Джули Дэм - Сломя голову

• Название: Сломя голову
• Автор: Джули Дэм
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-039140-0

Неделя Высокой моды в Париже…

Парад богатых и знаменитых потребительниц последних новинок от-кутюр.

Голливудские и европейские кинодивы и поп-звезды, супруги миллионеров и хищные юные охотницы правят бал на самой роскошной ярмарке тщеславия мира!

Ну и чего ждать в этом мире блеска и роскоши молодой американской журналистке Алекс Симонс, делающей первые робкие шаги в гламурной тусовке?

Сплошных неприятностей?

Всеобщего презрения?

Прекрасного принца, выбравшего ее — золушку — из тысячи молодых принцесс?

Или — всего сразу и кое-чего еще?

---

— О, вы все такой же шутник, — сказала я, притворяясь скромницей.

— Просто радуюсь, глядя на тебя, — возразил он, окидывая меня взглядом с головы до ног. — Какая великолепная юбка! «Шанель»?

— Да, — ответила я, покраснев до кончиков ногтей. Это была часть его обаяния. Он всегда замечал новую стрижку у своей ученицы или новые красивые туфли. Я торопливо добавила: — Вообще-то я не поддерживаю контактов ни с кем из дома. И я не знала, что вы все, наконец, перебрались в Париж.

Внутрь закралось сомнение. Неужели я только что сказала «вы все»?

— Видишь ли, мы с женой развелись в прошлом году, — пояснил он. — Я решил начать все сначала. А поскольку всегда мечтал жить здесь, то решил: черт возьми, я сделаю это!

Мсье Жак был самым популярным учителем в Иствью. И в его классе всегда хватало потерявших голову девиц — это напомнило мне сцену из фильма «В поисках потерянного ковчега», когда школьница из класса Харрисона Форда написала на своих веках: «Я люблю тебя». Только в отличие от грубого и неряшливого Индианы Джонса мсье Жак был настолько мягок и учтив, насколько это возможно в провинциальном Далласе, штат Техас. От него никогда не несло «Олд Спайсом», как от других учителей, и, конечно, он никогда не надел бы полиэстровые брюки с клапанами на карманах, столь любимые нашим учителем физики. Нет, мсье Жак был космополитом. Он носил дорогие, сделанные на заказ туфли, в которых бесшумно скользил по коридорам. И костюмы были сшиты на заказ — мы заметили это прежде, чем узнали, что значит вещь, сшитая на заказ. Он курил «Голуаз» на переменах, стоя позади спортзала. И, Боже мой, он говорил по-французски! Как он мог возникнуть в вечном болоте, таком как Хьюстон? Его единственным недостатком в наших юных глазах была его красивая с темными миндалевидными глазами жена-художница, которая заезжала за мужем после уроков на «мустанге» — кабриолете цвета темно-красного вина. Его галстук развевался, и его волосы трепетали на ветру, когда парочка уносилась в сторону заката или в какой-нибудь прокуренный салон, где собирались художники и философы, о которых мы лишь могли читать во французских романах (переведенных, конечно).

В то время ему вряд ли было больше двадцати восьми или двадцати девяти. Сейчас, я думаю, около сорока: моя возрастная группа. Я достигла того опасного возраста, когда допустимо было называть друзей моих родителей по именам — и, может быть, даже общаться с ними, — но, естественно, никогда не мечтала об этом. Та же самая ситуация с мсье Жаком. Мы оба здесь были взрослые, оба одинокие. Поэтому я сразу почувствовала к нему сумасшедшее влечение, а мысль о том, как он прикасается к моим ногам, признаюсь, была в юности предметом моих ежедневных мечтаний и постоянно крутилась в голове не только на шестом уроке (французский), но и на седьмом (химия). Итак, следовало перейти к практической стороне дела: сделать так, чтобы он помог мне купить туфли — ну, это своего рода разрушить чары, не так ли? А теперь… а теперь я могла думать лишь о том, можно ли обращаться к нему на ты. Это был один из наиболее существенных вопросов, мучивших меня в кризисный период начала взросления. Не стоит упоминать тот факт, что родители в моем возрасте уже имели троих детей. Конечно, если бы я не покинула Техас после школы, подобные вещи могли бы меня сейчас заботить. Я, вероятно, тоже была бы в разводе или даже дважды.

— Мне жаль слышать о вашем разводе, мсье Ж… — Я споткнулась на середине слова и засмеялась.

— Ты можешь называть меня Джек или Жак, — сказал он.

— Ладно, Жак, — сказала я, — я так рада видеть вас… тебя здесь. На самом деле я хочу быстренько найти… — Я посмотрела вниз на собственные ноги. — Мне действительно очень нужны новые туфли. По плану я должна быть сегодня на показе мод… — Быстрый взгляд на часы заставил меня запаниковать, не сошла ли я с ума, говоря «по плану». — О Боже, осталось не больше двадцати минут! Не мог бы ты помочь мне?

— Похоже, ты ведешь гламурную жизнь. — Его глаза наполнились смешинками, что моментально вернуло меня к девическому увлечению, так что закружилась голова. Но его фразу можно было истолковать как глубокое одобрение.

