Сабрина Бродбент - Если в сердце живет любовь

• Название: Если в сердце живет любовь
• Автор: Сабрина Бродбент
• Издательство: АСТ; Астрель; ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-068246-1

У Перл Сэш есть все, о чем может мечтать женщина, — обожающий муж, который любит ее сынишку, как собственного, роскошный дом, деньги. А вот как насчет счастья? Как насчет страсти, которую дарил ей когда-то отец ее сына, киноактер Бретт Эллис?

Перл ненавидит мерзавца, бросившего ее с ребенком после первого же своего успеха. Но теперь Бретт возвращается. И не просто хочет видеться с мальчиком, но и умоляет бывшую жену начать все заново.

Поначалу Перл даже слышать об этом не желает. Но очень скоро она понимает: любовь к Бретту по-прежнему жива в ее сердце.

---

— Хватит, дочитаешь на досуге, — прерываю, когда становится ясно, что интерес гарантирован.

— Здорово написано! — восклицает он и переворачивает еще одну страницу. — Мне действительно нравится.

— Не сомневалась, — нахально заявляю я. Сама не понимаю, откуда взялась уверенность, но я действительно знала, что ему понравится. — Предложи сценарий Барри Файнману. Пусть заплатит столько, сколько сочтет нужным. Если не возьмет, значит, так тому и быть. Но пусть непременно посмотрит.

Стивен поражен.

— Уж не хочешь ли сказать, что увольняешься? — спрашивает он. Неужели я нужна ему даже после откровенного шантажа? Стивен Шо поистине непредсказуем. — Знаешь, когда злишься, ты производишь сильное впечатление.

— Да, хочу сказать, что увольняюсь, — подтверждаю я. — А тебе советую немедленно записаться на прием к врачу: вдруг уже заразился корью?

Глава 31

Когда мы с Тэкери собрались переезжать из пентхауса на крыше небоскреба, Эшли едва не заплакал. А я, честно говоря, на такой высоте чувствовала себя не слишком уютно: что ни говори, а Лос-Анджелес расположен на геологическом разломе Сан-Андреас. Повышенной сейсмологической активности и в наши дни никто не отменял.

— Вовсе незачем спешить, — уговаривал брат. — Без парнишки здесь будет ужасно пусто и скучно.

— Но я же обещала, что поживем только месяц. Ты и так слишком добр. — Я поцеловала его в щеку. — Если будем маячить в квартире и дальше, ты никогда не заведешь девушку.

В итоге мы все-таки задержались еще на некоторое время, потому что, получив свой миллион долларов… Позвольте мне сказать еще разок — это так приятно! Так вот, получив свой миллион долларов, я занялась поисками подходящего жилья. Оказалось, что Барри Файнману сценарий очень понравился. Точнее, он пришел в восторг и купил право обладания шедевром за два миллиона: миллион долларов авансом, а еще миллион после выхода фильма. Ну, а благодаря небольшому, но приятному депозиту Стивена теперь можно было рассчитывать и на долю папиного наследства.

На одной из уютных зеленых улочек Западного Голливуда мне посчастливилось найти чудесный небольшой дом. Три спальни, сад, чтобы было, где играть детям (скоро их будет двое), красивая круговая веранда и маленький гостевой дом. В нем я сейчас обустраиваю кабинет, чтобы спокойно и сосредоточенно работать над следующим сценарием. Конечно, новое жилище не столь грандиозно, как наш с Адамом особняк, да и почтовый индекс не такой престижный — 90069, — но подстраиваться под нравы Голливуда я не собираюсь. Напоминаю себе, что умеренность — новая роскошь. На этот счет Бретт прав. Пока владею домом на правах аренды, но со временем собираюсь его купить — такой вариант возможен. Мне нравится квартал. Многие из соседей — геи, причем нередко с детьми. У некоторых ребятишек по два папы, у некоторых — по две мамы, а у кого-то только мама или только папа. Семья двадцать первого века не вписывается в традиционные рамки. Мы здесь на своем месте — лишних вопросов никто не задает.

Новое, свободное от мужчин существование прекрасно своей простотой. Никаких драм и много места в постели. В конце концов, разве Джинджер Роджерс не вытворяла на сцене то же самое, что и Фред Астер? Только на заднем плане и на каблуках. Теперь-то я отлично осознаю, что раньше излишне зависела от мужчин. Часто вспоминаю любимую поговорку Лиззи: «Основное правило в жизни женщины: свяжешься с техникой или с мужчиной — жди проблем». В последнее время существование окончательно запуталось и утонуло в страданиях, переживаниях и чувстве вины, так что теперь я мечтаю только о пространстве — и в этом пространстве нет места Бретту. Надо заняться детьми, собой и всерьез подумать о новой карьере. Пора научиться независимости.

Однако феминизм хорош лишь до тех пор, пока ребенок не начинает скучать по папе. Тэкери очень не хватает Адама, и этим обстоятельством приходится заниматься вплотную. К тому же пришла пора обсудить ряд серьезных вопросов. Поэтому сегодня после школы мы с сыном впервые поедем в наш старый дом. Ничего не поделаешь — надо, хотя очень не хочется. По телефону Адам разговаривал на удивление дружелюбно. Не виделись мы уже семь недель.

