О'Генри - Линии судьбы

• Название: Линии судьбы
• Автор: О'Генри
• Жанр: Проза

---

- По двум приметам, - это Тобин старается ему втолковать, которые обе у вас имеются, вы, как напророчила гадалка по подошве моей руки, должны выдать мне мое счастье и прикончить все те линии неприятностей, начиная с негра и блондинки, которая сидела на пароходе скрестив ноги, и потом еще финансовые потери - один доллар и шестьдесят пять центов. И пока все сошлось, точно по расписанию.

Долговязый перестал курить и глянул на меня.

- Можете вы внести какие-либо поправки к этому заявлению? - спрашивает он. - Или вы из тех же? Судя по вашему виду, я подумал, что вы при нем сторожем.

- Да нет, все так и есть, говорю я. - Все дело в том, что как одна подкова схожа с другой, так вы точная копия того поставщика удачи, про которого моему другу нагадали по руке. Если же вы не тот, тогда, может, линии на руке у Дэнни как-нибудь нескладно пересеклись, не знаю.

- Значит, вас двое, - говорит крючконосый, поглядывая, нет ли поблизости полисмена. - Было очень-очень приятно с вами познакомиться. Всего хорошего.

И тут он опять сует сигару в рот и движется быстрым аллюром через улицу. Но мы с Тобином не отстаем, - Тобин жмется к нему с одного бока, а я - с другого.

- Как! - говорит долговязый, останавливаясь на противоположном тротуаре и сдвинув шляпу на затылок. - Вы идете за мной следом? Я же сказал вам, говорит он очень громко, - я в восторге от знакомства с вами, но теперь не прочь распрощаться. Я спешу к себе домой.

- Спешите, - говорит Тобин, прижимаясь к его рукаву, - спешите к себе домой. А я сяду у вашего порога, подожду, пока вы утром выйдете из дому. Потому как от вас это зависит, вам полагается снять все проклятия - и негритоса, и блондинку, и финансовые потери - один доллар шестьдесят пять центов.

- Странный бред, - обращается ко мне крючконосый как к более разумному психу. - Не отвести ли вам его куда полагается?

- Послушайте, - говорю я ему. - Дэниел Тобин в полном здравом рассудке. Может малость растревожился - выпил-то он достаточно, чтоб растревожиться, но не достаточно, чтобы успокоиться. Но ничего худого он не делает, всего-навсего действует согласно своим суевериям и предсказаниям, про которые я вам сейчас разъясню.

И тут я излагаю ему факты насчет гадалки и что перст подозрения указывает на него, как на посланца судьбы, чтобы вручить Тобину удачу.

- Теперь понятно вам, - заключаю я, какая моя доля во всей этой истории? Я друг моего друга Тобина, как я это разумею. Оно не трудно быть другом счастливчика, оно выгодно. И другом бедняка быть не трудно - вас тогда до небес превознесут, еще пропечатают портрет, как вы стоите подле его дома - одной рукой держите за руку сиротку, а в другой у вас совок с углем. Но многое приходится вытерпеть, тому кто дружит с круглым дураком. И вот это-то мне и досталось, - говорю я, - потому, как по моим понятиям, иной судьбы на ладошке не прочтешь, кроме той, какую отпечатала тебе рукоятка кирки. И хоть, может, нос у вас такой крючковатый, какого не сыщешь во всем Нью-Йорке, я что-то не думаю, чтобы всем гадалкам и предсказателям вместе удалось выдоить из вас хоть каплю удачи. Но линии на руке у Дэнни и вправду на вас указывают, и я буду помогать ему вытягивать из вас удачу, пока он не увериться, что ничего из вас не выжмешь.

Тут долговязый начал вдруг смеяться. Привалился к углу дома и знай хохочет. Потом хлопает нас по спине, меня и Тобина, и берет нас обоих под руки.

