Стивен Прист - Теории сознания

• Название: Теории сознания
• Автор: Стивен Прист
• Жанр: Философия

Российскому читателю впервые предоставляется возможность ознакомиться с творчеством британского философа Стивена Приста – его книгой "Теории сознания". По жанру эту книгу можно охарактеризовать как историческое и теоретическое введение в философию сознания (philosophy of mind). В своей книге Прист сделал попытку рассмотреть и систематизировать основные точки зрения на проблему сознания, высказанные в истории мировой философии. Написана книга ясно и доступно, при этом она рассчитана не только на широкого читателя, но и на специалистов в области философии сознания, истории философии, когнитивной науки, психологии, искусственного интеллекта.

Перевод А.Ф.Грязнова

---

Гегелевский взгляд на естественные науки сводится к тому, что они чрезвычайно полезны, выполняя подобающую им роль, т.е. делая понятным эмпирический мир – объясняя природные явления, которые мы воспринимаем, – но они бессильны объяснить, чем же является сознание. Не способны они и создать метафизическую картину реальности как целого, включающего нас самих как воспринимающих субъектов. Поскольку наука эмпирична, "…рассудок поистине узнает на опыте не что иное, как само явление…" (Ук. изд., с. 92). Но поскольку явления всегда явления для того или иного субъекта, то встает вопрос: "для кого?" или "что я такое?" Таким образом, рассудок открывает путь различным видам самосознания. Есть и другой, типично гегелевский аспект перехода от рассудка к самосознанию, характеризующий его как идеалиста и состоящий в том, что законы природы и постулаты естественных наук, в конечном итоге, лучше всего принимать как интеллектуальные построения. Они относятся к нашему пониманию мира, а не к реальности самой по себе. Поэтому у Гегеля есть основания утверждать: "рассудок … узнает на деле только себя самого" (Ук. изд., с. 92). Сознательная реализация этого явно требует акта самосознания, так что следующей стадией "Феноменологии" будет описание того, "что знает сознание, зная себя самое" (Ук. изд., с. 92).

САМОСОЗНАНИЕ

На первый взгляд некоторые из гегелевских характеристик самосознания выглядят достаточно парадоксальными, но, я думаю, в них можно обнаружить смысл. Например, он говорит, что "…сознание именно различает, но оно различает такое инобытие, которое для него в то же время есть нечто такое, что не различено" (Ук. изд., с. 93). Он имеет в виду, что самосознание есть сознание сознанием самого сознания, т.е. сознание сознанием самого себя. Из чего следует, что в одном смысле сознание разделено – между тем, что осознает, и тем, что именно осознается. Но в другом смысле подобное деление должно оказаться искусственным или же неполной истиной, ибо в самосознании то, что осознает, и есть то, что дано сознанию. Как раз это Гегель имеет в виду, когда говорит о самосознании, что "оно отличает от себя только себя самое как себя самое" (Ук. изд., с. 94). Понятое таким образом утверждение уже нисколько не представляется нелогичным или противоречивым.

Первым видом сознания, который Гегель описывает в разделе "Самосознание является "достоверность самого себя", но это еще не полностью развернувшийся вид самосознания. В достоверности самого себя сознание, и в самом деле, осознает сознание, но оно не осведомлено, что то, что осознает, есть то же самое, что дано сознанию. В достоверности самого себя происходит разрыв субъект-объекта, но еще не реализуется их тождество. Таким образом, необходимо сделать следующий шаг, прежде чем мы сможем должным образом говорить о самосознании. Гегелевский взгляд заключается в том, что переход к собственно самосознанию может быть облегчен только благодаря столкновению или встрече двух претендентов на самосознание. Другими словами, "самосознание достигает своего удовлетворения только в некотором другом самосознании" (Ук. изд., с. 98).

Социальные условия, необходимые для самосознания, описаны в заключительной главе "Феноменологии" – "Господин и раб", но, прежде чем мы их рассмотрим, следует упомянуть еще одно понятие – понятие вожделения. Гегель придает определенную значимость вожделению для возникновения самосознания. Получается так, что только существо, способное испытывать вожделение, может быть способно к самосознанию. Думаю, причина этого заключается в том, что, вожделея некий объект в окружающем нас мире, мы проводим различие между самими собой и объектом вожделения. Некая несогласованность, или асимметрия, устанавливается между тем, кто вожделеет, но чьи вожделения не удовлетворены, и объектом, который может удовлетворить это вожделение. До тех пор, пока вожделение корректно описывается подобным об разом, разумно считать его эмоцией, порождающей самосознание. Оно создает различие я – не-я.

