Александра Гальбина - Каменный пояс, 1989

• Название: Каменный пояс, 1989
• Автор: Александра Гальбина
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5—7688—0086—7

Литературно-художественный и общественно-политический сборник, подготовленный Челябинской, Курганской и Оренбургской писательскими организациями. Включает повести, рассказы, очерки о современности и героических страницах нашего государства. Большую часть сборника составляют произведения молодых авторов.

---

Юру познакомили с женщиной, которая пообещала с ним позаниматься и через год устроить его в театральный. Он поселился у нее — как бы помогать, присматривать за квартирой, когда хозяйка уезжала выгуливать собаку… Было ей сорок семь лет, ему шел восемнадцатый. Правда, она очень следила за собой, выглядела неплохо для своего возраста… Юре, как периферийному мальчику, нравилось, что его женщина вращается в высоких кругах и часто посещает заграницу. Он привязался к ней — она была для него первой…

Рядом вдруг появился распаленный официант Игорь, оценил метнувшимся взглядом обстановку.

— Разговариваете? А я уж думал, вы тут… — он изобразил жестами легкий спарринг руками. Попросил закурить, затянулся и, тут же поняв о чем разговор, совершенно беззастенчиво поведал.

— У нас с ним примерно в одно и то же время одинаковая история вышла. У директрисы вагона-ресторана жил — той уже весь полтинник был, но из себя тоже — еще сядет на диван, закурит, ногу на ногу и халатик так специально откинет! Она по пятнадцать суток работала: пятнадцать в поездке, пятнадцать — дома. Уезжала, мне две сотни оставляла и ключи от квартиры! Сейчас бы, конечно, на фиг она нужна, а в восемнадцать лет: чего не жить, не балдеть?! И вот же, тварь старая: как-то вернулась из поездки, я свое отработал — и через пару дней насморк, который не из носа! Ну же, корова ненасытная!..

Истории действительно были похожи: более интеллектуальная Юрина пассия денег давала ему меньше, но приодела, купила кожаный пиджак, джинсы… И кончилось все тем, что Юра узнал о существовании еще одного, более взрослого любовника у своей молодящейся сожительницы… (Кто она, кем работала, говорить он не захотел.) Был тогда апрель, начинали щебетать весенние птицы и будоражить в потерявшей юной душе тоску по дому. До экзаменов оставалось совсем недолго — творческий конкурс в театральный начинается уже в мае. Юра снял кожаный пиджак, снял фирменные джинсы, облачился в старый костюм, купленный когда-то покойной матерью, и с трешкой в кармане отправился на Казанский вокзал. Дождался нужный поезд, прошел в общий вагон и ехал двое суток на третьей полке, почти не спускаясь вниз, голодом, поджав ноги и прижимаясь хребтом к перегородке.

В армии Юра не служил: они тогда с Игорьком стали немного покалываться, но Игоря все-таки призвали, а Юру отправили в психушку.

Юра окончил курсы официантов и до недавнего времени работал в лучшем ресторане города, потом перешел в этот, куда устроился после армии Игорь. Два месяца назад его за обсчет перевели в сторожа. Какой из Юры «обсчитывальщик», можно судить по тому, что джинсы на нем были самодельные. Официанты самопала не носят! И увольняют не тех, кто обсчитывает, а тех — кто «не умеет работать», пользуясь специальной терминологией, пояснил Игорь.

На Тане он был женат уже около года. Сначала так, приютил ее — она ведь с виду такая веселая, а за жизнь-то натерпелась. Родители у нее слишком много сдавали порожней посуды… Поэтому теперь она такая довольная — ничего хорошего никогда дома не видела, одета всегда была кое-как, а батя ей фирменных тряпок накупил, золотишко… Бориса только удивило, хотя и смолчал о том: почему это батя, коль так он печется о снохе, о сыне-то, видно, не очень заботится?..

Наутро Боря не испытал обычного после бурных вечерушек ощущения нелепости прожитого, постыдности собственного поведения и горячего, несоразмерно откровенного общения, когда в результате хочется соскрести с себя грязь, отмыться делами хорошими, жить чисто. А первое, что пришло ему на ум, заставив с содроганием биться сердце и выкручивая мозги, это Юрина фраза: «А хочешь, я кое-что скажу про твою…» Как же Боря дал такого маху! Не расспросил исподволь, не выведал, когда на улице стояли и говорили по душам! Сначала проделикатничал, не хотел унижаться, оправдывал Юрины слова особенностями его психики, потом из головы вылетело! Занялся, видите ли, ранимой душой… Дундук! Он же, Юра, в театральный поступал, наверняка, и по сей день интересуется театром, по крайней мере жизнью артистов… Слышал что-то, хотя, конечно, какие только слухи про актеров не ходят…

День минул, неделя, Боря приглядывался пристально к жене, задавал иногда наводящие и провокационные вопросы, но прямого разговора не заводил — понимал, насколько это дело бесполезное. Однако и жить с висящей над головой, словно лезвие топора, фразой: «Хочешь, я про твою…» — тоже было невпроворот.

