Самир Сельманович - Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина

• Название: Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина
• Автор: Самир Сельманович
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Религия
• Год: 2010
• ISBN: 978–5–699–42643–0

ЖИТЬ В ОДНОМ МИРЕ…

Миллионы людей предпочитают безличную духовность определенной религии, миллионы ставят свою религию выше других, миллионы просто ни во что не верят.

Эта книга — дерзкий вызов всем нашим представлениям о духовности, вере и атеизме. Ее с восторгом приняли представители всех величайших религий.

Это оригинальный рецепт жить счастливо в мире, где есть «свои» и «чужие». Уже сегодня эта история изменяет мир! Здесь все по–настоящему.

«Поразительная книга, в которой сочетаются воспоминания, озарения, мудрость, страсть и сострадание».

Маркус Борг, религиовед

«Сельманович, сын мусульманина и христианки, был воспитан в традициях ислама, но позднее обратился в христианство, хотя и не утратил почтения к мусульманской вере… Читатели этой книги обнаружат, что перед ними открываются новые важные перспективы их собственной религии, чужих религий и даже их отсутствия».

Дейзи Хан, исполнительный директор Американского общества распространения ислама (ASMA)

«Самир совершил то, что казалось невозможным — написал книгу о Боге, которая выглядит свежо. Книгам о Боге, вере и религии в наше время грош цена, но эта исполнена надежды и энтузиазма. И абсолютной честности».

Карл Медеарис,. писатель

«В мире, где религиозные традиции слишком часто упорствуют на давно утративших актуальность позициях собственной исключительности и правоты, эта песнь любви, обращенная к Богу всего сущего, — долгожданный труд, полный надежды и оптимизма».

Раввин Марсия Прагер

Сзмир Сельманович — писатель, доктор философии, оратор, консультант и общественный деятель. Он родился и вырос в семье этнических мусульман, в атеистической городской среде Загреба — столицы Хорватии.

---

Я начал рассуждать, что либо каждое человеческое существо имеет подлинную возможность познать Единого Бога, либо Бог не может в хоть сколько–нибудь значимом смысле быть Богом всего человечества. Иными словами, если познание Бога — способ жизни и если Бог разделил мир посредством откровения, тогда участь тех, кто не получил дарующего жизнь откровения Божьего — служить не чем иным, как «контрольной группой» в эксперименте космических масштабов, обильным человеческим жертвоприношением. Строго говоря, Яхве, Авва (то есть «папа», как с любовью называл Бога Иисус) или Аллах ничем не отличаются от Молоха, древнего бога разрушения, во славу которого, как сказано в Библии, требовалось приносить человеческие жертвы.

Большинство людей или по крайней мере часть их были бы в этом, случае сотворены Богом ради единственной цели — умерщвления. Достоин ли поклонения такой Бог? Я спрашивал себя: «Вправе ли мы задавать подобные вопросы о Боге? Можем ли мы подвергать сомнению мотивы, мудрость, возможности Бога?» И пришел к выводу, что не только вправе, но и обязаны. Вера — акт возложения на Бога больших надежд. Так почему бы и не спросить? Наши священные писания побуждают нас твердить, что Бог есть свет, в котором нет тени. Большие надежды — не оскорбление имени и сущности Бога, а Его почитание. Это способ отличать Бога от не–божеств, способ поклонения Богу.

Временами мы говорим себе: «Бог — тайна, пути Господни неисповедимы. Значит, все, что связано с объяснением сущности Бога и Его путей, недоступно нашему пониманию. Мы не Бог, нам придется смириться со своим незнанием». Это я осознал. Я осознал, что мы не можем этого понять. Да, мы не в состоянии познать Бога таким, каков Он есть. Мы — всего лишь человеческие существа. Но вопросы о Боге отнюдь не казались мне бессмысленными. Слова «Бог — тайна» — слишком часто служат для прекращения разговора в корыстных целях, ими пользуются, чтобы избежать необходимости отвечать на вопросы, ответов на которые мы не знаем. Мы можем следить за тем, чтобы наши представления о Боге оставались неоспоримыми, оберегать их от выводов, которые могут вынудить нас допустить присутствие Бога в людях, с которыми мы не согласны. Если принимать во внимание подобные вопросы, может понадобиться изменить наше богословие, богослужение, ритуалы. Рабство определенности способно вытеснить свободу веры и лишить нас возможности говорить: «Мы не знаем», «мы приносим извинения», «мы хотим измениться», «что и как мы можем исправить?»

Если мы предпочитаем толковать наши священные тексты и бережно хранимые традиции таким образом, чтобы способствовать укреплению представлений о Боге, который сторонится людей, не принадлежащих к нашей религии, разве этот выбор не сделает Бога не только менее божественным, но и менее человечным? Разве Бог не должен обладать способностью к справедливости и состраданию — по крайней мере, соответствующей человеческой? Все эти вопросы не давали мне покоя, пока я признавался в сомнениях. Или у каждого есть реальная возможность обрести Бога и, следовательно, жизнь, или Бог недостоин поклонения. Представления о Боге, который таинственным образом сторонится всех, обманывают нравственные ожидания широких народных масс и должны обманывать нравственные ожидания страстно верующих. Ибо Бог, сотворивший человеческие существа и обрекший их на смерть, дабы продемонстрировать последствия жизни вне иудаизма, христианства или ислама, несовместим с самой сутью учений иудаизма, христианства и ислама. Представлять себе Бога отдающим предпочтение какой–либо группе людей было бы просто не по–иудейски, не по–христиански и не по–мусульмански. В этом случае место Единого Бога заняло бы божество. Если Бога нет за пределами наших религий, Его наличие в них уже не имеет значения[5].

