Серафим (Чичагов) - Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря

• Название: Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря
• Автор: Серафим (Чичагов)
• Жанр: Религия

ЛЕТОПИСЬ СЕРАФИМО-ДИВЕЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ

Нижегородской губернии Ардатовского уезда с жизнеописанием основателей ее: преподобного Серафима и схимонахини Александры, урожд. А. С. Мельгуновой

Составил священномученик Серафим (Чичагов)

Электронная копия сделана с русифицированного издания Братства св. Александра Невского. Нижний Новгород. 2005. За вычетом предисловия, номеров страниц, иллюстраций и приложения (цензурные купюры из текста "Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря").

По благословению

Епископа Нижегородского и Арзамасского Георгия

---

По просьбе Феодота Никитича Сергеева священник Дивеевского монастыря П. В. Яхонтов в присутствии игумений Марии и многих других лиц записал за ним в 1884 году 26 мая следующее:

«Я, отставной поручик морской службы Ф. Н. Сергеев, получил исцеление от первоначальницы матери Александры таким образом: 21 декабря 1879 гоДа со мной сделался сильный удар, так что я пришел в совершенно бессознательное состояние, был без движения и памяти. Призванный и меня пользовавший доктор г. Сердобска Александр Николаевич Черногубов прямо объявил моим домашним, что моей жизни осталось всего часа на два. Жена постаралась, по возможности, приготовить меня к переходу в иную, лучшую жизнь, но после причастия Св. Христовых Тайн вдруг совершенно сознательно представилось мне, что я нахожусь в Сарове, где никогда не бывал прежде, и, обходя св. ворота и церкви, кладу везде по три земных поклона. Дойдя до кельи о. Серафима и не видя никого в ней, я приложился к его портрету, поклонился трижды в землю и пошел на его источник. Приблизясь к источнику, увидел я живого батюшку Серафима наклоненным над ним и глядевшим в воду. Ходил я за батюшкой кругом источника и на каждой стороне сруба делал по три поклона, а затем о. Серафим ушел по направлению к ближней пустынке. Огорченный мыслью, что недостоин исцеления, я выпил немного воды из источника и пошел по тому же направлению. Немного пройдя, вижу я о. Серафима стоящим на камне, молящегося с воздетыми к небу руками. Немного вдали от него стояли молчальник Марк и иеродиакон Александр, как бы поджидающие его. И вот иеродиакон Александр говорит Марку: "Пойдем, о. Марко, старец-то, как видно, промолится долго!" Ушли они оба, а я, прождав еще довольно времени, подумал, что я совершенно недостоин по моим грехам получить его благословение, и хотел было уже уйти, как вдруг явственно услышал говорящий мне голос о. Серафима: "Ты еще будешь в Сарове, а теперь ступай скорее в Дивеево к матери Александре, она тебя исцелит!" Торопливо возвратясь в гостиницу, я сказал заведующему монаху: "О. Николай, пусть вещи мои остаются здесь, у тебя, а я иду в Дивеево!" Тут же будто я пришел в Серафимо-Дивеевский монастырь и поспешно спросил старшую в гостинице: отошла ли обедня? На ее вопрос: что вам надо? — я отвечал прямо, что мне нужно отслужить панихиду на могиле матери Александры, и она меня исцелит! Придя на могилу ее и положив три земных поклона образу на памятнике, в виде кирпичного столба, внутри которого пред иконой теплилась лампада, я увидел, что половина могилы обрушилась сбоку и отстала гробовая доска, сама мать Александра предстала предо мной, но без тела, а один лишь совершенно цельный скелет ее, кости которого походили на самый чистый янтарь, а из черепа струились три тока св. мира: один по середине лба, два другие по бокам из глазных впадин. Увидав все это, я воскликнул: "Матушка Александра, я болею, дозволь мне грешнику помазаться миром твоим!" При этом я взял немного мира пальцем и крестообразно помазал им свое чело, произнося: "Во имя Отца, Сына и Св. Духа!" Миро потекло с чела моего по лицу, и от чувства щекотания я очнулся. Тогда я встал сам без помощи с постели моей и, к удивлению всех домашних, пришел к ним в другую комнату. "Как мне хорошо и легко стало! — сказал я. — Сейчас был в Сарове, старец Серафим послал меня в Дивеево к матери Александре, и вот там она меня совсем исцелила!" А пришедшему меня соборовать и глядевшему на меня в изумлении священнику я сказал: "К чему же мне собороваться? Вы видите, я и так совершенно здоров!" Но по совету священника я пособоровался и был так крепок, что во время соборования стоял на ногах и сам пел. Понятно, что доктор уже был мне не нужен, и я совсем отказал ему. Дав тут же обещание сходить в Саров и Дивеево, я по причине разных обстоятельств все откладывал, и в декабре месяце 1884 года повторился со мной слабый удар. Но при немедленном уже решении моем во что бы то ни стало отправиться по весне в Саров и Дивеево я тут же без всякой медицинской помощи совершенно поправился. Вот почему ныне вы видите меня, и передаю вам произошедшее со мною чудесное исцеление во всеобщую известность».

По невозможности воздвигнуть на могиле матери Александры памятник с давних времен находилась сложенная из обыкновенного кирпича гробница, наполовину обрушившаяся. В 1869 году нашелся было и жертвователь, чтобы построить памятник-часовню на могиле первоначальницы, но, видно, то было ей не угодно. Ввиду того что земля и кладбище приходские, игумения Мария должна была просить на то дозволение у местного благочинного, священника села Кременок, который на отношение ее ответил отказом. В 1871 году другой благочинный дал полное разрешение, и поэтому игумения Мария построила сама наподобие часовни маленький кирпичный памятник.