— Знаешь, это всего лишь работа. — Я глупо ухмыльнулась. — Я пишу в раздел моды для журнала «Уикли» последние пару лет. Обосновалась в Лондоне. — И ради своего папочки профессора, который заплатил сто двадцать тысяч долларов за мое обучение в колледже, я по привычке уточнила: — Но раньше я работала в новостях, и это было нелегко. Знаешь, все эти землетрясения, забастовки транспортников, суд над Вайноной Райдер…

Я бегло просмотрела полторы дюжины совершенно разных вариантов остроносых черных туфель с ремешком на пятке, соблазнительно выставленных на нескольких столиках из белой пластмассы вокруг меня, и кивнула на ближайшие.

— Как ты думаешь, эти туфли от Лабутена не слишком остроносые для юбки такой длины?

Пятнадцать минут спустя я покинула магазин с пакетом, в котором лежали мои «туфли для среды», и чрезвычайно серьезными черными туфлями от Лабутена на ногах (я приобрела бы что-нибудь более сексуальное, но почему-то подумала, что это может смутить мсье Жака… или, может быть, только меня). И да, конечно же, с номером сотового телефона Жака в памяти моего смартфона… Если бы девчонки из школы в Иствью могли видеть меня сейчас…

…сражающуюся за такси с маленькой пожилой парижской леди. Она была одета в бежевый твид от Шанель, лакированные туфли д'орсей, с сигаретой, зажатой губами в алой помаде, и вооружена свежим багетом из булочной. Она материализовалась в противоположном конце квартала, и между нами был мужчина, выходящий из, казалось, единственного такси в данном районе. Когда он расплатился с водителем, я ускорила шаг — так быстро, как только могла, потому что приходилось быть осторожной и следить, чтобы мои новые каблуки не угодили в какую-нибудь решетку или в собачью «кучку», которые могли оказаться на пути.

Я не выпускала из виду эту леди в «Шанель». О, она тоже наверняка меня заметила. Наши глаза скрестились за двадцать шагов до цели. Я ускорила шаг, она тоже. Я одарила ее своим лучшим «устрашающим американским взглядом». Она выстрелила в ответ «высокомерным парижским». Если бы Коко Шанель смотрела на нас с небес, то умерла бы со смеху, видя, как две особы, обе в одежде, носящей ее имя, ломают копья из-за такси.

В мгновение ока — ни одна из нас не медлила — мы ринулись к дверце, будто это была единственная сумка «Биркин» из оставшихся на распродаже образцов в «Эрме».

К счастью, я была моложе и решительнее. Я почувствовала тяжесть багета, ударившего меня по спине, когда втискивалась в машину и захлопывала за собой дверцу. «Ошанеленная» леди — как выяснилось, я могла так выразиться, чтобы дать волю чувствам, — обрушила на меня свое негодование. Я пыталась прочитать по ее губам, неужели соперница и впрямь только что назвала меня «путаной»? Я всегда была убеждена, что умение ругаться на иностранном является показателем прекрасного владения языком, и сейчас больше всего на свете мне захотелось, чтобы мсье Жак в свое время научил нас чему-нибудь столь же полезному. Вместо этого я сделала то, что понятно на любом языке: показала ей язык и махнула ручкой.

«Вот старая карга!» — думала я, отряхивая муку от ее багета со своего жакета. Переводя дыхание в «моем» такси, улучила момент, чтобы поразмышлять о том, что в реальности во Франции нет элегантной старости. Женщины здесь скорее откажутся от сигарет и красного вина, чем от коротких юбок, губной помады и высоких каблуков (но колготы не наденут, забудь и думать). У «ошанеленной» леди, между прочим, был безупречный вкус.

— Numero cinq, rue Cambon, s'il vous plait, — сказала я водителю. Могу поклясться, тот бросил на меня похотливый взгляд. Наплевать. Я привыкла к болтовне таксистов во время недель высокой моды в Париже и Милане. Некоторые интересовались, глядя на мои пять футов и пять дюймов роста (вместе с трехдюймовыми каблуками), не модель ли я. Вероятно, воображали, что однажды им выпадет джекпот. Обычно я подыгрывала, лишь бы попрактиковаться во французском. Но сегодня времени на любезности не было, показ должен был вот-вот начаться, а я все еще находилась на другом берегу Сены.

— Je suis en retard, — попросила я, состроив кокетливо-умоляющую гримаску. — De vitesse, s'ilvous plait.

Водитель нажал на газ. Я могла видеть его самодовольную улыбку в зеркале заднего обзора.

— Et vous photomodele, n'est-ce pas?

Я старалась, я действительно пыталась не делать удивленных глаз и натянуто улыбалась. Предполагаю, что «удар», нанесенный мной «шанельной» леди, только повысил его интерес ко мне.

Я отвела глаза, не выдержав пристального взгляда таксиста. И стала смотреть в окно на мелькавшие мимо улицы Парижа, школьников с ранцами за спиной, парочки влюбленных, держащихся за руки, туристов, уткнувшихся носами в путеводители, пенсионеров, которые, боясь простуды, коротали утро в летних кафе и поедали булочки под открытым небом. Они все были достопримечательностями, которые неожиданно наполнили меня «затаив-дыхание-романтическими-думами», хотя у меня редко теперь выдается время, чтобы замечать эти литературные мостики и ассоциации, и еще реже, чтобы писать об этом.