через несколько минут к костру начали подходить встречавшие, неся на плечах извлеченные из мешков грузы, и, уходя за следующей порцией, продолжали выкрикивать в темноту: «Эге-ге! Сюда!» Ответного голоса не было.

Через полтора-два часа весь груз и люди были у костра. Нехватало одного парашютиста.

— Ну, давайте перекурим, — сказал Шлыков, присаживаясь к костру, — а потом будем перетаскивать грузы на Ольховый остров.

— Давайте сначала познакомимся, — предложил один из гостей. — Меня зовут Семеном. Это вот, — он указал на своего соседа, — Женька Петров, а тот, что угощает вас московской папиросой, Николай Пичугин.

— А тот, четвертый?

— Тот ваш старый знакомый, — парашютист улыбнулся, помедлил и сказал: — Телегин.

— Валька?! — Шлыков вскочил со своего места и застыл в какой-то неестественной позе. Его лицо, освещенное пламенем костра, побледнело.

— Да чего вы волнуетесь, не понимаю, право, — продолжал Семен. — Он же еще в первом десанте Бати был. Столько рассказывал про ваши лесные скитания…

— Вот потому-то… — невнятно проговорил Яша Кулинич, — он же «лесной человек»…

Это было понятно только старым десантникам и Шлыкову. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, очевидно принимая какое-то решение. В растерянности начал прикуривать горящую папиросу. Затем обратился к товарищам:

— Вот что, ребята: заканчивайте курить и приступайте к переноске груза, а мы с Кулиничем отправимся на поиски, Ты, Михаил, — повернулся он к Горячеву, — останешься за старшего. Гостей проведешь в штаб. — И, поправив на плече автомат, зашагал в темноту.

Часов в девять утра, как обычно, адъютант докладывал мне очередные дела. В то утро ко мне вошел Горячев.

— Телегина все еще не нашли? — спросил я.

— Такого разве скоро разыщешь, товарищ командир, — ответил Горячев. — Он сутки вокруг лагеря будет крутиться и не найдет, — такой уж человек.

— «Лесной»?

— Точно.

Шлыков и Кулинич возвратились на базу только на четвертый день к вечеру, вконец измученные, голодные и… одни.

Валентин Телегин вторично пропал без вести и на этот раз при таких необычных обстоятельствах. Прошло две недели. Все мы, даже сильно похудевший Шлыков, почти смирились с мыслью, что Валентин погиб где-нибудь в наших болотах.

И вот однажды ранним солнечным утром, когда я просматривал доставленные мне донесения из периферийных отрядов, в штабную землянку вбежал часовой.

— Товарищ командир, что-то случилось! — крикнул он. — Шлыков и Никитин быстро бегут сюда по болоту от поста номер один.

— Стрельбы не слышно?

— Нет, товарищ командир, кругом все спокойно.

Набросив на плечо ремни планшетки и маузера, я вышел. У землянок уже стояло отделение охраны в полной боевой готовности. Слышался треск по кустам. Спустя минуту из-за огромного развесистого дуба на полянку выскочил Шлыков. Увидев командира и встревоженных людей, он перешел на крупный шаг, стараясь уравновесить дыхание.

— Товарищ командир! Валька Телегин нашелся! — радостно проговорил он, не доходя нескольких метров.

— Ну? Живой? Где же он?

— Жив-здоров! В Любаньском районе. На пост прибыли люди с официальным донесением. Вот пакет, я его распечатал…

Через трое суток Валентин был у нас в штабе и рассказывал о своих приключениях. С ним на этот раз случилось действительно совершенно необычное.

* * *

Последние шесть месяцев Валентин Телегин пробыл в подмосковном лагере десантников и совершил более двадцати прыжков с полной нагрузкой на парашюте. Ему понравилось отделяться от самолета головой вниз. Парашютистам знакомо ощущение при таком прыжке: воздушный поток точно хватает за голову и начинает прижимать к фюзеляжу, но небольшой толчок ногами помогает преодолеть это сопротивление, и тело, омываемое сильным ветром, летит к земле, набирая скорость. Затем удар строп и… впереди только упругий толчок о землю ногами.

Вот таким же точно способом думал Валентин приземлиться и на этот раз. Когда последний мешок был вытолкнут из фюзеляжа, он подбежал к открытой двери и, слегка нагнувшись, метнулся головой вперед. Но сзади что-то дернуло за грудную клетку. Ступни ног соскользнули вниз и… Телегин повис в воздухе. Один из членов экипажа, заметив это, подбежал и перерезал ремень винтовки. Парашютист пошел к земле, винтовка осталась на самолете.

Так было потеряно несколько секунд, и этого было достаточно, чтобы самолет прошел триста — четыреста метров, а парашютист опустился в самой гуще таежного лабиринта, в ста пятидесяти метрах от штаба, Парашютист зацепился за крону высокой ольхи. Перерезав стропы, Валентин свалился с трехметровой высоты в густые заросли крапивы. Оставшись только с одним пистолетом, он пошел, разгребая заросли крапивы руками. Ядовитое растение огнем обжигало лицо и руки. Надо было поскорее разыскать костры.

— Э-ге-ге! — закричал Телегин во всю силу легких.

— У-у-э-эй! — отозвался дикий, душераздирающий крик откуда-то сверху.

Валентин вздрогнул и автоматически сунул руку за пистолетом. Задрав голову, прислушался. В густых ветвях соседних елей что-то шумно затрепыхалось, послышалось хлопанье крыльев.

— 3-ге-ге! — еще раз крикнул Телегин.

— У-эй!.. У-эй!.. — ответило ему с разных сторон.

Откликались филины, но некоторые из них кричали совсем человечьими голосами.

Телегин шел на эти голоса, а они перемещались то в ту, то в другую сторону, и он должен был ежеминутно менять направление. Так он блуждал по зарослям лозняка, тростника и осоки до тех пор, пока голоса, постепенно затихая и удаляясь, совсем не смолкли.

Начинал брезжить рассвет. Валентин выбрался на сухую кочку и, привалившись к стволу огромной кривой рябины, сел отдохнуть. Спину и ноги ломило от усталости. Вспухшие от Крапивных ожогов лицо и руки продолжали гореть. Так, сидя, он уснул коротким тревожным сном, и когда открыл глаза, был уже день. Часов у Него не было. По-осеннему пасмурная погода мешала точно определить время дня.

«Куда итти? Где искать своих людей?» — подумал ой, мысленно ругая себя за то, что не дождался рассвета на месте приземления. Он понимал, что приземлился недалеко от костров и что товарищи, несомненно хорошо знавшие эти заросли, нашли бы его. Теперь им ничего не оставалось, как искать его где — нибудь за десять — пятнадцать километров, которые он мог пройти за ночь в любом направлении.

«Что делать? Куда итти? — продолжал размышлять Телегин, вертя в руках компас. — Возвращаться назад по своим следам? Следы можно обнаружить только местами, где проходил по грязной, топкой почве».