Юрий Рубцов - Мехлис. Тень вождя

• Название: Мехлис. Тень вождя
• Автор: Юрий Рубцов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5781-4

Книга посвящена деятельности одного из ближайших и многолетних сподвижников Сталина — Льва Мехлиса, бывшего подлинным alter ego — вторым «я» вождя.

На се страницах читатель встретится со Сталиным и Молотовым. Ворошиловым и Берией, Жуковым и Тимошенко, Горьким и Фадеевым, десятками других знаменитых и рядовых персонажей советской истории 20–50-х годов XX века. Действие происходит то в кремлевском кабинете вождя, то на поле боя где-то под Керчью; картина пленума ЦК ВКП(б) сменяется сценой бессудного расстрела генералов осенью 1941 года; трагедия народа, сполна хватившего лиха войны и голода, соседствует с роскошью, которую позволяла себе советская знать.

Был ли Мехлис воплощением зла или просто олицетворял свое противоречивое время? На эти вопросы отвечает книга доктора исторических наук Юрия Рубцова, созданная на основе архивных документов, которые еще недавно находились на секретном хранении.

---

Небезынтересна такая деталь — вместе с Мехлисом грыз гранит науки зловещий Николай Ежов. Что называется, пальцем в небо попал П. Н. Поспелов, будущий академик, редактор «Правды» и секретарь ЦК, а тогда заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), написав в 1937 году: «Партия послала этих двух, уже тогда выдающихся работников нашей партии на учебу, зная, какую огромную пользу партии и советскому народу могут они принести, овладев высотами революционной теории».

ИКП задумывался как кузница высококвалифицированных марксистских кадров обществоведов для высшей школы. Старая профессура в своем большинстве бойкотировала советскую власть, тем же, кто пошел к ней на службу, не очень доверяли. Поэтому и было создано учебное заведение, в котором слушатели получали фактические знания от старых профессоров, а марксистской теории должны были учиться у руководителей партии. По завершении учебы ими предполагалось постепенно заменить доставшихся от прежнего режима специалистов в роли преподавателей обществоведческих дисциплин в вузах. Дело коммунистического воспитания молодежи переходило, таким образом, от классово чуждой, хотя и лояльной профессуры в надежные руки «своих».

На деле же ИКП готовил не столько преподавателей и научных работников — таковых было всего процентов двадцать пять, сколько партийных, советских и хозяйственных работников. Отбор слушателей велся строго. Решение о приеме выносилось на весьма высоком уровне — в Оргбюро ЦК, после чего икапист заносился в номенклатуру и по окончании учебы мог рассчитывать на солидное назначение. Не случайно Институт красной профессуры неофициально называли теоретическим штабом и кадровой кузницей ЦК. И в самом деле, здесь «отковали» немало верных сталинских клевретов. Так, в одно время с Мехлисом в ИКП учились не только Ежов, но и будущие секретари ЦК КПСС Л. Ф. Ильичев, П. Н. Поспелов, М. А. Суслов, первый секретарь Московского горкома партии, начальник Главного политуправления Красной Армии A.C. Щербаков, заведующие управлением пропаганды и агитации ЦК Г. Ф. Александров и Ф. В. Константинов, законодатели мод в обществоведении — академики философы М. Б. Митин и П. Ф. Юдин, историк А. М. Панкратова.

Но в этих же стенах трудились и отсюда вышли и многие противники Сталина. В ожесточенной борьбе с ними рос, креп легион сталинистов новой формации, среди которых Лев Мехлис совсем не потерялся. Проведенные в ИКП три года — с 1927 по 1930-й — стали для него подлинной школой борьбы с инакомыслием. Его неистовство в этой борьбе было так велико, что и через добрых четверть века одна из его сокурсниц А. А. Залкинд вспоминала о нем так, как если бы это было вчера: «Никогда никто из нас не забудет, как много сделал Лев Захарович для разоблачения искусно замаскировавшихся агентов главарей антипартийных группировок, засланных в ИКП. Недаром эти вражеские агенты жгуче ненавидели Мехлиса, пользующегося любовью и уважением всего коллектива, для которого он был образцом большевистской непримиримости и партийности».

Преподаватели, надо сказать, весьма высоко оценивали задатки своего слушателя. Так, уже на первом курсе у него были отмечены «значительные критические способности; хорошая способность к обобщению материала». А на третьем курсе будущий академик С. Г. Струмилин оценил доклад «Вопросы теории заработной платы в СССР», как работу «вполне удовлетворительную». В том же 1930 году доклад был опубликован в главном теоретическом органе ВКП(б) журнале «Большевик». «Хорошее знание предмета», «максимум энергии», «учет психологии отдельного слушателя», «правильно проводил линию партии» — из таких оценок сложился общий вывод руководства ИКП о педагогических и научных способностях их слушателя.[37]

Как же эти качества воплощались в обыденной обстановке? У нас есть возможность увидеть Мехлиса с неофициальной стороны, глазами Абдурахмана Авторханова, учившегося в то же самое время на историческом факультете. Этот человек, подобно вышеупомянутому Бажанову, претерпел крутую эволюцию во взглядах. Оказавшись во время Второй мировой войны на Западе, стал советологом и плодовитым историком. Его книга «Технология власти» помогает составить представление о нравах, царивших в «теоретическом штабе ЦК», о происходивших там яростных сшибках сторонников и противников вождя, о роли в них отдельных икапистов, включая Мехлиса.