- Мой, мой промах, - говорит он. - Но смел ли я рассчитывать, что на меня вдруг свалиться такое замечательное и чудесное? Я чуть не прозевал, чуть не дал маху. Вот тут рядом есть кафе, - говорит он, - уютно и как раз подходит для того, чтобы поразвлечься чудачествами. Пойдемте туда, разопьем по стаканчику, пока будем обсуждать отсутствие и наличие безусловного.

Так за разговорами он привел нас, меня и Тобина, в заднюю комнату салуна, заказал выпивку и выложил деньги на стол. Он смотрит на меня и на Тобина как на родных братьев и угощает нас сигарами.

- Надо вам сказать, - говорит этот посланец судьбы, - что моя профессия называется литературой. Я брожу по ночам, выслеживаю чудачества в людях и истину в небесах. Когда вы подошли ко мне, я наблюдал связь надземной дороги с главным ночным светилом. Быстрое передвижение надземки - это поэзия и искусство. А луна - скучное, безжизненное тело, крутится бессмысленно. Но это мое личное мнение, потому что в литературе все не так, все шиворот-навыворот. Я надеюсь написать книгу, в которой хочу раскрыть то странное, что я подметил в жизни.

- Вы вставите меня в свою книгу, - говорит Тобин с отвращением. Вставите вы меня в свою книгу?

- Нет, - говорит литературный тип, - обложка не выдержит. Пока еще нет, рано. Пока могу только сам насладиться, ибо еще не подоспело время отменить ограничения печати. Вы будете выглядеть неправдоподобно фантастично. Я один, наедине с самим собой, должен выпить эту чашу наслаждения. Спасибо вам ребята, от души вам благодарен.

- От разговора вашего, говорит Тобин, шумно дыша сквозь усы, и стукает кулаком по столу, от разговора вашего того и гляди терпение мое лопнет. Мне была обещана удача через ваш крючковатый нос, но от него пользы, я вижу, как от козла молока. Вы с вашей трепотней о книгах словно ветер, который в щель дует. Я бы подумал, что ладонь моей руки наврала, если бы все остальное не вышло по гадалке - и негритос, и блондинка, и...

- Ну-ну, - говорит этот крючконосый верзила. - Неужели физиогномика способна ввести вас в заблуждение? Мой нос сделает все, что только в его возможностях. Давайте еще раз наполним стаканы, чудачеств хорошо держать во влажном состоянии, в сухой моральной атмосфере они могут подвергнуться порче.

На мой взгляд, тип этот поступает по-хорошему - за все платит и весело это делает, с охотой - ведь наши-то капиталы, мои и Тобина, улетучились по пророчеству. Но Тобин, разобиженный, пьет молчком, и глаза у него наливаются кровью.

Вскорости мы вышли, было уже одиннадцать часов. Постояли малость на тротуаре. А потом крючконосый говорит, что ему пора домой. И приглашает меня и Тобина к себе. Через пару кварталов мы доходим до боковой улицы, на которой стоят кирпичные дома - у каждого высокое крыльцо и железная решетка. Долговязый подходит к одному такому дому, глядит на окна верхнего этажа, видит, что они темные.

- Вот мое скромное обиталище, - говорит он. - И по некоторым приметам я заключаю, что жена моя уже легла спать. Мне хочется, чтобы вы зашли вниз на кухню и немного подкрепились. Найдется и отличная холодная курица, и сыр, и пара бутылок пива. Я в долгу перед вами за доставленное удовольствие.

И аппетиты у нас с Тобином, и настроение подходили к такому плану, хотя для Дэнни это был удар: тяжко было ему думать, что несколько стаканов выпивки и холодный ужин означают удачу и счастье, обещанное ладонью его руки.

- Спускайтесь к черному ходу, - говорит крючконосый, - в я войду здесь и впущу вас. Я попрошу нашу новую прислугу сварить вам кофе - для девушки, которая всего три месяца как прибыла в Нью-Йорк, Кэти Махорнер отлично готовит кофе. Заходите, - говорит он, - я сейчас пришлю ее к вам.