ГОСПОДИН И РАБ

Тем не менее только благодаря социальному взаимодействию мы получаем право говорить о собственно самосознании. Глава "Господин и раб" открывается утверждением, что самосознание может существовать лишь в том случае, если оно признается самосознанием. "Быть чем-то" отчасти заключается в том, чтобы быть признанным в качестве такового. Гегель говорит, что в этом утверждении содержатся многие и разнообразные значения, и я постараюсь выделить некоторые из них. Во-первых, мы можем спросить: почему не должно было бы быть совершенно приватного самосознания? Почему не могло бы быть самосознающего существа, которое не имело бы абсолютно никакого контакта с подобными себе существами? Ответ на этот вопрос может быть найден, если мы поразмыслим о том, в чем же заключается самосознание на уровне обычного здравого смысла. Любой из нас осознает себя в качестве человеческого существа, личности, женщины или мужчины. Но как возможны подобные мысли о себе самих? Представляется, что частично ответ заключается в том, что мы сталкивались с другими человеческими существами, людьми, мужчинами или женщинами. Понятие самого себя смоделировано с других. Наше самосознание требует, чтобы я думал о самом себе как о личности, а это означает одну личность среди других, или же как о человеческом существе, а это означает одно человеческое существо среди других. И хотя сам Гегель не иллюстрирует свои достаточно абстрактные описания этими конкретными примерами, я полагаю, что они отчасти иллюстрируют его точку зрения. Мы также можем прочитать Гегеля и на более глубоком уровне. Самоочевидность установила различие я и не-я, а вот самосознание уже требует различия я и другого. Должно быть, возможно думать о самом себе как о такой же разновидности бытия, как и другой, но также возможно и думать о себе как об отличном от другого. Кроме того, перенося с самого себя на другого способности различения между самим собой и своим окружением, я могу мыслить самого себя как автономного индивида, подобного другим. Я могу думать о себе как о другом.

Для того чтобы понять, почему важно осознание (recognition), рассмотрим противоположную возможность. Другие самосознания не осознают вас как самосознание. Или, если использовать мои примеры, другие люди не признают вас в качестве личности, другие человеческие существа не признают вас в качестве человеческого существа. И дело не просто в том, что вы, вероятно, перестанете считать себя таковым, но в том, что вы просто не будете таковым. Понятия "самосознание", "личность" или "человеческий" не будут применяться к вам, что равносильно тому, что вы уже не относитесь к этим понятиям. И нельзя полагать, что вы могли бы изобрести подобные понятия для своего личного употребления, вы просто не будете принадлежать к сообществу личностей, человеческих существ или самосознаний, где эти понятия обладают своим значением.

Самосознания нуждаются друг в друге для того, чтобы считаться таковыми: "Они признают себя признающими друг друга" (Ук. изд., с. 100). Так, в качестве самосознаний мы сложным образом связаны друг с другом в силу того, кто мы есть. Поэтому, хотя самосознание представляется наиболее личным и индивидуальным видом сознания, оно на деле неизбежно является общественным и социальным. Как об этом пишет Гегель:

…одностороннее действование было бы тщетно, ибо то, что должно произойти, может быть осуществлено только обоими (Ук. изд., с. 100) и каждая для другой есть то же, что другая для данной (Ук. изд., с. 100).

Наше взаимное признание друг друга в качестве самосознаний принимает форму антагонистической борьбы, в которой каждый пытается обрести признание со стороны другого. Такова, собственно, диалектика главы "Господин и раб". На одном уровне каждый стремится к смерти другого, как если бы это могло доказать его независимость от другого для своего собственного существования, И в самом деле, это ведь гегелевский взгляд, что полное самосознание возможно только для существа, которое рисковало своей собственной жизнью. Я полагаю, что под этим он имеет в виду, что свое собственное существование воспринимается нами только тогда – каждый растет, так сказать, строго в соответствии с самим фактом, что он существует, – когда это самое существование подверглось угрозе. Гегель говорит здесь не о нашем привычном повседневном самосознании, а о совершенном и непосредственном экзистенциальном самосознании. Но ясно, что если один убьет другого, то искомого признания не достичь – такова ирония борьбы. Затишье в конфликте устанавливается благодаря временной победе одного из самосознаний – господина – в получении признания от другого – раба. Но это предварительное решение содержит семена своего собственного разрушения. Раб существует для господина и производит продукты для удовлетворения хозяина. Но, по иронии, раб обретает независимость от хозяина, наблюдая свою собственную работу в произведенных продуктах. Он наблюдает свое собственное сознание воплощенным или реализованным в объектах, которые он произвел, и это дает ему новое самосознание, которого лишен хозяин. Наконец хозяин понимает, что рабское самосознание не признает его должным образом, поскольку оно не признает его свободно. Для того чтобы увидеть, что в данном случае подразумевает Гегель, сравним случай, когда некая личность может вступить в сексуальное отношение либо свободно, либо по принуждению. Один из партнеров (А) желает, чтобы другой (В) желал его или ее сексуально, но свободно, т.е. при возможности (но не действительности) того, что В может и не желать А. В этих двух темах – труда и свободы – заключается избавление раба от порабощения его хозяином.