Дик Лукас - Второе послание Петра и Послание Иуды

• Название: Второе послание Петра и Послание Иуды
• Автор: Дик Лукас
• Жанр: Религия
• Год: 2010
• ISBN: 978–5–88869–236–3 (рус.) 0–85111–149–1 (англ.)

Ко Второму посланию Петра и Посланию Иуды редко обращаются читатели Нового Завета. Особый вклад этих посланий в христианскую жизнь остается незамеченным. Если же какая–то часть Библии не используется церковью в богослужебной практике, а отдельные христиане не стремятся изучать ее самостоятельно, можно с уверенностью сказать — враг считает, что у него перед нами большое преимущество. Мы просто обязаны вновь открыть для себя эти послания и вспомнить о том, что раннехристианские пастыри проповедовали свое учение с риском для жизни.

Может показаться странным, что именно эти два послания рассматриваются вместе в одной книге, хотя они написаны разными авторами и обращены к разной аудитории. Дело в том, что оба эти послания содержат целый ряд общих мыслей и слов. Но при чтении данной книги необходимо помнить, что это два разных и независимых друг от друга текста. Авторы попытались выделить не только их сходство, но и внешние и внутренние различия.

Почему послания, написанные разными авторами, объединены в одну книгу? В обоих посланиях поднимаются и рассматриваются одни и те же темы. В них говорится о том, что лжеучителя, которые занимают важные посты в церквах, разрушают общины и сеют раздоры в среде христиан. Лжеучителя насмехаются над самой сутью Евангелия, а извращение Благой вести ведет к искажению христианской морали. Времена, на которые указывает Иуда, похожи на нашу современность; и сегодня многие противоборствующие силы сеют в церквах раздоры, лишают их мира и покоя.

На английском языке книга впервые была издана в 1995 г. издательством Inter–Varsity Press, Nottingham, United Kingdom, которое является подразделением Международного сообщества студентов–христиан (IFES), объединяющего группы верующих студентов более чем из ста стран мира.

Дик Лукас — священник церкви Святой Елены, Лондон. Кристофер Грин — служитель церкви Эммануил, Толворт, Суррей.

Религиозное издание

---

В этой высшей точке Нового Завета мы не должны принижать значение чуда, о котором говорит Петр. Существует давняя традиция, начало которой положил Климент Александрийский (ок. 150 — ок. 215 г.), — придавать больше веса этому стиху[43], и мы должны благоговейно сохранять дистанцию между Богом–Творцом и всем творением. Сказать, что мы — боги или станем богами, будет вопиющим искажением мысли Петра. Тем не менее мы должны вместе с Кальвином поразиться тому, что «назначение Евангелия — сделать нас рано или поздно подобными Богу; действительно, это своего рода обожествление»[44]. Петр в силах пообещать гораздо больше, чем когда–либо могли лжеучителя, поскольку его вера зиждется на обетованиях Божьих.

Это приобщение к Божественной природе есть уникальный акт Его милосердия, незаслуженной нами милости и щедрости, чтобы мы могли избежать господствующего в мире растления похотью. Петр сделает главной тему справедливости суда Божьего над миром и покажет единственную возможность его избежать (3:10–12). Либо мы приобретаем свойства тех, кто осужден, либо приобщаемся к естеству Того, Кто судит. Петр облекает Евангелие в слова, понятные обществу, «в котором господствует концепция растления, phthora»[45], поскольку он хочет пробудить в своих читателях сильную жажду, потребность в обетованиях Бога. Любые другие обещания кажутся ничтожными в сравнении с этим.

2) Обетование возможности избежать растления

Петр разъясняет в своем послании, чего могут ожидать христиане здесь и теперь и чего они могут ожидать только в грядущем. Используя технический термин, можно сказать, что в последнем случае речь идет об эсхатологии — учении о последних временах в истории мира.