Если Бога нет снаружи, рушится то, что внутри.

Наш Бог и моя религия

Я не говорю, что возможно или желательно свести религии всего человечества к одному универсальному набору принципов. Такое слияние неизбежно привело бы к три–виализации, растрачиванию и в конечном итоге — к потере сокровищ религии и культуры. Стремление к общему благу и духовному единству всего человечества зачастую предписывает навязывать всем эти «очевидные» универсалии. Все мы отличаемся каждый своей историей и образом бытия. Универсальным в нас является то, что все мы особенные. Нам принадлежит это сокровище разнообразия, и нашей первой здравой реакцией на подобное положение вещей должна быть благодарность.

Но верно и то, что мы не можем изолировать наши религии одну от другой. Полное обособление наших языков и смыслов повлекло бы за собой в равной степени сокрушительную потерю широкого человеческого сообщества. Мировые сообщества в сфере бизнеса, образования, искусства и науки преодолели изоляцию человеческих сообществ быстрее, чем наши религии. Класс моей дочери в государственной школе более разнообразен в религиозном отношении, чем иные межрелигиозные конференции, на которых я побывал. Религиозные сообщества в настоящее время функционируют, как дети, только начинающие ходить, в яслях: специалисты по психологии развития называют их способ развлечения «параллельной игрой» — дети играют рядом, но не друг с другом. Живя параллельно, мы не создаем синергии, способной помочь нам исправить свое внутреннее «я» и мир.

В общем и целом наша межрелигиозная жизнь на бытовом уровне состоит из ряда таких мероприятий, как ежегодные концерты, праздничные обеды, конференции, групповые дискуссии, богослужения. Попав на одно из них, я обычно чувствую себя как на выпускном балу. Люди собираются, наряженные во все лучшее, молча наблюдают, учтиво беседуют, держатся непривычно близко друг к другу. Всем неловко. Когда заканчивается мероприятие, мы наконец обмениваемся рукопожатиями, говорим друг другу: «Все прошло на редкость удачно. Попробуем еще раз приобщиться к межрелигиозной жизни в следующем году», и расходимся по домам[6].

Я не отстаиваю ни средний путь, при котором обе стороны частично отказываются от чего–либо значимого для них ради сосуществования, ни жизнь, при которой все мы замкнуты на своем значимом и никогда по–настоящему не поддерживаем связи друг с другом. В этой книге рассказывается о моих поисках четвертого пути. Я пришел к убеждению, что Бог, который отдает мне предпочтение перед другими, недостоин поклонения. Чтобы по–настоящему заботиться обо мне, мой Бог должен также заботиться о вас. Я попытаюсь доказать: чтобы религия вновь завладела человеческим воображением, богословие и богослужение, теория и практика поиска Бога в иных, должны быть направлены от границ нашего религиозного опыта к его центру. Биение сердца религии, которое благословит мир, должно достигать его краев.

Мы уже начинаем осознавать, что наши отношения с иными и отношения с Божественным Иным неразрывно взаимосвязаны. Сейчас на нас лежит обязанность, нам принадлежит право искать и находить «священное пространство» вне стен нашей религии. Какой шанс! Мы наполнили наши религии своим «я», и самый прямой путь к новому водовороту срежего и содержательного религиозного опыта — поиск и нахождение образа Божьего в тех, кто не соответствует нашему образу. Все это действительно относится к Богу, а Бог на самом деле имеет непосредственное отношение ко всем нам.

Вера других людей

Но признание наличия абсолютной истины, справедливости и красоты в иных может дорого обойтись. Для многих из ваших и моих товарищей по вере это все равно, что отречься от убеждений наших сообществ, совершить предательство. Когда я стал христианином, мои взбешенные родные, атеисты и мусульмане, выгнали меня из дома на два года. В то время я учился в колледже, изучал проектирование строительных конструкций и был вынужден полагаться на доброту чужих людей, кочуя из одного дома в другой. Когда я начал сомневаться в христианских выдумках о превосходстве над всеми прочими религиями, мне пришлось принять нелегкое карьерное решение, отказаться от стабильной работы в большой церкви и вместе с женой и двумя маленькими дочерьми начать жить заново.

Вот почему каждому из нас следует хорошо подумать, прежде чем всерьез задуматься о сакральном в иных. Руководители организаций, к которым мы относимся, будь они либеральными, консервативными и любыми другими, не знают, что делать в этом случае. Не знают и наши родные. Слишком во многом то, кем мы являемся, зависит от сохранения поляризованного и раздираемого конфликтами мира. Вызов, брошенный такому положению вещей поисками Бога в иных, не только подрывает наше общественное чувство идентичности, но также изменяет наши социальные и экономические структуры на каждом уровне, от семейного до общенационального. Каким–то извращенным способом мы научились извлекать выгоду из несчастного разделенного мира, который сами создали. Теперь нам предстоит отучиться от того, что, как нам кажется, мы знаем, а затем осваивать искусство признания новообретенной реальности нашего глобально взаимосвязанного сообщества.