Келья матушки Александры, впервые поставленная при церкви Казанской иконы Божией Матери, в которой она жила и скончалась, дабы сохранить ее навеки, была покрыта в 1886 году деревянным, наподобие футляра, двухэтажным корпусом. В ней теперь сосредоточили все сохранившиеся вещи первоначальницы, как-то: явленные ей икона первомученика архидиакона Стефана, живописная икона Похвалы Божией Матери, копия с иконы Казанской Богоматери, живописный портрет Саровского старца игумена Назария, которому матушка Александра каждодневно и при всяком деле кланялась, как бы прося его мысленно на все благословение, фарфоровая белая с розами лампада, деревянный стол ее, самый первый живописный портрет матери Александры, сходство с которым удостоверяла ее послушница и сподвижница Евдокия Мартыновна, и еще ее портрет, скопированный дивеевскими монашенками, замечательный тем, что как сестры обители, так и посторонние лица видели, как он по временам как бы оживает, меняется цветом лица, улыбается, глаза блестят или, наоборот, делается суровым, грозным и тучнеет. Этот портрет, по бывшим при нем исцелениям, считается в обители чудотворным.

Не раз творились чудеса исцеления на могиле Елены Васильевны Мантуровой. В обители записаны эти случаи.

Анна Петровна Муратова, проживавшая в Темниковском уезде, передала обители слышанное ею от Марии Николаевны Кадыковой, также проживавшей в г. Темникове, о том, что в 1869 году приезжала к ней родственница из Тамбова и, увидав гравированный портрет батюшки Серафима, просила достать ей подобный ввиду того, что она имела большую веру к этому угоднику Божию. Г-жа Кадыкова обещала ей прислать, но затем вздумала подарить тот самый, который она чтила как священное изображение. Когда она сняла портрет со стены и начала укладывать его в ящик, то почувствовала ужасную боль в руке и потому поспешила упаковать его. Боль усилилась, и когда посылку отправили на почту, то с этой минуты болезнь сделалась нестерпимой. Разные пособия, мази и тому подобное не помогали; больная лишилась пищи и сна. Спустя некоторое время она ночью задремала и видит в тонком сне, что к ней подходит угодник Божий о. Серафим и говорит: «Ты имеешь веру к портрету моему и не[1] пожалела отдать меня; вот за это ты и наказана!» После этого больная сейчас пробудилась, ощутила некоторое облегчение и попросила немедленно написать в Тамбов родственнице, чтобы как возможно скорее был ей возвращен портрет батюшки Серафима. С первой почтой он был получен, и лишь г-жа Кадыкова коснулась ящика, еще не раскрывая его, вдруг стрельба и ломота прекратились».

«В 1864 году в марте и апреле месяцах я был болен 40 дней,

— пишет губернский секретарь Алексей Николаевич Алышев,

— и лежал в постели. Однажды ночью во сне пришел ко мне старец о. Серафим, приложил руку к моей спине, так что я это чувствовал, и тут же я проснулся. С этого дня я выздоровел и начал ходить».

Из Ставрополя написали в Серафимо-Дивеевскую обитель, что одна девица очень болела глазами, так что мать ее боялась, чтобы она не потеряла зрение. Увидав у знакомой своей камешек батюшки Серафима, мать ее стала просить дать ей его на время, с тем чтобы обливать камешек водой и примачивать глаза дочери, ибо медицинские средства не помогали. Через неделю девица не только выздоровела, но и могла работать. Вскоре после этого заболел ребенок у их родственницы; доктор лечил, но бесполезно. Тогда мать излеченной девицы пошла домой и принесла воды от камешка о. Серафима, умыла ребенка и напоила его. Ребенок успокоился, заснул, а мать его увидала сон, что какой-то старец пришел к ней и сказал: «Сын твой исцелен, но не от лекарства, а от воды, которой умыла его твоя родственница! » На другой день ребенок был совершенно здоров.

1 октября 1869 года приехала в Дивеевский монастырь из Москвы некая Мария Феодоровна Прудникова, наутро отслужила заупокойную обедню, панихиду по батюшке о. Серафиму и молебен Царице Небесной. Исполнивши это, она рассказала, что ее родственница, молодая женщина, А. И. У., живущая в Москве, поручила ей съездить в Дивеевскую обитель и помолиться по случаю исцеления шестимесячного ее сына от жестоких припадков. Врачи лечили, но не смогли помочь, и вот одна знакомая ее, встретившись с ней в часовне Иверской Божией Матери, повела ее к себе в дом, где несчастная эта женщина и увидала портрет о. Серафима, о котором она не имела понятия. Знакомая посоветовала ей взять с собой портрет батюшки о. Серафима и положить его с верою на умирающего ребенка. Действительно, как только она поставила портрет в кроватку сына, малютка затих и уснул. Двое суток спал ребенок, и врачи не могли понять, что с ним делается. Проснувшись, он оказался совершенно здоровым. С тех пор портрет о. Серафима мать держала всегда близ исцелившегося сына, так что даже во время прогулки портрет брался с собой. Целый год он был здоров, но летом при переезде на дачу в первый же день с ребенком сделался ужасный припадок. Тогда няня созналась, что забыла портретик в Москве. Во время этого припадка ребенок ударился головой об ящик, выдвинутый из стола, и вдруг перестал метаться и кричать, даже заснул. Удивленная мать бросилась к ящику и увидала лежащую в нем книгу с жизнеописанием батюшки о. Серафима, при котором был приложен гравированный портрет его. Стол принадлежал хозяйке дома, и ребенок с того дня совершенно исцелился.