Отношение к последним временам может принимать одну из двух форм эсхатологии, которые иногда называют «недореализованной» и «сверхреализованной» эсхатологией. «Недореализованная» эсхатология не учитывает огромную перемену, которая произошла в отношениях между человечеством и Богом в результате воплощения Иисуса, Его жизни, смерти и воскресения. Это ветхозаветная модель отношений с Богом. Хотя уже прекратились жертвоприношения животных, однако продолжают строиться внушающие благоговейный ужас здания, исполняется таинственная музыка и совершается возвышенное действо, вызывающее чувство тайны и страха. Такой подход может создать у человека впечатление, что Бог по–прежнему недосягаем, что Он доступен лишь тонкой прослойке духовной элиты и что единственный способ приблизиться к Богу — следовать Его строжайшим повелениям и запретам, как если бы Он не примирился с человечеством до конца в заместительной жертве Своего Сына.

«Сверхреализованная» эсхатология характеризуется противоположным подходом: все, обещанное Иисусом для времен, последующих за Его смертью, должно быть доступно для нас уже сегодня. Его воскресение открыло новую эру, а потому каждое благословение, обещанное новому веку, должно сейчас же реализоваться во всей полноте. Доля истины, содержащаяся в этой теории, не может скрыть ее слабости. Сострадательный взгляд на реальный мир открывает нам, что даже те христиане, которые в наибольшей мере уподобились Христу, все еще грешат или страдают от болезней. Дальнейшее развитие этой идеи приводит к тому, что обещания эти фактически не будут сдержаны и что люди вынуждены жить, как могут, сознавая недостижимость христианских идеалов в далеком от совершенства мире.

Ответ на оба эти заблуждения один: правильно понимать время, определенное Богом. Это промежуток времени между двумя событиями: пришествием Христа как слуги и Его пришествием как Господа. Однажды наступит момент, когда мы восстанем от смерти в воскресшем теле, как у Христа, но до этого умрем; однажды у нас возникнет совершенная потребность возблагодарить Бога, но пока мы еще грешны. Мы не должны утверждать, что Бог уже исполнил то, что Он обещал исполнить только в будущем, но мы должны верить этим обетованиям и не сомневаться в них.

Петра беспокоит тот факт, что в церквах, к которым он обращается, заметна приверженность либеральным идеям «сверхреализованной» эсхатологии. Лжеучителя отрицают любой элемент грядущего в христианстве. Они выступают как «наглые ругатели» (3:3), утверждающие, что все представления о Втором пришествии Иисуса и о суде являются весьма грубыми и примитивными (3:4) и что все это просто метафоры, которые нужно истолковать и переосмыслить с позиций сегодняшних представлений. Критерии, предложенные Иисусом, якобы необходимо пересмотреть заново, чтобы они могли вписаться в жизнь нового поколения людей.

Петр же дает совершенно недвусмысленную оценку происходящему и вновь повторяет фундаментальную христианскую истину. В отличие от некоторых греческих философов и современного движения «Новый век», Библия учит, что мы люди, а не боги. Мы были сотворены Богом, как об этом сказано в Быт. 1:26. Мы творения, но отнюдь не творцы. Мы отступили, но отнюдь не от благочестия на небе, а от идеала человечества на земле. Наше непреложное назначение не в том (как тому учат некоторые греческие философы и современные религии), чтобы в процессе эволюции (духовной или физической) слиться с Божеством, взойдя на более высокую ступень развития человечества. Библия рассматривает наше грехопадение как величайшую трагедию: оно не возвышает человека и не способствует его духовному возрастанию. Некоторые люди все еще рассматривают физический мир как низменный и злой, а духовный мир как возвышенный и истинный. Они говорят, что Бога можно найти путем освобождения от этой физической реальности в мистическом опыте. Но Петр ясно говорит, что растление, от которого мы должны уйти, это не наши физические тела, но грех. Во Втором послании Петра слово «мир» (kosmos) всегда отождествляется с мятежным человеческим обществом, которое находится под судом и которое будет уничтожено (1:4; 2:5,20; 3:6) [46]. Естественная реакция христианина на это — избегать тех вещей, которые вызывают гнев Божий (2:18, 20). Бог призвал нас не для того, чтобы мы искали Его в высоких сферах — в мистических опытах с выходом из физического тела, в заоблачных медитациях или видениях, расширяющих дозволенные границы существования нашего тела. Быть человеком и жить в обществе людей — нормальное назначение человека. Понимая это, мы не можем отождествлять себя с Божьим миром, который мы стремимся покинуть из–за существующей в нем растленности: именно из–за восстания против Него Бог и уничтожит этот мир[47].