28 мая 1928 года в ИКП нанес визит сам Сталин. Ректор академик М. Н. Покровский представил Юдина, Константинова, Панкратову. «Стэн, Карев, Мехлис поздоровались сами как старые знакомые», — передает свои наблюдения Авторханов. Запомним эти фамилии. Через самое непродолжительное время между их владельцами вырастет непреодолимая баррикада.

С какой целью вождь приехал к икапистам? Дело в том, что еще осенью 1927 года несколько крупных партийных руководителей — члены Политбюро Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский, секретарь Московского комитета партии H.A. Угланов и другие выступили против предложенных вождем чрезвычайных мер в хлебозаготовках. Сталин объявил их инициаторами «правого уклона». Он, однако, не мог не считаться с тем, что оппозиционеры были широко известными партийными деятелями. Авторитет того же Бухарина как теоретика партии считался в ИКП непререкаемым. Позиции сложившейся здесь «бухаринской школы» (А. Ю. Айхенвальд, Н. А. Карев, Д. П. Марецкий, А. Н. Слепков, Я. Э. Стэн и другие) были прочными, ее интеллектуальный потенциал — высоким. Именно поэтому Сталин посчитал необходимым начать разгром оппозиционеров именно с ИКП, противопоставив им своих сторонников.

Он выступил с докладом «На хлебном фронте», в котором определил путь решения всех проблем в деревне — ускоренное колхозное строительство и «ни на минуту» не прекращающаяся борьба с кулачеством. Имя Бухарина или кого-то из его единомышленников не прозвучало, но анонимные «люди», которые, по словам Сталина, говорят о необходимости всемерного развития кулацкого хозяйства в интересах советской власти, получили от него определение реакционеров. «Не понимать значения крупного кулацкого хозяйства в деревне… это значит сойти с ума, порвать с ленинизмом, перебежать на сторону врагов рабочего класса», — зловеще резюмировал высокий гость.[38]

Безусловно, из колхозов намного легче выбивать хлеб, нежели у индивидуальных собственников, — такой вывод сделал для себя генсек, совершивший накануне выступления в ИКП поездку в Сибирь. Сделал для себя, публично же склонность к конфискационной политике, внеэкономическим средствам изъятия продукции села он драпировал призывами к колхозной революции, суля огромные «преимущества в производстве товарного хлеба», на деле, правда, оказавшиеся мнимыми.

Хотя единственная вина Бухарина и его единомышленников состояла в расхождении с вождем лишь в методах осуществления индустриализации и кооперирования сельского хозяйства, приговор им был предрешен.

Но вернемся в ИКП. Пикантность ситуации для Мехлиса состояла в том, что он сам долгое время грешил симпатиями к Бухарину, и это не было секретом для его преподавателей и товарищей по учебе. Но, очевидно, симпатии разом испарились, лишь только Сталин объявил Николая Ивановича оппозиционером. Теодор Рузвельт этот феномен давно уложил в лаконичную форму афоризма — в политике нет постоянных друзей, есть лишь постоянные интересы. А свои интересы Лев Захарович связал с побеждающей стороной, со своим давним покровителем в лице генерального секретаря ЦК ВКП(б).

Готовясь к разгрому Бухарина, группа профессоров и слушателей старших курсов — среди них был и Мехлис — по заданию ЦК отправилась в Ленинград. Здесь в строжайшей тайне под руководством С. М. Кирова провели ревизию всего написанного «любимцем партии» (так Бухарина называл Ленин), имея целью доказать ничтожность последнего, как теоретика, и мелкотравчатость, как политика. В результате был подготовлен доклад на собрании актива ИКП, выступить с которым поручили уверенно шедшему в гору Мехлису.

Вспоминает А. Г. Авторханов: «Мехлис выполнил задачу блестяще. Ни одно утверждение, ни один тезис не были «взяты с потолка» — все это обосновывалось бесконечным количеством больших и малых цитат из Маркса, Энгельса и особенно из Ленина. Последнюю часть своего доклада Мехлис уделил так называемым «двум путям» развития сельского хозяйства — капиталистическому и социалистическому. Докладчик утверждал, но уже менее успешно и менее уверенно, что бухаринская школа толкает партию на капиталистический путь развития».

Завершая речь, докладчик, однако, «подставился», повторив принятые им за чистую монету фарисейские слова Сталина о том, что ЦК осуждает прошлые ошибки Бухарина, ныне же — в начале 1928 года — в Политбюро «правых» нет. В докладчика тут же вцепились ученики Бухарина. Один из них — И. Сорокин (дальнейшая его судьба автору, к сожалению, неизвестна) — доказательно уличил Мехлиса в сознательной фальсификации марксистско-ленинской теории, в невежестве, заявив под конец: «До чего низко пала наша теория, если к ней допустили недоучек, вроде Мехлиса!»