Заскочил один раз в ресторан, надеясь на встречу как бы невзначай и специально для этого заняв червонец, ибо сразу после посещения вышеуказанного заведения им с женой и рослой восьмилетней дочерью в самом буквальном смысле пришлось перейти на сухари, благо — заранее насушенные. Ни Юры за столиком, ни официанта Игоря в зале не было — попал не в смену. Однако червонец он все-таки истратил, оправдывая себя томленьем души и накопившейся в ней тяжестью. После чего сдержаться Боря не смог. Потребовал от жены ответа.

— Откуда я знаю, почему он так сказал! — восклицала та, как и должно, с возмущением. — Я этого Юру в глаза никогда раньше не видела! У него бы и спрашивал!

— И спрошу!

— И спроси!.. А я тебе и так могу сказать, что за его девахой ты приударил!..

Боря еще раз в ресторан наведался, высчитав смену, днем — опять нет. «Игоря сегодня не будет, — с какой-то уничтожающей любезностью отвечала метрдотель. — И Юры тоже не будет…»

— А когда они будут?

— Игорь должен быть в следующую смену, послезавтра, а Юры больше не будет совсем.

Боря кивнул, поняв по тону, что Юру рассчитали окончательно. Не угодил. И почему-то подумал про себя: водкой, наверное, ночами торговал…

— Видел я Юру… — начал Боря исподволь, когда вернулся домой.

— Ну и что он тебе интересного сказал?.. — проговорила жена небрежно и отвернулась, словно бы не нуждаясь в ответе. А Боре почудилось: хитрит, глаза прячет!

— Странно складывается наша жизнь, — продолжает он неопределенно. — Я радуюсь, что приезжий режиссер сразу заметил мою жену и пригласил на главную роль!.. А она, оказывается, к нему в гостиницу, в «нумера» к нему бегала…

— Я к нему по делу заходила! — вспыхнула жена и круто развернулась. — По делу! Выяснить сверхзадачу! Он сверхзадачу неясно поставил!

— Сверхзадачу?! — сорвавшимся голосом возопил драматический актер, никак не ожидавший от жены такого ответа и успев на миг вспомнить о доверчивости Отелло. — Сверхзадачу он тебе не так поставил?! А в номере — он ее поставил как надо?!

Разделились: Боря взял только несколько книжек и переселился на кухню. А денька через два, подзаняв еще денег, устроил на весь театр «сквозное действие» с молоденькой костюмершей. Тогда и довелось встретить Игоря.

— Как твой дружок поживает? — спросил он его с той натужной непринужденностью, с какой обычно говорят с официантами и таксистами.

И лицо парня стало меняться…

Ровно через неделю, как высчитал Борис, после того совместного их сидения в ресторане на троицу, Юры уже не было в живых.

Накануне случившегося Юра пришел на дежурство, был обычен, и даже Игорь, знавший его как себя, ничего не заподозрил худого, когда он снял с пальца обручальное кольцо и кинул на тарелочку… Кольцо как-то очень долго каталось по кругу, потом прыгало со звоном с боку на бок, пока не остановилось окончательно. «Пусть будет у тебя», — сказал. Игорь решил, что друг, наверное, немного повздорил с женой и теперь неприятно иметь колечко при себе… Юра принял дежурство, закрыл изнутри центральный вход в ресторан и, видимо скоро, вышел из ресторана через служебную дверь.

Таня среди ночи вошла в ванную и увидела — муж в брюках и рубашке сидел в ванне, неестественно выпрямив и вытянув спину, уронив голову на грудь. От шеи к трубе уходил небольшой шнурок, из вен на руках еще сочилась кровь… На стене было выцарапано крупными неровными буквами:

«Не могу жить из-за Тани и отца».

Слушал Боря Игоря, скорбела живая душа актера, западал все более в нее образ Юры — юный, красивый, ироничный… и словно бы затравленный. Проникала в самое нутро его незащищенность, и уходили силы.

Что ты хотел доказать, Юра?! Кому? Думал, наверное, что накажет своей смертью отца и жену на всю жизнь… Или уж ничего этого не думал, а просто не мог жить, и все?..

Выходит, при всей испорченности, ранней затасканности, была душа твоя чиста! Не могла она принять измены жены, сладострастного кощунства отца… Не могла жить в безверии. Иначе не полез бы в петлю, махнул бы на все рукой, а то бы еще и на машине разъезжал, купленной батей… Другое дело — силы не было. Не было силы противостоять. Откуда ей взяться, силе-то? От отца-батюшки? У него, как рассказал Игорь, еще два сына есть — оба по тюрьмам. Вернутся, продолжал Игорь, отца могут запросто за Юрку «кончить». Они оба, особенно самый старший, в младшем брате души не чаяли, в письмах отцу наказывали: береги Юрку, у нас жизнь косо пошла, пусть хоть он живет как человек… Отец по-своему сильный — и Татьяну он взял по известному праву сильного, перешагнув через родного сына.