Петр призывает христиан жить в свете новых взаимоотношений с Иисусом Христом — в повседневном повиновении Ему, но всегда помня при этом, что впереди их ждет исполнение несравненных обетовании. Мы не претендуем на совершенство, которое могло бы сделать Его обетования ненужными, или, другими словами, нам не нужно быть совершенными, чтобы Его обетования стали нам неинтересны и потеряли свое значение. Напротив, можно сказать, что мы будем совершенными, и это поможет нам получить «великие [48] и драгоценные обетования». Бог сделает все, обещанное Им, чтобы мы вошли с Ним в самые тесные отношения.

Эти слова произвели огромное впечатление на молодого Джона Уэсли ранним утром 24 мая 1730 г., когда он находился в глубокой духовной депрессии. Вспоминая этот критический для него день, он писал: «Я с трудом припоминаю, как открыл Новый Завет, и как раз на великом и драгоценном обетовании. И я увидел — яснее, чем когда–либо, — что Евангелие есть истина в одном великом обетовании — от начала и до конца»[49]. Он охватил взором всю временную шкалу, выстроенную Петром, и понял, что полнота силы Иисуса будет явлена только в грядущем, когда Он исполнит Свое обетование. Эта истина освобождает нас от претензий на то, что мы все — совершенный народ уже сегодня. Мы — христиане, которые крепко ухватились за обетования Бога о грядущем, они заворожили нас и сегодня побуждают нас жить благочестивой жизнью, в Его силе.

2 Пет. 1:5–11 3. Христианин, приносящий плоды

Джеймс Хогг, шотландский автор XIX в., написал удивительный роман под названием «Личные воспоминания и исповедь оправданного грешника». Его главный герой настолько уверен в непреложности своего спасения, в своей принадлежности к числу «избранных», что совершает ряд неблаговидных поступков, потворствуя своим желаниям. Он настолько убежден в том, что его поведение никоим образом не отразится на его судьбе в вечности, что не признает никаких сдерживающих факторов и распоясывается до предела, вплоть до совершения убийства. Эта книга была написана как злая пародия на столь крайнюю позицию, и слава Богу, что лишь незначительное число христиан доходит до такой глупости и нечестия.

Но при этом мы нередко проходим мимо неверного понимания христианской свободы, которое состоит в том, что если мы оправданы превосходящей всякое разумение благодатью Божьей, то можем наслаждаться новыми взаимоотношениями с Богом, а идея закона и послушания теряет свой смысл. Бывшие консерваторы внезапно ощущают возможность совершать поступки, которые ранее они считали недопустимыми. Телевидение любит показывать христианских руководителей, чье чувство духовной уверенности столь сильно, что они позволяют себе наслаждаться разными запретными плодами. Более радикально настроенные умы задаются вопросом, что же делать с теми частями Нового Завета, которые запрещают поведение определенного толка на основании требований закона. Должны ли мы рассматривать это как пережитки ветхозаветного мышления и считать, что новозаветный автор не смог полностью охватить смысл Благой вести? Должны ли строгие требования Павла, ограничивающие половые отношения гетеросексуальным браком, быть устранены, как в случае с обрядом обрезания? Обеспокоенные этим христиане думают, что они потеряли ключ к христианскому возрастанию и твердой вере, а потому переходят от одного «гуру» к другому в поисках возможности соприкоснуться с Богом, чтобы Он изменил их. Некоторые даже утверждают, что обрели опыт, позволяющий им не грешить, а потому та борьба, о которой пишет Петр, их не касается.