— Папочка! — Едва машина останавливается, Тэкери срывается с места и несется к Адаму. — Папочка, я так по тебе соскучился!

— И я соскучился. — Адам крепко обнимает малыша.

— А мы пойдем играть? — с места в карьер атакует Тэкери. Мне нравится детская манера сразу переходить к сути, без водянистого вступления и лишних рассуждений. Собственно, парень ради этого ехал.

Адам смотрит на меня, словно спрашивая разрешения, и я киваю.

Пока они увлеченно бегают по саду, захожу в дом. Со времени нашего ухода ничего не изменилось. Все вещи обитают на строго определенных, раз и навсегда установленных местах. Подушки аккуратно взбиты, кухня блестит чистотой, комнатные растения политы и бодро зеленеют. Разумеется, нигде не найти ни единой грязной кофейной чашки. И все же дом изменился, стал нежилым и чужим. Понимаю, что я тоже изменилась. Нелегко объяснить, но, кажется, стала более уверенной, нашла себя.

Выхожу на патио, сажусь в кресло и просматриваю почту: все, что пришло на мое имя, аккуратно сложено возле двери. Несколько каталогов и устаревших светских приглашений. Ничего важного. Откладываю бумаги и смотрю на мальчиков. Тэкери носится, как дикий кот. Когда сын успел так вырасти? Даже не заметила. Адам уже с трудом за ним успевает.

Наконец оба устают.

— Пойду в свою комнату, проверю, как живут игрушки, — заявляет Тэкери, залпом выпив полкувшина воды. Адам в изнеможении падает на стул рядом со мной.

Некоторое время мы с Адамом молчим, просто смотрим в сад. За время моего отсутствия зацвели апельсиновые деревья. Я приготовила миллион разных речей, но не могу вспомнить ни слова.

— Живые изгороди пора стричь, — замечаю, чтобы с чего-то начать.

— Да. Обязательно напомню садовнику, — соглашается Адам.

Снова наступает неловкое молчание. Потом начинаем говорить одновременно и оба смущаемся.

— Ты первый, — предлагаю я.

— Нет, ты.

— Просто хотела еще раз сказать, что сожалею.

— Знаю. Мне тоже очень жаль.

— Но тебе не о чем жалеть и не за что просить прощения.

— Есть за что. Я вел себя эгоистично и грубо. — Адам тяжело вздыхает.

— Неправда. Не наговаривай на себя понапрасну. Во всем виновата только я: я поступила плохо. А ты был чудесным отцом, добрым и ласковым мужем. Да, всегда оставался прекрасным мужем.

— Но только не для тебя. Наш брак никогда не работал в полную силу. Разве не так?

Он, конечно, прав. Что-то в совместной жизни не очень клеилось. В глубине души я это понимаю, но вот сказать вслух вряд ли осмелюсь. Вовсе не надеюсь, что Адам примет меня обратно, такого просто не может быть. Но и признать семью несостоятельной не готова: слишком страшно.

— Того страстного союза, о котором я мечтал, не получилось, — продолжает Адам печально.

— Неужели я так разочаровала?

— Вовсе нет. Но совместная жизнь оказалась не такой, какой я ее представлял. Так долго любил тебя издали…

— И что же, вблизи я оказалась намного хуже?

— Дело не в том, лучше или хуже. — Адам качает головой. — Сейчас речь совсем о других проблемах.

Я смотрю вниз, на плитки, которыми вымощен пол патио. Между квадратиками пробивается трава.

— Правда заключается в том, что ты вышла за меня с горя. Я это отлично понимаю, да в глубине души и ты тоже. Прыгнула в новые отношения, чтобы забыть боль и обиду. Я вовремя оказался под рукой. Тэкери рос, срочно требовался отец. Но все произошло слишком рано. Я обрадовался твоему вниманию. Если в чем-то тогда и провинился, то только в том, что идеализировал тебя. Но ты меня никогда не любила. Мы всегда просто дружили. Поэтому секс у нас был без страсти. Наверное, поэтому и ребенка у нас не получилось. Не было химии. — Он снова печально вздыхает. — Химии не было никогда. Наверное, я всегда это понимал, но не хотел признавать и обманывал самого себя.

— О, Адам! — Хватаю его за обе руки и внезапно оказываюсь на коленях. Вот уж не ожидала ничего подобного. Стерпеть крики и оскорбления было бы легче. А сейчас… хочется крепко обнять и утешить. Невыносимо сознавать, что по твоей вине человек так страдает. — Наверное, чувствуешь себя обманутым? — бормочу я. — Никогда даже в мыслях не было ничего подобного, никогда не хотела тебя использовать.

— Знаю. — Адам грустно улыбается и вытирает слезы. Оказывается, он плачет! Всегда был таким нежным!

— А знаешь, что я и сейчас тебя люблю? — уточняю тихо.

— Знаю. Но не так, как жена должна любить мужа, а иначе: по-дружески. Не зря ведь у древних греков существовало пять слов для обозначения любви. Они чувствовали, что одним словом невозможно передать разные понятия.